Прекрасная, как река - Перрон Мелисса

– Где ты была?

– В магазине. И это хорошо, что вы сидите.

– Ну, давай, напугай нас.

Я собиралась рассказать им о том, что только что узнала, но вдруг рассмеялась, да еще таким безудержным смехом, что даже присела. Как тогда, на похоронах, когда передала ошарашенной публике мамино послание. Я хохотала так долго, что и их заразила – они рассмеялись, сами не зная почему. По сути, смешного было мало.

– Мама жила здесь вместе с «Лунным кругом».

Смех затих. Мы то смотрели друг на друга, то озирались по сторонам. Не знаю, о чем думали они, но мне сейчас хотелось обычной жизни без игр в прятки и обмана, хотелось задавать вопросы и получать честные ответы. Голова шла кругом: я не могла понять, куда мама подевала всю мебель, одежду и наши вещи – фотоальбомы, фоторамки, книги… Тишину нарушило урчание в животе Этьена.

– Знаю, сейчас неподходящий момент, но я проголодался. Закажем пиццу?

Жюли надула губы.

– По мне так лучше курятину.

Я предложила сыграть в «Камень, ножницы, бумага» – курятина победила. У Этьена на лице нарисовалось разочарование, а Жюли победоносно улыбнулась.

Когда курьер припарковался у дома, солнце висело уже низко над горизонтом. Этьен обвел взглядом нас обеих и протянул мне сорок баксов.

– Сходит Фабьена.

– Почему это?! – воскликнула я.

– Для практики.

Развернувшись к Жюли, он объяснил:

– Фабьена аутистка, у нее проблемы с повседневным общением.

Жюли покосилась на меня и промолчала. Меня поразило, что Этьен вот так запросто объявил об этом. Я выхватила деньги у него из рук.

– Иди в ж…

– А что я такого сказал? Разве это неправда?

Выходя из дома, я часто моргала, сердце бешено колотилось в груди. Можно подумать, я шла не еду забрать, а на разведку. Но у меня был план. Не дав курьеру произнести ни слова, я начала разговор.

– Привет, все в порядке?

– Да! Прошу прощения за задержку. Так вышло, что сегодня я единственный курьер.

– Ничего страшного.

Я стояла спиной к дому и хотела убедиться, что Этьен наблюдает.

– Там из окна на нас смотрит парень?

Доставщик уставился на меня, чуть нахмурившись.

– Ну да, какой-то парень на крыльце смотрит.

– Хорошо. Можешь поговорить со мной еще пару минут? О чем угодно, мне все равно. Почему кроме тебя больше нет курьеров?

Парень слегка попятился, как будто я сказала, что радиоактивна.

– Если это чтобы заставить его ревновать, я в такое не ввязываюсь.

– Нет, нет, это мой брат. Просто он вечно насмехается надо мной, когда я иду расплачиваться с курьерами, потому что мне бывает неловко.

– Почему неловко?

– Не знаю.

– А ты просто перестань выкручивать себе пальцы и кусать губу, и никто не поймет, что тебе неловко.

Я громко засмеялась. Адреналин волнами прокатывался по моему телу от живота до пяток.

– Я уже много раз доставлял сюда еду. Обычно мне говорили положить все на крыльцо, отойти и ждать, пока хозяин не проверит, прежде чем оплатить. Это было как-то дико.

– Верю. Но они уже уехали. Теперь дом мой.

– Правда? Здорово. Его надо немного подремонтировать, зато потом будет красота.

Я взглянула на часы – мы болтали уже три минуты. Порывшись в кармане, я достала еще двадцать долларов чаевых.

– Спасибо. Думаю, благодаря тебе он не будет надо мной потешаться.

– Меня зовут Янни́к.

– А меня Фабьена.

Он улыбнулся, сел в машину и, опустив стекло, крикнул:

– Спасибо, Фаб! До скорого!

Я молча прошла мимо Этьена с коробками. Жюли, уже стоявшая на крыльце вместе с Этьеном, шепнула ему:

– Серьезно, Этьен, тебе надо бы извиниться, она вон даже с курьером подружилась.

Мы пошли ужинать на пляж: слишком прекрасен был закат, чтобы любоваться им из окна. Мне не хотелось есть. Этьен и Жюли переговаривались очень тихо, как будто я не должна была их слышать.

– Могу пойти прогуляться, если мешаю.

