Наши уже не придут 3 (СИ) - "RedDetonator"
Может показаться, что это хорошая новость, но это не так. Этот инцидент обязательно послужит поводом для расширения участия британских сил в этом конфликте. А расширенное британское участие точно спровоцирует рост интенсивности боевых действий — как минимум, враждебные пуштунские роды почувствуют поддержку и осмелеют. В таком случае, эскалация попросту неизбежна.
— Мы готовы к этому, — произнёс Аркадий. — Это все плохие новости?
— На данный момент, — кивнул Владимир. — Теперь к хорошим новостям. Род Алихель очень серьёзно повздорил с родом Хотак — старейшине Нусатрулле, возглавляющему совет рода Алихель, показалось, что род Хотак получил больше британских винтовок. Старейшина Гулям, возглавляющий совет рода Хотак, высказался об этом пренебрежительно.
— Зря, — позволил себе улыбку Немиров.
— Да, — усмехнулся Владимир. — Состоялась стычка в нейтральном кишлаке Гандамак, что унесло жизни не менее семнадцати воинов с обеих сторон. Объявлено о собрании джигры, которая должна отложить кровную месть до конца «смутного времени». Но в кишлаках говорят, что это не поможет.
— Не поможет, — согласился Аркадий.
— Мы тоже так считаем, — кивнул Стырне. — Поэтому Совет уже сделал предложение роду Алихель — почёт и уважение, равные права на «вечной джигре». Старейшина Нусатрулла предложение получил, но ещё не ответил.
«Вечная джигра» — это и есть Совет племенных жителей и дехкан. Джигра — это что-то вроде съезда, действующего ограниченное время и решающего только самые наболевшие вопросы, а вот Совет — это нечто иное и новое. Совет — это путь к изживанию некоторых атрибутов родо-племенного строя, так как решает проблемы общности ежедневно, постепенно включая в поле своих полномочий всё больше и больше вопросов, которые раньше решали отдельные старейшины и вожди. (1)
Есть сопротивление отдельных вождей, которым не нашлось места в рядах иррегулярного войска, но старейшины Совета, получившие разом очень много власти, уже не хотят мириться с ролью «гражданских управителей». Теперь они хотят решать вопросы мира и войны, что горячо поддерживает Аркадий. Он мягко выставил перед ними главное условие продолжения ручейка оружия и боеприпасов из СССР: старейшины должны взять всю полноту власти над Нуристаном и тогда у них всё точно будет хорошо.
Институт вождей должен быть уничтожен и тогда старейшины станут получать все эти ковры, дорогую, по их меркам, мебель и прочие предметы роскоши, единолично, без необходимости делиться с вождями.
Ленин и остальные отнеслись к предложению Аркадия неоднозначно, но «махнули рукой» — непонятно, как правильно обращаться с родо-племенным строем, так как он уникален и самобытен, а последствия любого вмешательства непредсказуемы. Немиров выступает в роли экспериментатора, который пытается двигать эти племена к прогрессу. Что из этого получится — покажет только время.
Но он уже ощущает, что движется в верном направлении. Все эти «роскошные» подачки в виде недорогой мебели, металлических предметов обихода и фабричных ковров, не стоящие Союзу почти ничего, примиряют старейшин с мыслью, что надо меняться. Они смягчают в их глазах эти резкие, по каким угодно меркам, общественные метаморфозы. А если старейшины довольны, то и племенные жители не посмеют возмущаться.
Единственное, муллы…
Религиозный вопрос, при подобных вмешательствах, всегда становится остро. Муллы, как правило, консервативны, поэтому стремятся сохранить устоявшееся положение вещей, безотносительно прогрессивности или регрессивности изменений. Это один из столпов региональной стабильности, поэтому Аркадий считал очень важным поддерживать с ними очень хорошие отношения.
Муллы получили моральную поддержку Немирова в вопросе учреждения Нуристанского имамата.
Вот здесь он ступил на густо усеянное минами поле.
В его видении имамат должен заведовать только духовными и моральными вопросами, а муллы хотят, чтобы им дали ещё и светские полномочия. Вопрос, кто именно должен стать имамом — это очень интересно и, потенциально, кровопролитно.
