Дмитрий Щёкин - Страна городов
Самыми большими у нас были грузовые лодки, поднимающие около тонны груза, или десяток человек. С помощью нехитрых манипуляций, две ладьи можно было, связав, превратить в катамаран, который мог поднять уже до полутора тонн, если нагрузить решетку между ладьями. Мог этот агрегат ходко идти и под парусом. На треугольной мачте крепился подвесной парус на двух жердях, позволяющий судну идти круто к ветру. На переноску катамарана требовалось минимум четыре человека, нести конструкцию нужно было не так что бы далеко - около двадцати километров, до русла Урала, я полагал - справятся. На помощь в переноске припасов отрядил десять оленей с вьюками и два десятка молодых женщин, помогать в сборке конструкций, когда те освободились от посевной. С окончанием посевной и тронулась экспедиция по поиску родни, вместе с охотниками - "приручателями". НА середине Урала их пути разойдутся, каждой группе - свой маршрут. К осени - сезону "Большой Охоты" группы должны были вернуться домой.
Глава 45. Путевые заметки
"Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.... А по ним - идти...."
(приписывается первому картографу в истории)
Отправив две "вспомогательные" экспедиции, собрались в поход и сами. Последние наставления, слезы и прощание на берегу озера у нашего причала. Безмолвный строй стражников, который застыл в полных доспехах - при панцирях, шлемах с личинами, кхукри, пальмы и топоры, луки с запасом боевых и охотничьих стрел, щиты, плетеные из тальника, уже усиленные умбонами Умбон - медная, бронзовая или стальная пластина в центре щита по центру и обтянутые добротной кожей бизона, кистени засунуты за пояса - на каждом навьючено примерно пятнадцать килограммов, но ребятам такой вес не в тягость - на тренировках и марш-бросках таскают и побольше. Рюкзаки у всех членов от объединенных племен наполнены обязательным набором "первобытного выживальщика" - кремень и пиритовые кресала, с трутом упакованы в кожаные мешочки. Ну, и другие полезности, наличие которых придирчиво проверяет Федор, остающийся за меня руководителем поселка. Эля стоит в стороне от дел руководства - ей хватает дел хозяйственных и ученых. А еще уроки в школе - тоже нагрузка, для женщины.
Гном Док тянет с собой целую полевую кузницу и набор доморощенных реактивов для одному ему, и Эле - естественно, она у нас самый главный алхимик, - известных опытов. Грузятся на оленей - они потащат тюки до реки Миасс, по которой спустимся поближе к Аркаиму, наши продукты и тяжелые юрты для житья, а потом олени уйдут к местам пастбищ, а мы потащим оставшийся груз - он должен уменьшиться - припасы ведь израсходуем, на ручных тележках.
Федор суетится и нервничает - такая ответственность ложится на него, что и представить страшно, но он горд оказанному доверию, добавилось солидности. Парень дотошно раз разом снова проверяет - все ли взяли НЗ из продукта типа индейского пеммикана Пеммикан - сушеные орехи, мясо, мука, ягоды, спрессованные в плитки. Изобретено североамериканскими индейцами в незапамятные времена. Долго хранится. - на два дня, удобно, можно перекусить на ходу, глиняные тонкостенные фляги с оплеткой из тонкого тальника, украшенные бисером, и не сожрал ли кто из новеньких свой сухпаек, и у всех ли есть запасные портянки и обувь. Припоминает кому то мне неведомые грехи, демонстрируя потенциальному "залетчику" кулак, требует не подвести. Малый показывает все признаки добросовестного командира, отправляющего подразделение в длительную командировку. Вроде бы все в порядке. Парни-стражники в десятый раз подпрыгивают, демонстрируя подгонку снаряжения. Наконец удовлетворенный командир подает команду "Смирно!" и докладывает, что в мое распоряжение прибыли столько-то человек, с таким - то вооружением, для таких-то задач, и он передает в мое командование, а сам просит разрешения убыть в расположение. Точка. Последние объятия остающихся и уходящих, даже слезы - у меня ревет на груди Элька, я прямо таки расчувствовался тоже, но виду не подаю, а подаю команду на выход.
