Звезда заводской многотиражки 4 (СИ) - Фишер Саша

Но последний раз играл я в это, когда... Да вот сейчас, наверное. В семье моих родителей эта игра не прижилась, а играл я в нее у кого-то в гостях.

— Четвертак! — объявил Анатолий.

— У меня! — моментально отозвался Феликс. Я вытянул шею, чтобы посмотреть, что там за число. Ну да, логично. Двадцать пять.

— Богатыри!

— Мои, мои кудри! — вскочил рыжебородый и забрал в художника бочонок под номером тридцать три.

— Барабанные палочки!

— У меня! — торопливо выкрикнул я. Это было чуть ли не единственное название, которое я помнил. И по счастливой случайности на моей картонке было число одиннадцать.

— Эх, раньше успел... — проворчал мафиозо.

Не выиграл, разумеется, но определенный азарт у меня проснулся. Я перестал подсматривать и пытался сам угадать, что за число обозвали очередным странным словосочетанием. Тем более, что логика определенная была. Двадцать девок — по созвучию двадцать девять. Половинку просим — сорок восемь. Гагарина и Терешкову не угадал. Нет, я помнил, что Гагарин в шестьдесят первом году в космос полетел, но вот когда Терешкова... Впрочем, даты всегда были моим слабыми местом.

Победил рыжебородый. Бочонки снова ссыпали в мешочек, картонки сложили стопочкой, и лото спрятали до следующего раза. Традиция соблюдена.

А гости продолжили общаться и выпивать.

Вечеринка была довольно милой, хоть и немного скучноватой. Было заметно, что знакомы все эти ребята давно, у них масса общих воспоминаний, которыми они время от времени начинали делиться. Они явно считали себя интеллектуалами весьма широких взглядов. Ну и, в принципе, ими даже были. К стране своей относились с долей иронии, но без явной какой-то ненависти. Не диссиденты. Состоявшиеся личности, добившиеся неплохих успехов. Анекдоты про Брежнева рассказывали, не без того. Про политику говорили и спорили много. «Международную панораму» смотрели много, и потом с удовольствием ее обсуждали. Расширение НАТО, напряженность на Ближнем Востоке, правый берег реки Иордан и Сектор Газа... В каком-то смысле, ничего даже и не поменялось в политической повестке дня.

Я от бесед не отлынивал, но особо не высовывался.

— Феликс! — после очередного тоста к психиатру повернулся мафиозо. — Между прочим, ты нам пока ничего не рассказал про своего гостя, и чем он такой замечательный.

— Да?! — театрально удивился Феликс. — А я считал, что уже все уши вам прожужжал о том, какой он замечательный парень. И какой у него талант... Сейчас, подождите, я должен вам показать...

Он выскочил в коридор, по всей видимости, к своему портфелю. Вернулся в комнату, размахивая журналом «Здоровье».

— Вот, смотрите, друзья мои! — Феликс положил раскрытый журнал на стол перед всеми. — Вот эту замечательную статью написал мой молодой друг. Только это по большому секрету, и, я надеюсь, дальше этих стен информация не пойдет.

— А почему это секрет? — спросил рыжебородый, подвигая журнал к себе.

— Автором указан только я, — громким шепотом объяснил Феликс. — «Здоровье» слишком серьезный журнал для вчерашнего студента. Но, клянусь, я не написал ни строчки! Все Иван!

— Надо же, а я и не знал, что ты журналист! — хохотнул Рыжебородый, поднимая взгляд от страниц журнала.

— Так вы тоже знакомы! — воскликнул Феликс и посмотрел на меня. — Ну давайте же, давайте! Поведайте свою историю!

Я сделал вид, что смутился и опустил глаза. Ну да, мне-то рассказывать было совершенно нечего, я этого рыжебородого впервые видел. В отличие от него.

— В Москве виделись, прошлым летом, — сказал рыжебородый. — Нас поселили в гостинице «Космос», а этого толкового юношу приставили к нашей группе. И девушка с ним еще была. Тоже умненькая такая, рыженькая. Так и жили. Я опекал своих африканских подопечных, а эти ребятишки — меня.

— На КГБ значит подрабатываешь? — уже не очень дружелюбно сказал кучерявый бард.

— С чего вы это взяли? — нахмурился я.

— Кто бы тебя пропустил сопровождать иностранцев, если бы ты исправно не стучал, — презрительно объяснил он.

В компании как-то резко похолодело. Все как будто попытались отодвинуться от меня подальше и стать как можно невидимее. Только рыжебородый невозмутимо потянулся к бутылке зубровки.

