Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич

   - Мой господин! Как ты это делаешь? Как...

- Ни слова, - произнес Дженнак. - Ты ничего не видел и никому об этом не расскажешь. Ни отцу, ни матери, ни своему учителю в Эммелитовом Дворе. Ты ведь не веришь в богов и чудеса, так? И не хочешь, чтобы над тобой смеялись?

Невозмутимые бритунцы разоружали мрачных тасситских воинов. Что видели те и другие, о том, конечно, будет рассказано - в харчевне за чашей вина или в воинском лагере. Сегодня потолкуют о лорде Джакарре, завтра - о диких волосатых людях с Небесных Гор, послезавтра — о лизирской стране Сайлон, где кроют дома золотой черепицей... Пусть их! Пусть говорят!

Дженнак присел, положил меч на колени, нащупал жилу на шее неподвижного Невары. Пульс бился.

   - Пощади его, великий вождь, - шепнули за его плечом. - Пощади моего господина...

Он поднял голову и посмотрел в лицо майясца.

   - Ты кто?

   - Ничтожный Кампече-ако, светлый тар, помощник Ро Невары... Прости его неразумие ради богов и не лишай жизни... Ты ведь сказал, что он твой родич, а родичей не убивают... Конечно, он нанес тебе обиду, но женщины, захваченные им, не претерпели ущерба. Они здесь, в комнате для молитв, где стоит изваяние Коатля...

   - Родич понятие растяжимое, но я его не убью, - молвил Дженнак, поднимаясь. - Было бы жать потерять последнего из Оро... Но они такие упрямцы! Придется вразумить твоего господина. - Он махнул рукой воинам. — Возьмите его и стерегите! Это мой пленник.

   - Могу я с ним остаться, светлый тар? - спросил Кампече-ако.

Кивнув, Дженнак направился к залу, в котором сходились коридоры. Перед ним была глубокая ниша с дверью, украшенной символом Коатля, четырехлезвийной секирой на длинной рукояти. Дверь загудела под ударом кулака, но не открылась - запор был прочен. Спрашивать ключ Дженнак не стал, велел бритунцам:

- Ломайте!

На дверь обрушились приклады карабинов. Полетели щепки, рухнула на пол секира бога, потом заскрежетали петли и выбитый замок. Дверь вывалилась, и Дженнак, поманив за собой Нево, вошел в комнату.

В квадратном помещении с высоким сводом горела эммелитовая лампа. Напротив двери стоял Коатль, вытесанный Из черного базальта; лицо бога было суровым и слегка напоминало владык из династии Ширатов. В одной руке повелитель Чак Мооль сжимал секиру, копию той, что висела на двери, другую простирал вперед властным жестом. У его ног, на низкой подставке, лежали книги Чилам Баль в переплетах из черепашьих панцирей. Кроме изваяния божества здесь находился стол с кувшином и двумя чашами, а рядом - деревянная лавка, накрытая волчьей шкурой. На ней и сидели две молодые женщины. Светозара в ужасе прятала лицо на груди Айчени, а чакчан смотрела так, будто сам Коатль их охранял, й не было в ее глазах ни страха, ни покорности.

Увидев брата, Светозара вскочила и бросилась к нему. Ее лицо было бледным, глаза покраснели, светлые волосы растрепались. Жалость пронзила Дженнака. Дочери Всевлада исполнилось семнадцать, и, несмотря на рост и крепкое сложение, была она, в сущности, девчонкой.

   - Забери ее отсюда, - сказал он Нево, обнимавшему сестру. -

В крепости не появляйтесь, там сейчас бой. Идите подземным ходом в Торговый Двор, и пусть четверо воинов вас охраняют.

Затем он повернулся к Чени. Ее глаза сияли, на губах расцветала улыбка.

   - Ты быстро меня нашел, Джен.

   - Я старался, милая.

Долго, долго глядел он на свою чакчан. Она была Вианной, пришедшей к нему через горы времени, из его юных лет; она была Чоллой, гордой арсоланкой, и Чали, девушкой-арахака, она была Ирией Арноло и Заренкой. Она была всем. Всеми женщинами, которых он любил.

Возьми меня с собой! - прозвучало в ушах Дженнака. Подумай - кто шепнет тебе слова любви? Кто будет стеречь твой сон? Кто исцелит твои раны?..

Ран хватало, хоть были они невидимы. Раны сердца и души не заживают, пока не прикоснется к ним любовь. Дженнак Неуязвимый знал об этом.

- Ты боялась?

