Евгений Ермаков - Пандемия
И, конечно же, гости – разодетые вчера в пух и прах щеголи, они в беспамятстве валялись теперь на полу, кушетках и даже на столе, все в измятых праздничных костюмах, испорченных красным и остатками еды- выглядели они так, словно их всех прирезал кухонным ножом мясник – красное вино покрывало всех и вся.
Один из трансвеститов храпел прямо на столе, уткнувшись головой в кремовый торт, сползший на сторону, подобно селю. Некоторые спали в обнимку, в том числе и голышом. Интересно, сколько из них уже мертвы?
На полу кто-то возился, медленно приходя в себя. Делать здесь больше было нечего; наступило утро, пир во время чумы закончился.
Спутники вышли на улицу. Погода хмурилась, небо затянуло тучами. Приближался сентябрь, а значит, осень уже потихоньку начинала вступать в свои права, отбирая власть у лета, которого по-настоящему и не было.
Улицы были завалены белыми листовками – очевидно, они появились совсем недавно. Антон подошел к одному листку, поднял, и его бросило в жар. Листовка была плохонькая, отпечатанная на офсете – в верхней части листа красовались две фотографии – сначала, увеличенное изображение Арлекина без грима, видимо, фото было взято из паспорта, ниже красовалась фотография Антона – мальчишеская, сделанная еще на острове в семнадцать лет, когда ему восстановили паспорт взамен оставленного им дома, но узнать их обоих можно было без труда.
Набранный крупным кеглем текст гласил: "Разыскиваются особо опасные политические преступники, бежавшие накануне ночью из-под стражи в Управлении следственных дел Первого Района. Антон Левченко, двадцать два года, и Роман Дубровин, сорок лет. Обвиняются в умышленном публичном оскорблении высших лиц партийной власти, избиении представителей следственных органов, использовании подложных документов, мошенничестве и разбое – тут Антон недоуменно запнулся. – Лицам, которые помогут задержать преступников, гарантировано гражданство коммунистической общины и крупная денежная премия. Обращаться в Следственное управление туда-то…"
Оба ошарашено перечитали листок. Затем как по команде уставились на серое веретено дирижабля, нависавшего низко над городом.
– Быстро они подсуетились, однако. – хмуро прокомментировал Арлекин. – Пока я пьянствовал, ночью они напечатали листовки и разбросали сверху по всем районам. Теперь им не надо напрягаться, гоняться за нами по городу, нас приведут к ним.
– Да, гражданство коммунистического района здесь на вес золота…
– Грехи наши тяжкие.. В рай не пускают, и здесь жить спокойно не дают…
– Что же теперь делать? – Антон задумчиво вертел в руках листовку. – Назад вернуться не можем, надо идти дальше. Воры могут нас выдать. Плыть в южный город? Вроде бы в восточном секторе есть выход к реке; но на юге тоже нет выхода, двери замурованы. Взлететь разве что, как птицы?
– Да, крылья бы нам не помешали, любезный мой друг. Через стену перебраться мы не сможем – колючая проволока, ток под напряжением. Надо рискнуть и идти к ворам. У них ведь нет никаких соглашений с коммунистами, помогать им не будут.
– Пойдем. – решился Антон. – Если загримируемся, то , возможно, нам повезет. Проскочим неузнанными, и выберемся из города. А уж за городом нас никто не поймает. У меня есть мотоцикл – двинем подальше отсюда.
– Другого нам не остается, любезный Сотер . У этих извращенцев тряпья навалом, приоденемся так, что мать родная не узнает.
Через двадцать минут к шлюзу, соединявшему второй и третий районы, подошла странная парочка. Люди были одеты в грязные монашеские рясы, – ни дать ни, взять – побирушки, живущие в картонных коробках, выискивающие себе пропитание на помойках или попрошайничающие на улицах. Ковыляя и почесывая густые всклокоченные шевелюры, давно не видавшие элементарного мытья, и наводившие на мысль о насекомых, монахи подошли к мирно дремавшему на лавочке часовому.
Ворота охранял еще один напомаженный парень в кожаной курточке со стрелками. Он встрепенулся на скамеечке, когда его разбудили, презрительно хмыкнул, по видимому, не узнав Антона с Арлекином.
– Чертовы попрошайки! Убирайтесь отсюда! Кто вас только пускает!
Он торопливо распахнул внутренние ворота в шлюзовый коридор, избегая приближаться к путникам.
Едва только они вышли в коридор, дверь торопливо захлопнулась, загромыхали ключи.
Вслед донеслось приглушенное ворчание.
– Чтоб вас там пристрелили!
Антон постучал в дверь на противоположном конце коридора. С третьего раза за ней зашевелились.