— Ну что замолчали-то? — спросил он. — Самое время выпить!

— Феликс, как-то не очень хорошо с твоей стороны, тебе не кажется? — мафиозо явно не хотел заминать тему. — Мы же привыкли, что среди своих здесь, можно говорить, что угодно. А сейчас я что-то не уверен, что мы с вами не наговорили себе на срок...

Но посмотрели все не на Феликса, а на меня.

Глава пятая. Не обещайте деве юной...

Феликс тоже на меня не смотрел. На его лице даже на какое-то мгновение промелькнуло выражение обиды и досады. Не то на мафиозо с истфака, не то на меня, который оказался не тем, кем кажется. А может в целом на возникшую от чего-то неловкость. Феликс в принципе во многом был похож на ребенка, и реакции у него такие же примерно были.

Однако, надо было выкручиваться. И Феликса из сложившейся ситуации тоже выручать.

— Ах, если бы, — я скривил саркастическую физиономию и развел руками. — Я бы может и рад на КГБ поработать, только не взяли. Слишком молодой и приметный. Так и оставался всю олимпиаду на положении принеси-подай...

— Вы такими вещами не шутите, молодой человек, — ноздри мафиозо начали раздуваться.

— Это почему еще? — усмехнулся я. — А что мне прикажете делать? Рвать на груди рубаху и кричать, что я не стучал? Так нет у меня лишней рубахи, вот засада какая...

Раздались смешки. Ледок начал ломаться.

— Толя, ты меня извини, конечно, — декан истфака поднялся. — Но это положительно... Я как-то привык, что на наших сборищах мы можем говорить, что думаем, а сейчас...

— Кстати, я же знаю свежий анекдот про КГБ, — задыхающимся шепотом проговорил красномордый. — Звонок телефона, чекист берет трубку, а мужик, такой: «Здравствуйте, у меня попугай пропал!» Тот и отвечает: «Так это не к нам, это вам в уголовный розыск надо...»

— Вася, у нас серьезный разговор, анекдот может и подождать, — сквозь зубы процедил кучерявый.

— А я не слышал этого анекдота! — жизнерадостно заявил рыжебородый. — Давай, Васек, не тяни резину.

— Да старый анекдот, все знают наверное... — стушевался красномордый под суровыми взглядами мафиозо и кучерявого.

— Я тоже не знаю! — заявил с самого верха лестницы Анатолий. — Продолжай, давай, не тяни!

— Ну, в общем, тогда мужик отвечает испуганно: «Да знаю я, куда обращаться. Только спешу заявить, что я с ним не согласен!»

Не смеялись двое — кучерявый и мафиозо. В принципе, я даже, наверное, могу понять, почему. Декан истфака переехал в Израиль в конце восьмидесятых. Такие вещи редко случаются внезапно. А кучерявый... Я бросил на него косой взгляд. Память ничего не подсказала, ни старая, ни новая. Человек был незнакомый, в средствах массовой информации не мелькал, и в мое поле зрения во время журналистской работы не попадал. Из этого следует... ничего. Может он еврей, и его семье досталось тоже. А может просто из породы вечной кухонной оппозиции, убежденной в том, что за ним непременно следят. Хотелось отпустить ехидный комментарий, но я не стал. Если здесь и правда задет национальный вопрос, то лучше не трогать эту тему на дружеских посиделках.

— Да не стучал он в КГБ, успокойтесь вы, — примирительно сказал рыжебородый. — За подружку его не ручаюсь, а Ванька точно не стучал.

— Откуда ты можешь знать? — подозрительно прищурился кучерявый.

— Если бы он стучал, то я бы сейчас с вами не разговаривал, — произнес он. Тихо. Серьезно. Даже без намека на шутку и улыбку.

Повисло молчание. В тишине раздался тихий звон горлышка бутылки о края стопок и многозначительное «буль-буль-буль».

— Все, забыли! — скомандовал хозяин студии. — Зубровка стынет, закусь сохнет!

Вечеринка продолжилась. Снова выпивали, закусывали, вели политические разговоры, смеялись над анекдотами. Кучерявый бард рассказывал байки про рыбалку, все делали вид, что ему верили. Мафиозо с истфака нет-нет да бросал на меня странные взгляды. Напряженные такие. Но меня это уже не особенно напрягало. Я его из прошлой жизни помнил, он в принципе был мужиком подозрительным и злопамятным. Зато кучерявый сам подошел ко мне, предложил выпить на брудершафт.