Давать даже намёк на светскую власть муллам — это очень плохо, но, в то же время, очень хорошо, так как отдалённые горные регионы на границах Нуристана, где тоже живут люди, следуют законам шариата и даже свои старейшины им не указ. Их поддержка — это очень важно. И чем дальше будет проходить экспансия Нуристана, тем важнее будет эта поддержка.
Но если не разграничить власть мулл и старейшин, это гарантирует очень много пролитой крови в самом ближайшем будущем. Если старейшины почувствуют угрозу своей власти, они будут бороться против мулл и непонятно, кто победит в этом случае.
Победят муллы — будет учреждён полноценный имамат, у которого сразу же возникнет «глубокое недопонимание» с нуристанскими кафирами, то есть, неверными, что расколет страну. Несмотря на то, что термины «старейшины» и «прогрессивность» — это практически антонимы, «муллы» и «прогрессивность» — это эталон из палаты мер и весов, который достают только тогда, когда надо провести поверку термина «антоним».
Победят старейшины — религиозный вопрос будет закрыт навсегда, но это усилит старейшин за счёт «карманных» мулл, что законсервирует положение вещей на десятилетия, так как у старейшин не будет вообще никакого противовеса. Муллы нужны Немирову, чтобы была хоть какая-то противоборствующая сила. Нет борьбы — нет развития.
«Какими же идиотами были младоафганцы, когда полезли в это дело с шашкой наголо…» — подумал Аркадий, наливая себе «Марфа-Колы» в стакан. — «Какой же идиот я, что вообще в это полез…»
Младоафганцы ещё брыкаются и пытаются что-то построить при поддержке эмира, де-факто контролирующего только Кабул и его окрестности, (2), но уже видно, что у них ничего не получится. Эмир, из-за его слишком смелых либеральных взглядов и настроя реформатора, уже очень сильно не нравится роду Сулейманхель, неформально возглавляющему конфедерацию Гильзаи.
Есть риск, что племенные жители, по условному сигналу от главного старейшины рода Сулейманхель, тоже, кстати, неформального, свергнут эмира, из-за чего ему придётся бежать из Кабула в эмиграцию.
«Будет слушать „Гори, гори, моя звезда“ и жалостно стенать об Афганистане, который мы потеряли…» (3) — усмехнулся своей мысли Немиров.
Так или иначе, но Сулейманхель — это не друзья Нуристану и его населению. Если Амануллу-хана свергнут, то на некоторое время поднимется хаос, так как он, всё-таки, законная власть. Но это усилит позиции рода Сулейманхель, который точно поставит в Кабул своего эмира. Легитимность у такого эмира будет так себе, но это маловажная деталь — так Сулейманхель могут завязать все поставки британского оружия на себя.
Впрочем, это маловероятное событие, так как конфедерация Дурани не будет смотреть на это с закрытыми глазами. Вполне возможна полноценная Гражданская война, это понимают почти все старейшины, поэтому Амануллу-хана будут свергать только в случае достижения консенсуса между обеими конфедерациями. Но главный вопрос — а это вообще возможно?
Нужна феноменальная гибкость, чтобы обойти все острые углы местной реальной политики, поэтому Аркадий тщательно обдумывает каждый свой шаг.
Непонятно, чем закончится история с мягкими реформами в Нуристане, неизвестно, что будут предпринимать лидеры двух конфедераций, только бог знает, что будет делать Аманулла-хан, самоубийственно радикализующий свои прогрессивные реформы.
Полная неизвестность чем-то пугает, но Аркадий, начавший неплохо разбираться в тонкостях племенной политики, которая для него гораздо доступнее в понимании, чем политика внутри ВКП (б), видит в происходящем большие перспективы.
«Главное — не просрать имеющееся у меня политическое влияние чередой неверных решений…» — подумал Аркадий, глядя в окно на вечерний Камдеш.
Городов в Нуристане нет, поэтому вся политическая жизнь происходит в кишлаках. Один из таких «политических» кишлаков — Камдеш. Он в двухстах километрах от Кабула, что на равнине смешная дистанция, а в местных горах считается серьёзным вызовом для путешественника.