В окошко глянула опухшая бандитская харя с массивным подбородком.
– Чего надо, рвань? – часовой с утра был не в духе.
– Выйти из города, вот чего, – буркнул Арлекин, неприязненно рассматривавший его физиономию.
– А ну пошли отсюда! – прикрикнула недоуменно-возмущенно рожа за дверью. – Еще чего удумали! Топайте обратно, откуда пришли.
Антон подошел к двери и показал ему пачку кредиток, затрещав банкнотами.
– Видел? Это будет твоим, если пропустишь нас. Кроме того, нам потребуется охрана, чтобы по пути к восточным воротам с нами ничего не случилось.
За дверью заворчали; харя алчно разглядывала кипу кредиток.
– Ладно, черт с вами. Половина сейчас, половина – когда выпущу вас из города. Только быстро давайте…
Дверь отворилась. Бугай, представший взору путников, был огромен и безобразен. Росту в нем было больше двух метров – он явно пригибался, чтобы заглянуть в окошко двери. Руки словно ковши экскаватора, подбородок, о который можно было разбить бревно без всякого ущерба для этой части человеческого лица, толстенные ручищи-жерди, от которых раздувалась его куртка, грозя лопнуть. У него на боку красовалась кобура, выглядевшая игрушечной, но чувствовалось, что пистолет ему особо не был нужен – он сам был ходячим средством уничтожения.
Бандит еще раз оглядел двух побирушек, поморщился, но деваться было некуда.
– Пошли в темпе, пока не засекли.
Втроем они быстро зашагали по бандитскому району, снискавшему дурную славу во всем городе. И здесь на пустынных улицах повсюду валялись кучки листовок, призывающих жителей города способствовать в поимке беглых преступников. Верзила вышагивал громадным величавым шагом, делая за шаг, казалось, метра полтора, и не обращая внимания на валявшиеся бумажки. Судя по перегару, разившему от него, ему вообще не было дела ни до чего, кроме обещанных денег, часть которых уже приятно грела его карман.
Здесь была община воров, пьяниц, насильников и мародеров, совершающих набеги на мирные жилища жителей пригорода, разворовывая все, что попадалось под руку. Насиловали женщин, избивали стариков. Предпочитали не ввязываться в серьезные вооруженные конфликты и стремились нападать на тех, кто был заведомо слабее; подонки общества.
За четверть часа путники добрались, наконец, до стены Внутреннего Периметра. У ворот возле караульной будки сидел еще один бугай, походивший на брата-близнеца того, что их сопровождал.
– Яша, откуда ты взял это дерьмо? – брезгливо поморщился бугай, отнимая глаз от потрепанной книжки комиксов, которую с интересом листал. – Что за бичи?
– Да вот, наткнулся на двух, спали на помойке возле Аксеновской линии… Дверь открой, выкину их отсюда.
Бугай лениво поднялся, и начал открывать засов. Неожиданно из-за спин побирушек раздался властный начальственный голос.
– Что здесь происходит?
Бугаи как по команде обернулись и сникли, как побитые псы.
– Виктор Степанович, бичей обнаружили.. Сейчас выкинем отсюда…
Виктор Степанович, приземистый коренастый мужик лет сорока пяти с перебитым носом и тяжелым взглядом с каким-то особенным выразительным нагловатым и хамским прищуром, выдававшим в нем уголовника с богатым прошлым, окинул брезгливо двух путников, словно даже визуальный контакт мог его загрязнить, скалясь и показывая золотые зубы.
– Не так быстро. Сначала я с ними побеседую… Так, Яша, Леня – обыщите их. У них, возможно, есть ксивы. Потом ведите бакланов ко мне в контору.
– Обыскать, шеф ? – переспросил Леня с таким обескураженным видом, словно ему приказали раздеться догола и пробежаться по всему городу.
– Да, Леня, обыскать. Или западло тебе стало ручки марать? Какая буква глагола "обыскать" тебе непонятна? – с тихой угрозой процедил шеф.
Леня пожал могучими плечами и брезгливо начал ощупывать рясу Арлекина. Тот стоял, боясь пошевелиться.
– Яша, обыщи второго, – приказал шеф, наблюдая за действиями подопечного.
Через минуту оба паспорта вместе со Стечкиным Левченко уже перекочевали в руки пахана, который листал их с неподдельным интересом. Затем он резко сорвал с незадачливых путников парики и швырнул на землю.
– Да, ребятки, – обратился он к близнецам-бугаям, – что же вы так оплошали? Я кому велел проверять ксивы у всех, кто к нам попадает? Я кого инструктировал, позвольте спросить?
