Дмитрий Щёкин - Страна городов
- И долго ты собираешься на наш лагерь пялиться, задница мохнатая? Не надоело? Интересно - так подойди, познакомься. Чего шпионишь?
"Хомо Эректус" сказанного не понял, зато понял очень хорошо, что его дела очень плохи. Быть пойманным, когда подсматриваешь за чужим племенем, это..... в общем, хуже только оказаться на дороге у разъяренного носорога. У носорога зрение плохое, но это - проблема тех, с кем он встретился на пути, это еще и австралопитеки были в курсе. Спасти его теперь могла только скорость. Птицей он скользнул с облюбованной ветки, рассчитывая броситься наутек, и убежать, конечно. Но.... Номо эректус предполагает, а стражник лесной стражи располагает приспособлением, называемым бола. Чем этот стражник не располагает - так это желанием мараться об вонючую шкуру эректуса, отлавливая его с помощью рук. А посему с гудением раскрученные камни потянули за собой прочный канатик из вяленных оленьих кишок, долетели до шустро перебирающего лапками питекантропа, видно решившего, что опасности встречи с сердитыми дяденьками, находящимися в состоянии численного превосходства и крайнего раздражения, он избежал. А долетев - обвились вокруг "тронутых грязью и загаром волосатых ног", воспетых отцом А. Менем в бессмертном танго, и повергли его наземь. Бинго. Кончился забег. Финиш. Попытавшегося подняться бегуна, не оценившие его резвости и скромности (в смысле - скромно отказаться от гостеприимства нашего) почествовали гирькой кистеня по бестолковой головушке, принявшей опрометчивое решение удрать от стражей. Затем он был упакован со сноровкой пары пауков, готовящих себе сытный ужин, в веревочную специальную для таких случаев сетку, и был доставлен в лагерь пред мои ясны очи.
****Мы с самого начала применяли кистени, шар которых был укатан в войлок - эффективное нелетальное оружие. Братья Ким разработали на основе техники владения нунчаками технику работы боевым кистенем. И нунчаками неопытный пользователь может себя от души отоварить, даже сломав чего-нибудь, а уж неловкий "кистенемахатель" находится в двойной опасности. Движения бойца просты, обучиться им просто, но они должны быть затвержены до автоматизма. Но для столкновений с воинственными охотниками соседних племен, кистень - самое то, "что доктор прописал." Доспехов у племен еще не придумано, так что в самый раз - попал по тому, куда едят, и клиент готов к упаковке. А на серьезные случаи у нас имелись кхукри, с пятнадцати дюймовым лезвием, перерубающим с маху десяти сантиметровый березовый стволик, при должной сноровке - а она была дядей Федором накрепко вбита с моей скромной помощью в головы Лесной Стражи. Если на пути лезвия кхукри попадалась кость, к примеру, то никакой разницы оно (лезвие) между деревом и костью не делало, с успехом перерубая и то, и другое. Ну, или пальма - копье - меч на рукояти, которым можно и кабана остановить, если оный кабан будет иметь дурость на вас, вооруженного этим девайсом, напасть. И опять - при условии, умения копьем пользоваться, о чем уже сказано выше - "дядя Федор, он как вологодский конвой - шутить не любит." Эту шуточку, с позволения сказать, с моих слов, не особенно задумываясь над тем, что такое "вологодский конвой", по причине, слава Богу, незнакомства с оным, часто повторяют старички - старослужащие молодым стражникам, нещадно гоняя зеленых по "тропе смерти" и прочим "приятственным" для прогулок тренировочным местам, готовя пополнение к очередному смотру, или просто инспекторской проверке, которую будет проводить этот самый страшный "дядя Федор".
****"Надо же, сам года не исполнилось, как сами пахнули.... Ну, если не так же, может чуть-чуть слабее, "- подумал я, выслушивая обстоятельный доклад пары стражников, особенно упирающих на эксклюзивный аромат пленного, приволокших на шесте упакованную бесчувственную тушку. Но подумал я об этом с одобрением, и даже, пожалуй, со скрытой гордостью за наши успехи в цивилизаторской деятельности. К хорошему привыкаешь быстро. К тому же мытье с отдушками делало моих бойцов незаметными в плане запаха даже для животных, чего уж говорить о жителе, задержавшемся в развитии на нижнем палеолите, в ашельской[1] эпохе. Аки духи бесплотные, как вода на голову с небес в рекламе шипучки в нашем времени - "без вкуса, без цвета, без запаха" - свалились мои орлы на горемыку, он и мяукнуть не успел.
Я стоял и рассматривал извивающегося червяком археоантропа. Существо было немного ниже ростом, чем люди союзных племен, но повыше неандертальцев, живших с нами. Человек был значительно шире в плечах, имел развитую мускулатуру, но было видно, что он долго до этого дня голодал. Велел принести ему мяса. Пойманный с жадностью накинулся на кусок, не применяя рук, вцепился в него и сожрал урча и чавкая. Впрочем, руки применить ему было бы сложновато - они были привязаны к шесту. Одет человек был в стиле воинствующего минимализма - кусок грубо выделанной шкуры на бедрах, нитка крученной травы с немногими побрякушками на шее. Грудь украшали симметричные шрамы - очевидно, оставшиеся от обряда инициации. Судя по почти полному отсутствию бороды и усов, малый был, навскидку, лет пятнадцати. Слопав мясо, изучаемый объект уставился на меня одним глазом - второй медленно, но верно закрывался роскошным синячищем, "шедевром" произведений подобного рода, на пол-лица. "Горазды наши орлы синяки ставить - сразу школа братьев Ким видна - почерк характерный,"- подумал мимолетно.
