Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро...
— Старший унтер!
— Здесь!
— Григорий, следы где теряются?
— Да в полуверсте отседова, там тропа есть большая и утоптана хорошо.
«Значит… значит, три хутора надо проверить — больше они никуда бы не успели. Опять же если не местные».
— Так. Сейчас обратно на заставу, я — рапорт писать в канцелярию, а ты давай ко мне и приготовь все, что полагается — навестим окрестные хутора.
Григорий в ответ только молча кивнул, без вопросов — и так все понятно. Освободился Александр через час, а через два он уже смотрел, как один из его солдат примеряется пнуть массивную воротину, второй занимает удобную для стрельбы по двору позицию, как и третий, четвертый и пятый. Лай собак ненадолго притих и…
— Кто?!
— Штаб-ротмистр князь Агренев. У меня есть к вам небольшой разговор, вы не откроете?
Вместо ответа тихо лязгнул засов, и из проема калитки показался хозяин — с недовольно-настороженным выражением на лице. У живущих рядом с Олькушской заставой уже давно появилась верная примета: если увидишь солдат, одетых в незнакомую униформу и с винчестерами вместо штатной берданки, это к неприятностям. А если с ними командир второго взвода — к беде. Так что лицо у хуторянина моментально стало… гм… скажем так — законопослушным и благожелательно-предупредительным.
— Господин офицыр, я всегда… я везде… я хотел сказать, что ничего такого у меня нет!
— Вы знаете, я вам верю. Можно пройти?
Радушие и гостеприимство хозяина хутора было настолько велико, что он с готовностью согласился похвастаться своим жильем и зажиточностью, а заодно показать, что посторонних у него в доме нет. И тайников нет… Ах, этот? Так это погреб… будет скоро. Вы же видите, он пустой…
— Ну?
Подошедший унтер отрицательно покачал головой и расстроенно отвернулся: Григорий очень хотел подстрелить какого-нибудь контрабандиста. Или хуторянина. Одним словом, хоть как-то выразить свои чувства. А тут такая неудача.
— Уходим. Пан Рафал, благодарю вас за интересную беседу. Я так и думал, что вас нагло оклеветали, теперь же я в этом убежден. Всего хорошего!
— Что значит окл…?! Постойте, господин офицыр, так на меня поступил донос? От кого, от соседей?
— Всего наилучшего, пан Рафал.
«Ну вот, одного успокоил».
На втором хуторе все повторилось, как под копирку, только «недостроенный погреб» обнаружился под птичником. Увы, пустой. Правда, на вопрос об авторах «доноса» офицер ответил чистую правду — что нет, это не сосед… справа. Насчет другого улыбнулся и промолчал — он же не справочная? На третьем хуторе тоже было пусто, отчего Александр почти потерял надежду вернуть появившийся должок. Если бы не оговорка его собеседника, пана Богуслава.
— Встретились? В такое раннее время?
— Ну не сказать, чтобы прямо так уж встретились, пан офицер. Просто я увидел его телегу издали, она у него приметная такая, с синими бортами. Да и кобылка гнедая — точно он это был. А время — так я в аккурат после утренней дойки повез молоко на сыроварню. С моего молока сыр отменный, не хотите ли отпробовать?
— Благодарю, как-нибудь в другой раз. У вас утренняя дойка во сколько обычно происходит?
— Как всегда, в четыре утра, скотина — она ведь тоже порядок любит.
«Есть!»
— А как, вы говорите, зовут вашего знакомого?
— Пан офицер, ну какой он мне знакомый, так, встречались пару раз — и все, дел я с ним не имею, я же не какой-нибудь…
«Ну да, не знакомы вы, а телегу за две версты узнал. Похоже, и тайничок в окрестностях имеется, больно уж засуетился…»
— Все-все, я верю. Имя?
— Франчишек. Он обычно на ломовой бирже[13] по утрам отирается, возчик ведь, с того и живет. Пан офицер, а вы сказали, что ко мне вам посоветовали зайти. А кто этот советчик, не скажете?
— Уважаемый Богуслав, вы же понимаете, что этого я сделать никак не могу. Вот вам бы понравилось, если бы и вас упоминали в таком случае? Ну, вот видите. Всего наилучшего, благодарю за интересный разговор.
Ободрив приунывшего Григория хорошими новостями, князь отпустил солдат, и они вдвоем не спеша вернулись на заставу, обсуждая по пути дальнейшие действия. Через полчаса, когда унтер занес штаб-ротмистру «охотничий инвентарь», Александр узнал причину утренних криков ротмистра и почему он оказался человеком-невидимкой для отрядного фельдфебеля.
— Говорит, как хочешь, а винтовки мне верни! Казенное, мол, имущество и все такое…
— Ну а Трифон Андреич что?
