Владимир Свержин - Фехтмейстер
— Так, как если бы они воевали сами с собой. Русским становится известно о передвижении едва ли не каждого батальона, и не только о его передвижении, но также о целях оного, раньше, чем командирам наших дивизий.
— Но это невероятно!
— Это чистая правда, ваше высочество. И потому я хотел бы в самое кратчайшее время оказаться подальше от этих мест. Если позволите мне говорить откровенно, я скажу все, что думаю о сложившейся на сегодняшний день ситуации. Хотя сразу предупреждаю, что вряд ли мои слова вас порадуют. Но я счел долгом офицера сообщить вам об этом. Именно с этой целью я взял на себя смелость просить об аудиенции.
— Приказываю вам говорить! — Эрцгерцог нервно одернул мундир.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество. — Шультце на мгновению вытянулся во фрунт. — Итак, как я уже сказал, император Франц-Иосиф с первого дня войны был морально готов к неминуемой гибели монархии. Десятилетия его правления составляют целую эпоху в жизни империи. Большую часть прошлого века он стоял во главе державы. Он и чувствует себя человеком прошлого века. Он разбит, изможден и одинок. Почти все, кого он любил и на кого надеялся, почили раньше его. Он вынужден будет передать трон вам, человеку для него почти чужому. Что уж тут заботиться о наследстве?
Но это еще не все. Информация, поступившая в распоряжение Генерального штаба русских, столь полна и обширна, что заставляет всерьез задуматься, как высоко сидит российский шпион, или, вероятнее всего, группа шпионов. По всему выходит, что они находятся совсем рядом с троном, и вот тут я задаю себе вопрос: не они ли столь пагубно влияют на уставшего от жизни государя, что он предвкушает гибель монархии даже в случае успеха нашей армии? Я могу лишь предполагать, но согласитесь, мое предположение достаточно обоснованно.
Эрцгерцог Карл кивнул задумчиво и грустно.
— Похоже, меня ждет не самое приятное наследство.
— И это еще не все, ваше высочество. Меня настораживает та поспешность, с какой было закрыто скандальное дело полковника Редля. Его ведь объявили предателем-одиночкой и дали застрелиться. Согласитесь, романтично, но крайне неосмотрительно. Честно говоря, я не допускаю мысли, что начальник военной контрразведки работал на русских в одиночестве. Анализ полученной врагом информации говорит, что у Редля были высокопоставленные покровители и надежные источники. Теперь Редль мертв, но вся его сеть прекрасно себя чувствует.
— Вы ничего не преувеличиваете? — с ужасом осознавая правоту слов «перебежчика», медленно произнес эрцгерцог.
— Скорее приуменьшаю. Ведь те, кто распорядился дать Редлю покончить с собой, наверняка были куда выше рангом, чем он. Не могу выразить в словах весь тот кошмар, который очень скоро будет именоваться концом Австро-Венгерской империи. Вы, конечно же, знаете, ваше высочество, что наступление русских в Карпатских горах уже началось?
— Да, — кивнул регент Венгрии. — Наши солдаты упорно сражаются и приложат все усилия, чтобы не пустить русских в Венгрию.
— Можно поспорить, у них ничего не выйдет, — огорченно вздохнул Конрад. — Русские сформировали здесь очень мощный кулак. Им удалось скрытно перебросить сюда целую армию и подход свежих подкреплений еще продолжается. Генерал Брусилов непременно прорвется на Венгерскую равнину, и вот тогда-то начнется самое ужасное.
— Развал? — чуть слышно прошептал наследник престола.
— Именно так. То, что славяне не желают сражаться против русских братьев, вы, несомненно, знаете. Однако это лишь начало. Здесь, в Венгрии, существует большая сильная организация заговорщиков, желающих, как и их отцы и деды, видеть Будапешт независимым от Вены. Эти люди из самых знатных и влиятельных семей. Они опираются на венгерские части, и потому, как только первые русские солдаты вступят в эти земли, в стране произойдет восстание, как вы знаете, отнюдь не первое за время правления Франца-Иосифа, но, пожалуй, самое мощное. И это еще не все.
— Вы что же, решили запугать меня? — попробовал было возмутиться молодой Габсбург.
— Ваше высочество забыли, что я решил скрыться из этой страны, и чем скорее, тем лучше. — Сальватор пожал плечами. — Прикажете замолчать?
— Нет уж, — упрямо нахмурился Карл. — Продолжайте.
— Так вот, ваше высочество, я своими глазами, правда, лишь мельком, видел документы, которые свидетельствуют о заключенных в конце прошлого года военных союзах. Едва только русские вторгнутся сюда, и венгерская знать взбунтует свои воинские части, в войну на стороне Антанты вступят Италия и Румыния. Таким образом, враг будет со всех сторон: и внутри границ, и вовне страны.
