Новый Маляренко - Часть 1
Приняв такое решение, Иван успокоился.
– Ну что скажешь, дорогой?
Лёха Демидов, светя фонарями, поставленными ему Олегом, нагло ухмылялся, глядя прямо в ненавистное лицо шефа.
– Я тебе не дорогой. Понял?
И добавил ещё пару крепких словечек. Хутор замер.
– Ну что ты сделаешь? Прикажешь своему громиле меня избить? Да пошёл ты! Самому слабо?
Парня несло, он брызгал слюной, орал, дёргался вперёд, на сидящего Ивана и всячески нарывался. Лишь крепкие руки Олега и Игоря не давали ему броситься на хозяина.
Иван спиной чувствовал. Все ждут. Ждут его решения. Ждут команду 'фас'.
Жена Алексея, прижав к себе ребёнка, испуганно смотрела на мужа.
'А может быть, этот, как его… Егорка когда вырастет и не станет 'кровником'. Если вырастет…'
Ване надоело слушать вопли и Олег коротко ткнул кулачищем в Лёхин живот. Крики и мат сразу прекратились.
Иван зевнул и потянулся.
– В погреб его.
'Завтра же за Андрюхой пошлю'
С девочками разбиралась Маша. Точнее, она выслушала несколько дрожащих, со слезами и истериками, монологов, из которых стало ясно, что эти, уже не девочки, а юные девушки, вполне ясно отдавали себе отчёт в том, что их семеро, а вот молодых и красивых парней в усадьбе – всего трое.
– Вичка сказала, что Игорь – её. Янка сказала, что Коля её парень, а у Оли – Лёша. А мне что? За стариков замуж выыыыходиииииить?
Когда Мария Сергеевна, сама немного одуревшая от такого количества слёз и нытья пятнадцатилетних соплюшек, пересказала всё это мужу, то Ивану срочно захотелось немедленно куда-нибудь уплыть. Жена сочувственно посмотрела своим фирменным, всё понимающим взглядом. Ваня вздохнул, переоделся в чистое и отправился к 'племянницам'.
Дядю Ваню, девочки немного опасались, а потому никаких жалоб, слёз и истерик не было.
– Хорошие мои. Я обещаю, что у каждой из вас будет семья. Молодой и красивый муж…
'Боже, что я несу!'
… и каждая из вас, от меня лично, получит в приданое дом.
Глазки у девушек заблестели и моментально высохли. Переглянувшись, они подсели поближе. Горохом посыпались вопросы.
А откуда? А где? А когда? А можно? А вот если… и так далее и тому подобное.
Ваня безбожно врал, рассказывая о куче молодых парней, которых он нашёл в походе и которых обязательно привезёт. Рассказывал о своих планах на обустройство их флигеля и изготовления своим 'любимым племяшкам' новых кроватей и шкафчиков, о том, что он подарит им на платья последний нетронутый парашют и красивые серебряные цепочки и колечки. 'Любимые племяшки' оттаяли, успокоились и облепили дядюшку со всех сторон. Маляренко почувствовал, что дети успокоились, тоже расслабился и, усадив, самую младшую к себе на колени, принялся рассказывать о своём путешествии, на ходу выдумывая самые фантастические подробности и умалчивая о ненужном.
До вечера они успели обсудить тысячу важных, с точки зрения девочек, вопросов и договориться о том, что у них в жизни всё точно будет хорошо.
На веранду Ваня выполз уже в сумерках. С моря дул холодный ветер. Ранняя весна ещё не успела вступить в свои права, и по ночам было довольно холодно, но Маляренко этого не замечал.
Всего вчера утром он вернулся из похода. А вчера вечером парился с женой в бане и едва её не спалил. А Маша недвусмысленно предложила принять в семью ещё и Таню.
'Кстати, надо подумать, зачем ей это нужно'
А утром он охотился на собак, а потом разбирался с Демидовым, а потом общался с племянницами.
'Бля! Ну и денёк!'
Ваня повалился на любимый топчан, укрылся одеялом и сразу уснул.
Глава 5.
В которой Иван разговаривает с умным человеком, строит грандиозные планы и делит шкуру неубитого медведя.
'Неназванного не существует'
Китайская мудрость
Проснулся Иван затемно. Поёживаясь от предрассветной прохлады, Маляренко быстро сбегал 'до ветру' и совсем уж было собрался уйти в дом, забраться в тёплую постель под бок к жене и досмотреть прерванный сон, как на горизонте нарисовался часовой, обходивший усадьбу.
Часовым сегодня оказался Борис. Сон у Ивана, как рукой сняло. Он всё это время собирался поговорить с бывшим директором школы, но никак не находил для этого времени. А сейчас спешить было некуда. Иван негромко окликнул мужчину, пожелал ему доброго утра и пригласил присесть на крыльце.
