Следующая станция – Луна (СИ) - "Генрих"

— Есть ещё момент, — мачеха, как вижу, готовит какой-то убойный аргумент. — Что бы ты ни говорил, но семья затратила на твоё содержание, воспитание и обучение огромные средства. Мы с твоим отцом затратили.

Положим, на Кира вы потратились намного больше, — аргумент всплывает сам, но я его бракую. Слабо и не имеет отношения к делу. Но она что, намекает, что я им должен?

— Разве не будет справедливо, если ты хотя бы часть вернёшь?

— Ты хочешь, чтобы я отдал все деньги, которые вы на меня израсходовали? — не помешает обострить тему.

Насколько могу судить, отцу претензия ко мне несильно нравится, но возражений не находит. Тогда я попытаюсь. Мой искин что-то нарыл. Щас систематизирую и выдам.

— Было бы неплохо. Понимаю, это слишком… — строит недоверчивую гримаску, считает, что в моих силах возместить им расходы в кратном размере. — Но хотя бы частично.

Паузу мне на размышления дают короткую, обычного человека могли к стенке припереть вроде бы безупречной логикой. Только у меня искин есть, заботливо взращенный и пестуемый с детства. Его, как стреляного воробья, на мякине не проведёшь.

— Понимаете, Вероника Пална, — начинаю осторожно. — Да, вы с отцом на меня потратились, всё правильно. Но это не обычный долг. Вот, например, я взял у соседа десять тысяч — я просто обязан их отдать. Можно назвать этот долг прямым. Мой долг вам не такой… — искин подсовывает мне красивое определение, и я его использую: — Это эстафетный долг. Вы вложились в меня, но отдавать лично вам я ничего не обязан.

Мачеха вскидывается от возмущения, отец смотрит со спокойным интересом. Останавливаю женщину жестом:

— Вместо этого я обязан вложиться в своих детей. Поэтому и называю этот долг эстафетным, а не прямым. Если я возьму вас на содержание, начну тратить свои ресурсы на вас, то получится так, что я пожертвую интересами своих детей.

Немного подумав, наношу жёсткий удар:

— Не находите, Вероника Пална, что предъявляя мне такой счёт, вы становитесь своего рода каннибалами? Вы хотите сожрать будущее моих детей. Именно о них я должен заботиться в первую очередь. Уже рождённых и ещё нерождённых.

— Сын, ты что-то хватил, — отец аж головой мотает.

Вероника зеленеет лицом.

— То, что этот долг именно эстафетный, — обращаюсь только к отцу, — государство подтверждает своей политикой. Мужчина, бросивший жену с ребёнком, безоговорочно отдаёт на ребёнка четверть зарплаты. И неважно, какая она. Пятьдесят тысяч или миллион. А вот алименты родителям — огромная редкость. Если их назначают, то они мизерные. У вас обоих будут приличные пенсии, вам никакой суд алиментов с детей не присудит. Ещё раз говорю, что государство тоже так считает: дети не обязаны содержать родителей.

Мачеха считала, что припёрла меня к стенке, но теперь сама в нокдауне. Ответить ей нечем. Отец глубоко задумывается, и видно, что его тянет в мою сторону. В мою пользу и его личный опыт тоже. Любимой тётушке он не прочь помогать, но на баланс семьи никогда её не ставил. Приехать в гости, привезти подарки, поправить покосившийся забор — это про отношения, а не экономику.

— Насчёт семьи вы, Вероника Пална, тоже неправы. Мы с вами не семья, мы просто родственники. Моя семья — это Света и наши будущие дети. А вы — родительская семья, от которой я отделился. В момент, когда женился, я сам стал главой семьи, за которую теперь отвечаю. И вы в мою семью уже не входите. Из сына и брата я превратился в мужа и отца. И это на первом месте. Так что говорить, что мы с вами семья, неправильно. Вы — моя бывшая семья.

— Вроде всё правильно говоришь, — папахен выныривает из раздумий, — но что-то не то в твоих словах, сын. Считаешь неправильным помогать нам?

— Считаю неправильным помогать вам в ущерб своей семье, пап, — фиксирую свою победу, развод мачехи не удался. — Лично ты никогда так не делал. Ты никогда не жертвовал интересами и желаниями своей жены. Бабушку вместо неё в Турцию не отправлял. Наоборот, сплавлял ей детей, а сам наслаждался отдыхом с любимой женой. На югах и морях.

Ещё один точный выстрел. Папахен крякает, но возразить нечем.

Вечер. Квартира Машохо.