— Вы закончили? — Эрцгерцог повернулся спиной к разведчику и очень медленно, точно с гирями на плечах, пошел к столу.
— Полагаю, да, ваше высочество.
— Невероятно. — Престолонаследник оперся руками на столешницу, так и оставаясь стоять спиной к Конраду Шультце. — Хорошее же наследство собирается оставить мне дедушка Франц!
— Мне кажется, он никому и ничего не собирается оставлять. Как говорил один французский монарх: «После нас хоть потоп».
— А скажите, майор, — эрцгерцог замялся, — что бы вы сделали на моем месте?
— Ваше высочество, я лишь Конрад Шультце из небогатого Остзейского дворянского рода, вы же — природный Габсбург. Не мне давать вам советы.
— И все же. Представьте себе, что я просто молодой человек, который спрашивает доброго совета у другого человека, несомненно, умного и опытного. Итак, я хочу слышать, что бы вы сделали на моем месте.
— Ваше высочество, император поставил вас правителем Венгрии, сам же он, желая того или нет, находясь в Вене, шаг за шагом губит державу, призванную объединить всех германцев. Стало быть, необходимо сделать труднейший выбор, быть может, самый трудный выбор, что для вас важнее: империя или же император?
— Император стар, ему вряд ли осталось долго жить, — точно в пространство вздохнул эрцгерцог. — Стало быть, необходимо спасать империю. Необходимо встать во главе венгров и, опираясь на их силы, тем самым не допуская восстания, спасти государство. Но Антанта? Даже если венгры пойдут за мною, Россия, Италия, Румыния, да и Англия с Францией не дадут мне сделать и шагу.
— Понятное дело, вашему высочеству не стоит так поступать, но я бы вспомнил о землях, не так давно отхваченных пруссаками у Австрии. Пока Италия и Румыния не вступили в войну, они не могут претендовать на территорию союзного государства. Думаю, что для империи было бы лучше как можно скорее выйти из войны, требуя возвращения аннексированных Германией земель. Отказ от претензии к Сербии и поддержка Франции в вопросе принадлежности Эльзаса и Лотарингии могут обеспечить империи хорошую позицию на будущих мирных переговорах.
— Спасибо за откровенность. — Эрцгерцог подошел к креслу и тяжело опустился на атласное сиденье. — Я подумаю над вашими словами. Поскольку вы считаете, что лучшей наградой для вас будет кануть в безвестность, я распоряжусь…
— Ваше Императорское Высочество. — Дежурный адъютант с расширенными от ужаса глазами, вбежав в кабинет, едва не сбил необычного посетителя.
— В чем дело, Генрих? — Наследник престола невольно сжал кулаки, точно надеясь этим удержать сердце, вдруг сорвавшееся с привязи.
— Молнийная телеграмма! — Адъютант потряс длиннющей белой лентой, которую он не успел даже порезать на фразы и наклеить для удобства чтения. — Полчаса тому назад, — начал адъютант, поднося ленту к глазам, — на станцию Каркурц ворвался бронепоезд «Панцер Зуг 16». Еще на подходе к станции с него был открыт прицельный огонь из орудий по городской ратуше, где в этот момент заседал штаб объединенного командования наших и германских войск. Убиты, — взволнованный Генрих оглянулся на все еще стоявшего рядом чужака, — два фельдмаршала, девять генералов… — Он хотел было продолжить, но, глядя на посеревшее лицо регента Венгерского королевства, осекся и только протянул телеграфную ленту его высочеству. — Здесь перечислены все, очень много раненых… Прямо на станции бронепоезд открыл огонь из пулеметов…
— Бог мой! — Эрцгерцог Карл обхватил голову руками. — Какой ужас! Какой ужас!
— Будут какие-то распоряжения? — несмело предположил адъютант.
— Прошу вас сейчас уйти, оставьте меня одного, — срывающимся голосом произнес наследник престола. — Я должен принять важное решение.
* * *«Когда же восстали ангелы и возроптали на Всевышнего Отца своего, вернейший из верных архистратиг Божьего воинства преградил путь им, и страшен был меч огненный в верной его руке. И бросилось мятежное воинство кто куда врассыпную, точно листья осенних дней, гонимые порывом ветра. Лишь тот, кто повел неисчислимые полчища мятежников на чертог господний, встал один на один против архангела Михаила, дабы силой противостоять его силе. И стала ночь, как день, и день, как ночь, и было небо в ту пору усеяно искрами, летевшими от мечей Вернейшего и Светоносного», — шептал Барраппа, наблюдая за подъездом известного ныне каждому в Петрограде дома на Гороховой.
