Андрей Величко - Век железа и пара
Ну, а вскоре, как я уже говорил, нас посетил де Тасьен во главе делегации из трех человек.
— Даже не знаю, благодарить вас за письмо к нашему королю или наоборот, — заявил мне гость, когда мы с ним после тоста "за встречу!" сели обедать. — Не ведаю, что вы там про меня написали, но король сказал, что вся моя карьера теперь напрямую связана с вашим летающим кораблем. По поводу переселенцев с вами уполномочен говорить мсье Равиньяк, это который мелкий и чернявый, а их перевозку вы можете обсудить с капитаном Жанну, она поручена ему. Мне же надлежит вникнуть во все вопросы, связанные с самим воздушным кораблем.
Тут де Тасьен вздохнул.
— Знаете, ведь в молодости я мечтал стать моряком, но как-то не сложилось. А теперь вот, пожалуй, придется сделаться… как называются люди, управляющие воздушными кораблями?
— Пилотами. А что, очень достойная профессия.
Тут меня осенило. В проекте дирижабля для французов, а с позавчерашнего дня и для англичан, оставалось одно узкое место. Угольная топка, да еще кочегар с лопатой сожрали бы больше половины лимита веса, на груз почти ничего не останется. Ставить туда нефтяную форсунку нам не хотелось. Но что, если в качестве топлива использовать спирт? Тогда вместо форсунок можно будет поставить что-то вроде паяльных ламп. Заодно и сделать этим приятное хорошему человеку, виконту Александру де Тасьену. Мало ли, вдруг в полете ему захочется утолить духовную жажду.
Глава 5
Яхта "Роял Транспорт", сделанная по проекту адмирала Кармартена и полгода назад подаренная Вильгельмом Оранским, бывшим тогда в Амстердаме, русскому царю Петру Алексеевичу, подходила к Куинборо. Когда до берега оставалось меньше мили, ей наперерез рванулся небольшой ботик, который вскоре подошел почти вплотную.
— Что за корабль? — заорали оттуда в рупор.
— Надо знать русский флаг! — гаркнул с яхты стоящий рядом с Петром Меньшиков.
— Данилыч, ты тут потише, — осадил его царь. — Чай, не у себя дома.
— Закройте пушечные порты! — продолжали тем временем с ботика, — в бухте стоят австралийцы!
— Герр Петер, — вмешался капитан яхты, голландец Рибек, — я слышал об этих людях. Про них говорят разное, но в одном сходятся все — открытые орудийные порты они воспринимают как вызов.
— Ну, дикари, — хохотнул Меньшиков, однако тут же получил подзатыльник от Петра.
— Действуй, как считаешь нужным, капитан, — кивнул Петр Рибеку и обернулся к Меньшикову.
— А ты свои замашки тут брось. Даже не знаю, брать тебя с собой в их посольство, или с Головкиным идти.
После чего царь взял подзорную трубу. Вне всякого сомнения, корабли австралийцев — это те два, что стоят чуть в стороне, примерно в полукабельтове от берега. Низкие вытянутые силуэты, почти полное отсутствие надстроек, кроме небольшого выступа на юте, необычной высоты чуть скошенные назад мачты — таковы были эти пришельцы из неведомых земель. Во всем их облике чувствовалась какая-то нездешняя стремительность.
Вдруг от одного из кораблей отделилось небольшое странное судно, похожее на две скрепленных между собой чрезвычайно узких лодки. Ни мачт, ни весел оно не имело, но тем не менее очень резво двинулось в сторону русской яхты. И через пять минут оказалось у ее борта. Из надстройки на носу вышел человек, с интересом глянул на яхту и вдруг на русском языке спросил:
— А нет ли, моряки, среди вас бомбардира Петра Михайлова?
Меньшиков открыл было рот, но глянул на царя и осекся.
— Положим, я Михайлов, — вышел чуть вперед Петр, — а ты, господин хороший, кто таков?
— Капитан крейсера "Кадиллак", принц Австралийской империи Николай Баринов, — представился визитер, — и я уполномочен герцогом Алексом пригласить бомбардира Михайлова в гости, когда ему будет удобно. Если же господин бомбардир согласен нанести визит прямо сейчас, доставить его в Лондон и проводить до австралийского посольства.
— Ну и герцог, что у него принцы на побегушках, — потрясенно пробормотал Головкин, но у австралийца, судя по всему, был отличный слух.
— Не на побегушках, а под командованием! — рявкнул он. — Разницу понимаешь или мне объяснить?
При этих словах он как бы ненароком сжал правую руку в кулак. Петр с уважением посмотрел на принца. Кажется, парень совсем молодой, но до чего же здоровый! Такой, пожалуй, и с одного удара прибьет, с него станется.