— Добрый вечер, Ирина Михайловна! — вручаю тёще небольшой, но аккуратный и стильный букетик. — Сергей Васильевич!

Закончить день и переночевать вознамерился у тёщи с тестем.

— Пустите переночевать, а то сильно есть хочется?

Моя тёща — красивая женщина, особенно, когда смеётся. Конечно, меня впускают.

— А из дома тебя выгнали, что ли? — тесть помогает снять пальто, ведёт в гостиную.

— Нет, конечно. Просто там места мало. В нашей с братом комнате сейчас сестрица Милена. Нет, мы уместимся, но тесновато будет. К тому же мне с моей мачехой лучше быть подальше друг от друга. С детства её ненавижу.

Вываливаю семейные тайны без всякого стеснения. А что такого? Вокруг все свои.

Ирина Михайловна ахает на мои слова, сноровисто собирая на стол в гостиной. Ради дорогого зятя накрывает его не на кухне. Там удобнее, но уж больно она маленькая.

— Что ж ты так, Витя? — тёща пододвигает мне тарелочку с жареной рыбой, с горочкой риса.

— Причины есть, но это длинная и страшная история о злой мачехе и бедном маленьком мальчике-сироте, — делаю скорбное лицо на секунду. — Но не будем о грустном. Главное, что для вас это очень выгодно.

Тесть от недоумения останавливает вилку у самого рта:

— Какая ж нам от этого выгода, дорогой мой?

— Помилуйте, Сергей Васильевич! — сначала аккуратно кладу вилку, а затем экспрессивно всплёскиваю руками, тёща тут же хихикает. — Неужто вы ни разу не слышали жутких историй о том, как свекрови поедом едят невесток, не заслуживающих их любимого сыночка? Тратятся нервы километрами, бедные мужья-сыновья разрывают сердце на части между любимой мамочкой и обожаемой женой. Рождаются сюжеты, достойные пера великого Шекспира!

— А-а-а, вон ты о чём… — в глазах тестя загорается понимание, вилка возобновляет своё движение.

— Именно об этом, дорогой Сергей Васильевич, именно об этом, — снижаю накал разговора. — Света абсолютно защищена от нападок свекрови. Ведь в случае конфликта я даже разбираться не буду, кто прав, кто виноват. Немедленно встану на её сторону. Моей мачехе мало не покажется. Впрочем, она об этом прекрасно знает и будет вести себя очень вежливо. Возьмём другую ситуацию. Допустим, мачеха стала свидетелем нашей ссоры со Светой, тьфу-тьфу-тьфу! — с чувством отплёвываюсь. — Она, в свою очередь, моментально встанет на её сторону, ведь меня-то она ненавидит. Теперь понимаете, как выгодна вашей дочери такая коллизия?

— Понимаем, понимаем, — хихикает тёща. — А скажи, Вить, вы со Светой ссоритесь хоть иногда?

Морщу лоб, пытаясь вспомнить. А ведь точно!

— Вы знаете, вот здесь у нас пробел. Надо как-то его восполнять…

— Зачем же? — флегматично вопрошает тесть, приступая к чаю. — Зачем его восполнять?

— Ну-у… как-то не по-людски. Народ говорит, что семейной жизни без ссор не бывает… — неуверенно тяну слова. — Ладно, — ставлю допитую чашку на стол. — Давайте о деле. Вернее, о делах. Завтра у вас их много. Надо собрать все ценности и важные документы и поместить их в надёжное место. Советую банковскую ячейку. Далее. Отключить воду, электричество и газ. Дать ключи от квартиры надёжному человеку или поставить квартиру на охрану. Вылетаем послезавтра, места в самолёте я забронировал. В бизнес-классе.

— Это же дорого! — вскрикивает тёща.

— Ничего, у меня там скидка. Обратно обычные места куплю. Сэкономлю на вас разочек.

— Может, лучше бы Свету сюда привёз? — вздыхает тесть.

— Нет! — отказываюсь решительно. — Беременную жену я ни на самолёте, ни тем более на поезде никуда отправлять не буду. Она у меня сейчас невыездная. Года на три.

В процессе приятной беседы бросаю взгляд на бормочущий телевизор. На экране под сенью броского лейбла «Альгамма» импозантный парень режет устройством, похожим на бензопилу, валун, доходящий ему до пояса. Довольно бодро режет. В конце рекламного ролика субтитры: «Наши резаки космического качества, им подвластна даже Луна». Ага, рекламный спецназ Марка вступает в бой.