- Ну что мне с тобой делать, и где твои немытые и небритые сородичи? - осведомился я у нарушителя спокойствия.
В ответ получил нечленораздельное мычание, бормотание, и попытку вцепиться зубами в ногу стоящего рядом стража. Наверное, хотел продолжения банкета. Страж с этим не согласился, бросил взгляд на меня за разрешением и получив оное на ментальном уровне, нагнувшись, резким ударом в область виска, отправил лежащего в глубокий нокаут.
- Не шали, - сурово произнес Молодой Бизон.
****Между тем, сцена пополнилась новыми действующими лицами. По распадку, испуганно крича и подпрыгивая на ходу, валила немаленькая толпа нечёсаных сородичей нашего пленника. Человек сто, примерно, по приблизительным подсчетам, оглядываясь на ходу, и по силам прибавляя ходу, летела на нашу стоянку, а за ними - боже ж мой, какая "приятная" встреча, неспешно стелились семь смилодонов. Огромные кошаки порыкивали и взревывали противными голосами, - этакая смесь низкочастотного утробного мява и хрипа на пределе слышимого диапазона, и гнали человеческую орду прямо на нас. Предводительствовал этим безобразием мой зимний знакомый - матерый самец, встретившийся нам зимой. Прайд явно не бедствовал - кошки были сыты и довольны жизнью, и стремления к убийству питекантропов не показывали - явно тут действовал принцип: "Жрать таких - замучаешься кости из клыков выковыривать, больно надо, а вот выгнать из охотничьих угодий, что бы дичь не распугали - дело святое, как ни крути." За тремя мамками замыкая шествие весело задирая друг друга на ходу, скакали три мохнатых котенка размером с взрослого хаски - самки благополучно окотились в эту весну, и вставшие на свои лапы детеныши по меру сил добавляли в творившееся безобразие суматохи. С ловкостью опытных загонщиков четыре взрослых зверя сбивали орду в компактное стадо, не давая разбежаться отдельным троглодитам. Воины стражи, не дожидаясь команды, мгновенно построили перед лагерем заслон из щитов, и наклонили копья, встав на левое колено. Две децимы готовы были двинуться, сминая на пути все живое, не делая разбора между котами и людьми. Охотники, не входящие в строй щитоносцев, неторопко, но споро набросили тетивы, наложили стрелы, и замерли, готовые встретить надвигающуюся опасность стрельбой в упор. У меня не считая женщин, - семьдесят человек, из них тридцать человек - бойцы стражи старые и пополнение, обученное зимой - весной, остальные - просто охотники, получившие в дорогу "луки первого уровня, " - такие какие мы делали на первых порах - клееные берестой, рябина, кость в накладках, вполне достойный вариант, на пятьдесят шагов - верная смерть и стрела навылет.
Мои люди сосредоточенно молчали, готовые по команде каждый выполнить свою часть работы. Это было самым трудным в обучении новых наших соплеменников. Повиновение дисциплине строя, четкое знание каждым задачи своего подразделения и своей, безупречный автоматизм приемов, не принимался человеком каменного века изначально. Но стоило лишь довести до сознания воинов, что это необходимо как ему лично, но и всему племени - наступил перелом, и стража и ополчение стали именно военной машиной в хорошем понимании этого слова. Еще тысячелетия в моем мире существовала одна единственная тактика - стенка на стенку, а там - каждый сам за себя. Именно поэтому военные машины, наделенные четкой организационной структурой, перемалывали орды народов, отличающихся огромной личной храбростью и недюжинной силой. Так поступили египтяне с ливийцами, персы - с народами Азии, но столкнувшись с превосходящей их дисциплиною и структурным совершенством армией греческих городов, откатились на родину, куда вслед за ними, сияя медным оружием фаланг, пришли воины Александра и бросили к его ногам всю Ойкумену[2]. Сама же Греция склонилась перед непревзойденными легионами Рима. Непревзойденными потому, что послеримская эпоха в отношении военного искусства, является лишь вариациями на тему организации и тактики легионеров, их структура, тыловые и вспомогательные части, те же саперы, так и не были превзойдены на протяжении человеческого средневековья. Варвары, сокрушившие империю, обязаны своим успехом не передовой военной мысли, а внезапности много численных нападений и развалу государственного аппарата. Рим пал. Вонючие орды не оставили камня на камне от величественных дворцов и храмов. А дороги, построенные легионерами, стоят и используются до нашего времени. Именно из этих соображений я взял за основу обучения методику подготовки римских легионеров и их пехотную тактику. До конницы у нас пока было далеко, но...