— Ты, ваше высочество, не гневайся на моего друга, — миролюбиво сказал Петр, — это он сдуру. А что, герцог приглашал одного меня или со товарищи?
— Если брать кого с собой, то только одного, — пояснил австралиец.
— Как, Гаврила Иванович, не побоишься со мной к герцогу? — хмыкнул Петр и прямо с борта яхты спрыгнул на низкую палубу двойной австралийской лодки. Его примеру последовал Головкин, правда, не так ловко.
— Ханс, веди яхту в Лондон, — приказал Петр Рибеку и ожидающе уставился на принца.
Тот не больше чем на минуту зашел в носовую надстройку, и, выйдя, сообщил:
— Сейчас отправляемся. В каюте есть сидячие места, но вообще-то погода отличная, я бы предпочел остаться на палубе. Господин бомбардир, не волнуйтесь — в посольстве вам все объяснят про наши двигатели и даже кое-что покажут, а здесь вы видите только кожух, закрывающий турбину и котел. Но вам никто не мешает рассматривать здесь что угодно, единственная просьба — не отвлекать расспросами рулевого, лучше обращайтесь ко мне.
Чтобы обойти суденышко, палуба которого имела четыре сажени в длину и две — в ширину, Петру хватило пяти минут, за которые он смог заглянуть даже вниз, под соединяющую поплавки ферму, встав для этого на четвереньки. Естественно, он побывал и в каюте, где вдоль стен имелось две лавки для пассажиров, а спереди сидел рулевой. Что удивило Петра, этот рулевой именно сидел перед небольшим штурвалом, к тому же лишенным рукояток. Справа от него из пола выступала тумба с двумя большими и несколькими маленькими рычагами. Время от времени рулевой трогал один из больших рычагов, и тогда тон свиста с кормы менялся.
Катамаран, так называлась австралийская двойная шлюпка, шел довольно быстро, царь на глаз определил его скорость примерно узлов в пятнадцать. И при этом обладал выдающейся маневренностью, которую продемонстрировал, лавируя между снующими по Темзе лодками. На первом повороте Головкин едва не упал, но принц вовремя придержал его за шиворот.
— Осторожнее надо, — пояснил он, — пока не привыкли, держитесь за поручни.
А Петр сразу подумал, что наверняка подобные суденышки имеют и военное назначение. В открытом море они не бойцы, их низкую палубу будет перехлестывать волной уже при пяти баллах, но вблизи берегов…
Оборонять свою гавань от подхода вражеского флота, например. Кораблики маленькие, юркие, в них просто так не попадешь. А вреда могут нанести много, особенно если нападут, когда противник не ждет их и делает амбаркацию. Наверняка хоть одну пушку сюда установить можно, а у австралийцев они, говорят, хоть и невелики, но зело мощные. Или нагрузить этот, как его принц-то назвал? А, катамаран. Нагрузить катамаран порохом, такой брандер артиллерией не утопишь, больно быстрый. В Азовском море, которое невелико, да в хорошую погоду им цены не будет, сделал вывод Петр. И через Керченский пролив они смогут проходить помимо желания турок, если только те его вовсе какими-нибудь цепями не перегородят.
То-то и оно, что цены не будет, горько вздохнул про себя царь. То есть она будет, но такая, какой ему точно не осилить. Но, может быть, австралийцам тоже чего-нибудь надо от России? Или герцог звал его только затем, чтобы поглядеть на царя из варварской северной страны?
За раздумьями путь пролетел незаметно, и вскоре катамаран уже швартовался к низкому, явно специально для него сделанному причалу. Петр ожидал, что их встретит самоходная повозка австралийцев, про которые он слышал еще в Голландии, но там стояла самая обычная, хоть и довольно роскошная карета.
Путь до австралийского посольства занял четверть часа, и вскоре Петр с Головкиным уже стояли перед двухэтажным особняком чуть в стороне от королевского дворца. Их встречал сам герцог, Петр сразу узнал его по рассказам. Впрочем, первым делом встречающий представился. Затем выслушал ответные представления гостей и усмехнулся:
— Я, конечно, совершенно не против принять господ волонтеров Михайлова и Головкина. Пообедать с ними, в картишки перекинуться или даже в шахматы, показать что-нибудь интересное… но не важное. Правда, вообще-то мне хотелось бы обсудить гораздо более серьезные вопросы, касающиеся не только европейской, но и мировой политики, однако это можно сделать только с персонами соответствующего ранга. Так, может, я не совсем правильно расслышал вашу должность и титул, господин бомбардир?
— Ладно, — буркнул Петр, — твоя взяла, ваша светлость. Я — русский царь Петр Алексеевич.