****Урггх - так его звали соплеменники, бежал ровной рысью по знакомой дороге - два теплых сезона назад стадо уже проходило в этих местах, и тогда он, впервые получивший копье и дубину, вернее - право на них, так как и то, и другое он сделал сам, шел с охотниками по следам кочующих стад, подбирая ослабевших животных. Его племя было очень большим - больше полной руки, только охотников. Детей не считал никто. Женщины из необремененных на данный момент детьми, тоже считались охотниками, и почти ничем не отличались от них. Благодаря тому, что племя не разбегалось, подобно другим родам и стадам, оно выживало и свободно кочевало по просторам степей и лесов, выбирая дороги по принципу - идем туда, где добыча. Если добыча встречалась - она немедленно убивалась, и если была достаточно велика туша добытого зверя - то племя оставалось около добычи столько, сколько требовалось для того, что бы ее съесть, или до того, пока мясо не портилось окончательно. "Испорченным окончательно" считалось мясо, от которого отворачивались шакалы, но которое еще могли съесть грифы или гиены. Тогда племя рассылало во все стороны разведчиков, которые искали следы добычи. В обмазанных глиной грубых корзинах племя несло с собой главное достояние - красный цветок, который надо было все время кормить. За этим следило сразу три человека и цветок жил в трех корзинах, среди углей и гнилых деревяшек, как нельзя лучше хранящих его в себе. На привалах люди выпускали цветок на кучи сухих бревен и палок, и тогда цветок жадно набрасывался на предложенное лакомство, согревая людей своим теплом. Ему давали мясо убитой добычи, которое становилось мягким и вкусным, после того как он оближет это мясо своими алыми губами.
Но упаси дух предков, оставить без присмотра красный цветок! Мясо, положенной для того, что бы сделаться мягким и ароматным, вызывающим обильную слюну куском, он сожрет сам, и оставит растяпе только черные угли, а то и уползет червоной змеей в ближайшие кусты, и дальше - в лес, степь, для того, что бы ринуться оттуда на неосторожных глупцов пожирающей все живое алой бушующей бурей, и не спастись от этой огненной стены, не убежать!
Ургх был разведчиком, и его задача была все рассмотреть рассказать старшим о том, что видел. Слов у него было немного, и поэтому все заменялось танцем. Руки над головой скрещены с растопыренными пальцами - лось, олень, много лосей - показал на себя, сделал "знак лося", и показал сколько лосей - столько пальцев. У Ургха хорошо получалось рассказывать, его все понимали. Поэтому он был лучшим разведчиком, и ему всегда доставался достойный его кусок и лучшая женщина. У Ургха был низкий лоб и большие надбровные дуги, и назывался его вид - "Человек выпрямленный" (Pithecanthropus erectus или Homo erectus) и сидел сейчас этот эректус в густой кроне ивы на берегу Миасса и с недоумением и любопытством наблюдал за невиданным зрелищем - скоплением странных людей, невиданного им раньше племени. Людей было много, пожалуй, столько взрослых мужчин, сколько людей в его племени, считая женщин - всех, и детей - всех.
Люди, спокойно расхаживали среди оленей - карибу, законной добычи охотника (если его еще удастся поймать, конечно). На карибу были странные мешки, похожие на те, что носило на себе племя, перебираясь на новое место. Освобожденные от мешков, животные, пофыркивая сбились в небольшое стадо, и принялись невозмутимо пощипывать траву и мох. Иногда олени подходили к корытцам, на которых люди рассыпали сушеные грибы, посыпанные порошком, по запаху - солью, этот сладостный аромат тонкое обоняние Ургха не перепутало бы ни с чем. На поляне росли на глазах изумленного дикаря купола сооружений, непохожих ни на что, из виденного им раньше - разве, на пузыри в лужах после дождя, только намного больше, и эти пузыри были из шкур. Зрение у Ургха было хорошее, и за происходящим он наблюдал с подветренной стороны. Широкий расплюснутый нос жадно ловил незнакомые, но вкусные запахи, доносящиеся от людей и животных. Его удивляло присутствие еще одного вида жителей леса и степи - рядом с людьми и животными вертелись собаки! Собаку тоже можно было съесть, при удаче попав в нее камнем, например. Но только при большой удаче - больно ловкая и увертливая тварь. Но мясо ее вкуснее волчьего намного, и уж ни в какое сравнение не идет с мясом носорога, провалившегося в полынью неглубокого болотца, которого племя убило прошлой зимой и благополучно перезимовало около трупа, обглодав до костей - мороз сохранил мясо свежим. Ургх наблюдал, размышлял, но представить себе не мог, что за ним тоже наблюдают. Когда он уже совсем было собрался прыгнуть с ветки, на которой он сидел, и отправиться с докладом на стоянку, его бесцеремонно ткнули в мягкое место пониже спины чем то очень острым, и осведомились грубым голосом:
- И долго ты собираешься на наш лагерь пялиться, задница мохнатая? Не надоело? Интересно - так подойди, познакомься. Чего шпионишь?