   - Нет... да... - шепнула Чени. - Убили Туапа, и Венец погиб, и еще многие, многие... Страшно, страшно! И я боялась Невары... Когда нас привели к нему, он посмотрел на меня... не так, как смотришь ты... Он глядел с жадностью, как смотрит скупец на сундук с серебром! - Чакчан поднялась с лавки, выпрямилась и ее глаза сверкнули. - Но он не увидел мой страх! Со мной была перепуганная девочка... Разве могла я показать, что боюсь? Я, дочь Че Куата, правнука Че Чантара! Женщина рода владык!

   - Ты - владычица моего сердца, и это главное, - молвил Дженнак, взял ее за руку и повел прочь из святилища Коатля.

В коридоре его дожидался Ирасса, сын Ирассы, - окровавленный, пахнущий перенаром, но живой. Лишних вопросов он не задал - склонился перед Чени, пробормотал: «Моя госпожа...» - и доложил, что Пирамида Надзирающих очищена.

   - Мы поднимемся наверх, - сказал Дженнак. - Идти за нами ненужно.

Он повел Чени к лестнице. Они миновали второй ярус, третий, четвертый... На пятом была небольшая комната с окнами, откуда открывался вид на реку и крепостной двор. Солнце висело низко, и на западе, за рекой, тянулись в небеса клубы черного дыма и слышался гром канонады - видимо, бойцы Вальхара штурмовали очередной арсенал. Во дворе и на стенах Пяти Пирамид кипело яростное сражение, иберы и бритунцы дрались с тасситами, теснили их к распахнутым воротам, выдавливали на площадь, под огонь наступавших от Торгового Двора воинов. Должно быть, многоопытные ОдоН й Ландма- рк разделили силы, чтобы окружить противника, мелькнуло в голове Дженнака. Он обнял Чени, повернул ее лицо к себе, словно желая защитить от кровавого зрелища, от созерцания мира, который был еще таким несовершенным и жестоким, таким неподходящим для женщин и детей.

   - Знаешь, - произнес Дженнак, касаясь губами уха Чени, - я говорил с твоим родичем. В Эммелитовом Дворе придуман новый способ связи... ни столбы не нужны, ни провода, ни бумажные ленты с условными знаками... Я слышал его голос, а он - мой, хотя нас разделял Океан Восхода, джунгли и горы Нижней Эйпонны и... Словом, огромное расстояние! Половина земного шара!

Чени вздрогнула.

   - Ты говорил... говорил с моим отцом?

. - Нет, чакчан, с твоим прародителем Че Чантаром. Не удивляйся, что он жив - сроки кинну никем не измерены.

   - Я удивляюсь другому, - шепнула Чени. - Сказано о кинну в Книге Тайн: долгая жизнь на излете своем жжет огнем ненависти и горька, словно земляной плод... И еще сказано: понесут кинну горечь людям словно посев зла... Значит, это неверно? Ты кинну, и Че Чантар тоже, но разве есть в вас зло?

   - У каждого свой способ не допустить зло в сердце, - сказал Дженнак* ~ Твой пращур затворился в неприступных горах,

стал отшельником, а я скитался по миру, глядел на его чудеса, горевал и радовался. Жил! Хотя случались у меня плохие годы.

   - А какие теперь? - спросила Чени, но он не ответил на этот вопрос, а, прижавшись щекой к её щеке, промолвил:

   - Я тебя никогда не покину...

И, точно отзвук эха, услышал в ответ:

   - Я тебя никогда не покину...

Но она, конечно, заблуждалась.

Эпилог

Шесть рукотворных звезд вращались над планетой. День за днем, год за годом, столетие за столетием... Веками они смотрели на землю, пронизывали незримыми лучами облака, запоминали все, что попадало в объективы и на приемные антенны. Каждая такая картина была крохотным слепком реальности, отпечатком происходивших в мире событий; мгновение за мгновением они укладывались в бездонной памяти концентратора.

Миг - окутанная дымом Росква, над которой парят воздушные корабли... Миг - вождь Семпоала мчится на коне, ведет домой своих воинов... Миг - плывут к льдам на Южном полюсе драммары О’Тахи, тидама с Йамейна... Миг - спускаются с гор повстанцы Ама-То, несут факелы, жгут вышки на приисках земляного масла... Миг - Мин Полтора Уха на озерном берегу, дейхолы и изломщики разгружают лошадей... Миг - бьются броненосцы в проливе Теель-Кусам, воздух дрожит от рева снарядов... Миг - сахем Качи-Оку входит в новое свое жилище, в новый город и новую жизнь... Миг - старый Менгич тянется к бумаге, хочет что-то записать, но в глазах темно, и падает он на руки своим ученикам...