Борис Михайлович с трудом удерживался от зевоты. Это дежурство выдалось на редкость суетным. Из бывшего Сашкиного дома, превращённого ныне в казарму для молодняка, постоянно норовили выскочить тени и пробежаться до хозяйского флигеля, пошептаться у окна. Сначала Борис понимающе усмехался, а потом ему надоело за ними бегать и он пригрозил пожаловаться Олегу. Тени угрожающе зашипели в ответ, но послушно убрались к себе в дом и больше оттуда не появлялись.
Борис прошёл мимо своего дома. Это, чёрт возьми, было так приятно. Свой. Собственный дом. Правда, пока небольшой, всего две комнаты. И с мебелью пока туго, зато там, внутри, спит его женщина. Которая уже ждёт его ребёнка.
Мужчина взбодрился и пошёл дальше. Жизнь постепенно наладилась, но умному и образованному человеку, каким, собственно, и был Борис, чего-то всё-таки не хватало. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что если понадобится, он всю жизнь добросовестно проработает простым рабочим под началом Семёныча. Но, чёрт-чёрт-чёрт! Хотелось большего. Уж такая натура человеческая. Всегда ей всё мало.
Его окликнули. Борис узнал силуэт хозяина и тоже, в ответ, от всей души пожелал Ивану Андреевичу доброго утра.
– Борис Михайлович, присядьте, будьте добры.
Голос шефа был очень серьёзен. Борис понял – сейчас или никогда.
– По образованию я историк. Сначала просто учительствовал, а затем меня директором назначили. Хлопотное это дело, я вам скажу.
– Понимаю.
– Иван Андреевич, могу я с вами поговорить?
– Так мы уже разговариваем.
'Ну давай, Боря, рассказывай! Чего ты там удумал'
Иван рассматривал собеседника. Тот мучительно собирался с духом, собираясь родить некое предложение.
– А знаете Иван Андреевич, чем отличалась, по моему мнению, принципиально отличалась западно-европейская цивилизация от русской?
'Ну, Боря…'
Иван умело скрыл своё разочарование, он ожидал конкретного предложения от этого человека по его ПРОДВИЖЕНИЮ. Использовать Борю, как простого работягу – было верхом расточительности, но Иван ждал, что этот человек сам проявит ИНИЦИАТИВУ.
'Ну давай, послушаем тебя. Историк.'
– И в чём же?
– Я не буду касаться глобальных идей о 'цивилизации камня' и 'цивилизации дерева'. Скажу конкретнее. Где-то с двенадцатого века в западном обществе массово появился светский институт, которого у нас, по большому счёту, не было до семнадцатого века. Это институт непрерывного накопления информации.
– Школы что ли?
– Университет.
'Ай да, Боря! Ай да сукин сын! Высоко метишь. Молодчина!'
Мысленно Иван присвистнул. Мысль бывшего учителя он уловил на лету.
– Понимаете, Иван Андреевич, мы выжили, организовались. У нас, у нашей, то есть, извините, Вашей общины есть всё. Агропромышленная база, безопасность. Даже какое-то здравоохранение налажено. Но это всё можно потерять, если мы не возьмёмся сначала за школу, а потом и за университет. Если этого не сделать – мы, наши дети и внуки, обречены на деградацию. Не физическую, конечно, а моральную. Впереди их будет ждать тьма средневековья.
Мужчина помолчал.
– Если не хуже – первобытная дикость.
Маляренко молчал. Всё, что говорил Борис было правильно, но… Университет может осилить только государство. Но не он. Не с сотней же людей закладывать города, порты и прочие ВУЗы. А с другой стороны там, где есть школа, всегда будут дети. А там где есть университет – всегда будет город. Вне зависимости от успешности порта и морской торговли.
– Даю вам два дня, Борис Михайлович. Продумайте всё хорошенько и представьте мне план.
Ваня усмехнулся.
– Будет у вас защита диплома. В комиссии я и Мария Сергеевна.
Ночной разговор посеял в душе Ивана странное ощущение. Ощущение и радостного ожидания, и тревоги, и даже страха. То, что предложил ему сделать Борис, было настолько глобально, что перед этим меркла даже идея с закладкой порта. Фактически, бывший учитель, сам, наверное, того не подозревая предложил Ивану создать ГОСУДАРСТВО. Помаленьку, потихоньку, но тем не менее. Потому как осилить озвученную цель может только система.
Спать уже не хотелось. Маляренко громким стуком в дверь поднял Олега и велел ему собирать остальных. Когда окончательно рассвело на площади перед домом, зевая и поёживаясь, собрались все мужчины городка и окрестностей. Иван собрал вообще всех. Даже стариков Толика, даже агронома. В окнах домов то и дело мелькали любопытные лица женщин, но к мужчинам никто из них не вышел. Народ расслабленно сидел на завалинке, недоумевая, с чего это вдруг хозяин с утра пораньше собрал их всех. Считая троих ходячих дедков, всего собралось аж тринадцать человек.
