Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад
— На переход в ваше московское «Динамо» я согласен, — скромно кивнул я, не притронувшись к коньяку и подумав, что эти предложения странным образом мне несколько минут назад озвучил мой друг Калашников. — Но у меня есть одно условие.
— А Володя у нас оказывается ерепенистый! — загоготал зять Брежнева и вся его компания. — Валяй своё условие. Чего, б…ь, не сделаешь для лучшего футболиста страны.
— Вы мне дадите доиграть в «Спартаке» до 1982 года, чтобы я смог спокойно выступить на первенстве Европы, на Олимпиаде, на чемпионате Мира и помочь команде Старостина зацепить какой-нибудь Еврокубок, — быстро протараторил я. — Я думаю, товарищ Брежнев, будет рад нашей футбольной победе на ближайших московских Олимпийских играх.
— Девочки, сходите, потанцуйте, пока, — произнёс, наливаясь краской, Юрий Чурбанов.
И манекенщицы из ГУМа рванули на танцпол быстрее, чем некоторые футболисты прорываются к мячу.
— Слушай, Никонов, — медленно произнёс брежневский зятёк, — ты меня за кого принимаешь? Ты что мне тут мозги шнуруешь⁈ — рявкнул он. — Перейдёшь так, как я сказал! — Чурбанов хлопнул кулаком по столу и многие предметы из стекла, хрусталя и фарфора запрыгали на месте. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Срок, чтобы подумать, даю тебе до декабря. И в январе следующего года, чтоб был на предсезонной подготовке в майке моего московского «Динамо»! Ты меня хорошо понял⁈
— Ход ваших мыслей, Юрий Михайлович, в целом мне ясен и понятен, — спокойно улыбнулся я и, хоть мне очень хотелось и Чурбанова, и вот этих двух его товарищей как следует отмудохать, встал и вышел в общий зал, где беззаботно веселился простой советский народ.
«Вот ведь сука, — подумал я, продвигаясь к своему столу. — Как Брежнев оставит этот бренный мир, так сам же загремишь на нары. Ибо без дорого Леонида Ильича ты — никто и звать тебя никак. Так какого хрена ты мне ломаешь судьбу и карьеру? Хочешь сделать достойную команду? Тогда нужен умный и прогрессивный тренер, нужно набрать талантливую молодёжь, и через три года всё это принесёт медали и успех. А из-под палки ещё никто хорошо не заиграл».
— Договорились? — спросила, выскочив из толпы танцующих людей, красавица Милана.
— В целом договорились, — усмехнулся я, а сам подумал, что хрен меня товарищ Чурбанов найдёт в декабре. Ведь половину следующего месяца «Спартак» проведёт в турне по городам Марокко. Потом я залягу на дно и спокойно отлежусь до январских сборов, с которых меня так просто без скандала на всю футбольную Европу в другую команду уже не перетащить. Тем более подобные скандалы в преддверии Олимпиады товарищам из Кремля будут совсем не кстати. К январю для Брежнева и его соратников одного Афганистана будет выше крыши.
— Вот и замечательно, — с облегчением вздохнула манекенщица. — Володя, а может, вы меня проводите до дома?
— Провожу, — согласился я, тем более оставлять такую красотку на откуп потерявшим скромность жлобам было как минимум неблагородно.
И вдруг в этот момент музыка умолкла, и к микрофону прорвался Юрий Гаврилов. Юрий Васильевич к этой минуте уже неплохо так отметил, поэтому отбросив ложную скромность, решил толкнуть пламенную речугу.
— Товарищи, а ведь наш «Спартак» — чемпион! — выкрикнул он, сорвав множественные аплодисменты. — Поэтому я и мой друг, Володя Никонов, сейчас подарят вам замечательную песню! — народ вновь захлопал в ладоши, а Гаврилов закричал, — Володя, иди сюда!
Я покосился на Милану, тяжело вздохнул, пожал плечами и поплёлся в сторону сцены.
— Гитару, гитару, — потребовал Юрий Васильевич у музыкантов. — Ну, дайте же кто-нибудь гитару!
И пока я пробирался сквозь плотный строй отдыхающих в ресторане людей, акустический и немного пошарпанный инструмент кто-то успел сунуть в руки нашему штатному шутнику и балагуру.
— Давай чего-нибудь сбацай, а я подпою, — прошептал он. — Народ ждёт. Давай, дружище, за наш красно-белый «Спартак».
Я перекинул гитарный ремень через голову, посмотрел на гостей, среди которых было много жён и подруг футболистов, и мне на ум пришла хорошая идея. Один мой знакомый из той другой жизни любил на свой манер переделывать популярные песни. Допустим, не нравится ему припев или куплет, то он менял пару слов и получалось совсем другое дело. Особенно мне запомнилась его переделка песенной композиции группы «Корни» «С днём рождения, Вика». Когда он исполнил её на дне рождении своей супруги, то все гости просто попадали от восторга.
— Добрый вечер, — сказал я. — Любые победы футбольной команды — это труд большого коллектива, куда кроме футболистов входят тренеры, врачи, массажисты, работники спортивной базы и прочие сотрудники клуба. А ещё наши дорогие жёны и подруги, которые вдохновляют нас на спортивные подвиги. И эта песня посвящается нашим дорогим женщинам.
— Хорошо сказал, — буркнул мне в ухо Гаврилов и уже в микрофон прикрикнул, — для вас, дорогие дамы!
Я же жахнул по струнам и, выбив из гитары жалобный «ре минор», с небольшим надрывом в голосе запел:
Снегом белым метель замела
Длинную дорогу к тебе.
На Москву опять пришла весна
И тепло забрала все себе.
Ты уедешь туда, где туман
Прячет от меня твой ласковый взгляд.
Просто знай: Я буду ждать тебя,
Поскорей возвращайся назад.
А где-то солнце встаёт,
Цветы расцветают,
В небе клином летит
Журавлиная стая,
Я с любовью пишу —
С днем рождения, родная.
И в эту секунду Гена музыкант, который всё это время стоял где-то с боку, заиграл мотив этой песни на своём клавишном инструменте. Затем к нам подключились барабанщик и бас-гитарист. И наконец, рядом со мной хрипловатым голосом завыл Юрий Васильевич Гаврилов:
А где-то солнце встаёт,
Цветы расцветают,
В небе клином летит
Журавлиная стая,
Я с любовью пишу —
С днем рождения, родная…
— Боже, как хорошо, — выдохнула Милана, примостившись на моей обнажённой груди.
Дело в том, что эту писаную красавицу я вчера после ресторана провожал-провожал, и так допровожался, что мы оказались в моей комнате на базе в Тарасовке. Причём весь последующий процесс сближения мужчины и женщины произошёл как-то очень просто и буднично, словно мы с мороза зашли послушать музыку или посмотреть телевизор.
— Скажи, а о чём вы договорились с Юрием Михайловичем? — промурлыкала манекенщица.
— Практически обо всём, — хмыкнул я и посмотрел на часы, стрелки которых указывали на 6 утра.
За окном стояла непроглядная темень, характерная для поздней московской осени. До автобуса, что должен был отвезти команду в аэропорт «Шереметьево» оставалось ещё три с половиной часа. А вчерашний праздник остался в моей памяти песней «С днём рожденья, родная», так как её со сцены по заявкам гостей ресторана исполнили несколько раз. Затем были: сцена ревности в исполнении бывшей танцовщицы Маши и безрассудный поступок Юрия Гаврилова, который бросил фужер в большое гардеробное зеркало, разбив и то, и другое. Уже на улице он признался, что увидел там, в отражении, нечистую силу и пообещал целый год не пить. «И слава Богу», — обрадовался я тогда.
— Значит, скоро у тебя появится трёхкомнатная квартира в центре Москвы и свой собственный «Мерседес»? — благоговейно прошептала Милана.
— Не знаю, — улыбнулся я. — Товарищ Чурбанов меня спросил: «хорошо ли я его понял?». И я ответил, что в целом ход его простых мыслей мне ясен и понятен.
— Не поняла? — опешила девушка, с лица которой моментально слетела очаровательная улыбка. — Ты отказался от квартиры, машины и денег?
— Почему отказался? — пожал я плечами. — Я просто решил, что пока квартира, машина и деньги подождут. Кстати, квартира у меня и так есть, а остальное постепенно приложится.
— И тебе не страшно? — пролепетала она. — Ты ведь пошёл против очень сильного и влиятельного человека.