– Брось, я всего лишь говорил Жюли, что перепродать этот дом будет непросто. Он старый и требует ремонта.

– Почему? В Сент-Огюсте так красиво, взгляните вокруг! Пройтись кистью, убрать хорошенько – и дом преобразится, я уверена.

– Типичный ответ художника: пройтись кистью – и все прекрасно!

Я бросила в него картошкой фри.

– Да, я оптимистка, ты же знаешь. Мне нравится это здание. Но ты прав, одной банки с краской будет недостаточно. Ладно, оставляю вас наедине, голубки, пойду прогуляюсь.

Я перепрыгивала с камня на камень, стараясь не поскользнуться на пене, покрывавшей самые мелкие из них. Нашла обломки фарфора и осколки битого голубого стекла. Собрала несколько плававших деревяшек и минут двадцать стояла неподвижно, фотографируя большую цаплю – она задумчиво ходила взад-вперед, уставившись на воду, словно надеялась, что ужин сам проплывет между ее ходулями. Вдалеке Этьен принялся махать мне руками. Медленно, чтобы не спугнуть птицу, я отошла и вернулась к ним.

– Ну что? Каков наш план?

Мне всегда надо заранее знать план. Даже в отпуске, даже если нет никаких дел. Когда у меня запланировано какое-то действие, сначала мне надо представить его, визуализировать: по какой дороге будем идти, кого встретим, где поедим. И если в последнюю минуту план меняется, мне надо срочно обновить его до последней версии. Этьен закатил глаза.

– Фабьена и планы… Надо сходить к машине за спальными мешками и все приготовить для ночевки в гостиной. Уборкой займемся завтра.

– Трудно было?

– Что?

– Рассказать мне, каков план.

– Нет, не трудно. Просто твоя манера все контролировать немного бесит.

Жюли толкнула его локтем. Очевидно, она знала его еще недостаточно хорошо и эта поездка дала ей возможность узнать его получше. Я взглянула на Этьена, почесывая подбородок:

– Как же мне нравится твой патерналистский тон. Будь у тебя борода, было бы еще убедительнее.

Позади нас раздались крики, и мы втроем обернулись. Поодаль на пляже дурачилась группа девушек-подростков. Они хохотали и фотографировались. Я невольно им позавидовала.

– Мне бы тоже хотелось иметь друзей.

Жюли поперхнулась кока-колой.

– У тебя нет друзей?

– Есть Анна, но она живет в Калифорнии.

– И больше никого?

– Нет.

– Ай-ай… Ну и ну.

– А у тебя?

– У меня есть компания из универа, подруги из старшей школы, с которыми мы до сих пор встречаемся, есть хорошая подруга на работе и еще моя самая давняя лучшая подруга.

Это оказалось сильнее меня, и я вслух сказала:

– Ах, этот заветный титул: лучшая подруга…

Этьен посмотрел на меня и спросил:

– Кстати, а куда подевалась Алиса?

28 декабря 1996 года: планктон среди тюленей

Алиса была самой популярной девушкой в профшколе городка Де-Соль. А еще она говорила слишком громко, слишком много и часто загоняла преподавателей в угол щекотливыми вопросами. Втайне я называла ее Королевой старших классов. Для меня было загадкой, как ей удавалось привлекать к себе всеобщее внимание.

Как-то раз я пошла в школьную библиотеку взять книгу о секретах обаяния. Автор считал, что все проще простого: надо улыбаться. И только. Я принялась за дело. Каждый раз при встрече с кем-то я улыбалась. Обаяния вокруг, скажу я вам, было немного, по крайней мере по моим наблюдениям: ни в школе, ни в магазине, ни на улице никто не улыбался мне в ответ. На меня вообще редко кто обращал внимание.

Во время рождественских каникул я работала в магазине одежды Aster, и Алиса как раз пришла за покупками вместе с родителями. Я сделала вид, что не заметила их, но краем глаза наблюдала, складывая детские футболки. Она искала свитер для отца и украшения для матери. Я не сразу поняла, в чем фишка, но потом она протянула отцу свитер, и он громко рассмеялся: на горчично-желтом фоне был изображен олень с красным носом. А для матери она выбрала широкополую шляпу и жемчужные бусы. Потом они пошли между рядов паровозиком, напевая рождественские мелодии. Это меня рассмешило. Заметив меня, Алиса резко остановилась.