— Ну, у нас-то лишних нет, так он к соседям подался. Как-то раздобыл. Говорит, старье такое, что ужас, стрелять даже боязно. Доложился, значит, о выполнении, а потом полштофа принял в одиночку и вроде отпустило его, даже ругаться перестал. Завтра батюшка прибудет, Святых Даров причастимся да исповедаемся, помянем ребят… Это… Можно мне с этим, как там его… возчиком, потолковать уж очень душа просит, а? Уважь, командир.
Спустя два дня.
— Вот скажи, ты зачем его второй раз треснул? Ему и первого с лихвой хватило. Теперь неделю в лежку. А вдруг нужен будет по какой надобности? Показания там написать, опознать, еще чего?
— Зато и болтать языком своим поганым не сможет. Да и рази ж я знал, что он такой хлюпик? С виду-то эвон бугай какой — два меня! И в карман полез без спросу. Да ничё ему не сделается, здоровее прежнего будет.
— Ладно, давай дальше.
— Ну, говорит, поперва-то не понял, зачем стоять и ждать, а когда дождался, уже поздно стало отказываться. Ну и стребовал с них еще деньгу. Вот тут и я не удержался малеха.
— Дальше.
— Лабаз при лавке он мне подробно описал и улицу тоже, вывески и все такое прочее.
— Да не томи уже, блин горелый!
— В общем, купец второй гильдии, а фамилия… Погоди, командир, я записал для памяти, чтоб не спутать с кем. Вот — Баумгерер. Навестим?
— А как же. И к перекупщику-посреднику зайти не забудем. Как там его? Збигнев?
Приказчик Арсений скучал: покупателей было мало, хозяин уехал обедать и будет часа через три. Он как раз приступил к обдумыванию того, чем же займется этим вечером. Правда, весь выбор заключался всего в двух возможностях: или сходить в трактир, выпить и перекинуться в картишки в дружеской компании, или навестить знакомую вдовушку. Конечно, можно было бы и совместить, но на практике такое ну никак не получалось.
В лавку зашли потенциальные покупатели. Первый, в чине старшего унтера, с порога окинул полки с товаром странно напряженным взглядом и немного прошел вглубь, где и стал изучать выложенные на отдельный лоток табачные изделия: от нюхательного с наклейкой «Розовый» и до толстых (больше похожих на сардельки в бумаге) сигар. Второй, в погонах штаб-ротмистра, направился сразу к прилавку и с равнодушным видом поинтересовался:
— Хозяин где?
— Так я за него, ваше благородие. Изволите чего?
— Я желаю видеть хозяина этого заведения по очень важному вопросу. Итак?
— Максим Эдуардович отбыли по важным делам и будут не ранее двух пополудни. Но если ваше дело не терпит отлагательств…
— Вы правы, не терпит. Можно даже сказать без преувеличения — это вопрос жизни и смерти для господина Баумгерера.
Арсений изобразил на лице понимание и коротко поклонился:
— Сей момент все устроим, ваше благородие, посыльного пошлем. Славка!
Старший унтер едва заметно дернулся и уронил на пол пачку папирос — до того неожиданно после тихой беседы прозвучал громкий возглас. Из занавешенного тканью проема, шагах в пяти от прилавка, показалась сначала вихрастая голова, а потом и ее обладатель — заспанный мальчишка лет этак одиннадцати.
— Давай-ка за хозяином, скажи, что его требуют… Давай, Давай — шевелись!
Чтобы скоротать ожидание, офицер и унтер стали осматривать весь товар, аккуратно разложенный на прилавке и лотках, не стесняясь при этом переговариваться между собой короткими и оттого непонятными приказчику фразами.
— В прошлом году такой редко попадался.
— Зато фляг было в достатке.
— Эх, золотое времечко!
— Смотри, Григорий, здесь и сито шелковое можно прикупить. Богатый ассортимент, нда…
— А я и не сомневался, командир!
К тому времени, когда купец добрался до своего заведения, приказчик уже весь извелся, пытаясь понять — о чем же говорят в его присутствии? Еще более непонятной была реакция его работодателя: увидев, к кому же он так спешил, Максим Эдуардович одновременно и побледнел, и покрылся испариной, после чего вежливо уточнил:
— Это вы?
— Вижу, что представляться не надо. Ну что же, мы будем разговаривать при свидетелях или вы хотите решить все полюбовно? Конечно, мы можем и просто уйти. Но тогда вас навестит другой штаб-ротмистр, Суриков. Ежели только успеет.
— Арсений, пошел вон!
Последним, что услышал буквально умирающий от любопытства приказчик, был простой с виду вопрос, заданный скучающе-вежливым тоном:
