Александр Борискин - Cемья попаданцев
На шум открылась дверь и в комнату заглянула Варька. Охнув, она подбежала к Геннадию Алексеевичу и попыталась его поднять. Не справилась и позвала на помощь Прохора, прокричав, что барин упал с кровати.
Тут же появились кучер, священник и врач, сидевшие рядом в горенке и уже заканчивающие вторую бутылку наливки. Общими усилиями они подняли Геннадия Алексеевича и уложили его на кровать.
Неожиданно для себя, Геннадий Алексеевич осознал, что хорошо знает всех присутствующих, хотя до этого никого из них не видел: и отца Варфоломея, и Аристарха Мефодьевича, и Прохора. Он понял, что сознания их с Петром соединились, и, похоже, именно он стал главным в их общем теле.
— Где маменька? — тихо спросил он присутствующих.
Аристарх Мефодьевич потрогал лоб больного, попросил показать язык, сосчитал пульс и поинтересовался о болях в голове.
— Голова болит, но значительно меньше, чем раньше. Уже можно терпеть и, похоже, боль уходит. Так где маменька?
Мужчины переглянулись и вперед вышел отец Варфоломей:
— Петр Иванович, Елизавета Афанасьевна преставилась от сердечного приступа три часа назад. Лекарства Аристарха Мефодьевича не помогли. Я ее причастил. Перед смертью она в нашем присутствии подписала завещание, в котором отписала все принадлежащее ей имущество вам. Мы все были этому свидетелями.
Геннадий Алексеевич закрыл глаза. Он почувствовал неподдельное горе от этого известия. Петенька очень любил мать, а после соединения их сознаний, все эмоции, знания, умения, привычки Петра стали присущи и Геннадию Алексеевичу.
"С этого момента я – Петр Иванович! И только так буду себя позиционировать!" – решил он.
— Пока я нездоров, прошу вас, отец Варфоломей, и тебя, Прохор, заняться подготовкой похорон маменьки. А сейчас оставьте меня, надо прийти в себя от этого известия.
— Петр Иванович, все сделаем как положено. Вы только поправляйтесь поскорее, чтобы присутствовать на похоронах. Похороны – послезавтра.
Оставшись в одиночестве, Петр Иванович стал размышлять над своими первоочередными делами:
— надо вступить в права наследства;
— разобраться со своим финансовым положением. Ранее он пользовался теми денежными средствами, которые давали ему родители на учебу и жизнь в Санкт-Петербурге. Финансового положения семьи он не знал;
— разобраться с производственными делами на семейных предприятиях: фаянсовой фабрике, лесопилках и, возможно, других неизвестных ему производствах;
— познакомиться с уездным и губернским начальством;
— и обязательно съездить на место, где располагалась его дача, около деревни Луки. Туда тянуло его, словно магнитом, и чем больше он думал о причинах этого, тем побыстрее ему хотелось оказаться там.
Постепенно, он опять заснул.
Петр Иванович проснулся к обеду голодным и с совершенно здоровой головой. Позвав Варьку, попросил ее принести ему одежду, умыться и дать команду на кухню в отношении обеда. Все было моментально исполнено.
Надев домашний халат, Петр Иванович умылся и, наконец, рассмотрел в зеркале свое новое лицо. Из зеркала на него смотрел молодой человек с голубыми глазами, каштановыми волосами, довольно длинным узким носом, почему-то называемым греческим, впалыми щеками и темными кругами вокруг глаз – последствиями болезни. Лицо, скорее овальной формы с высоким лбом, венчал выдвинутый вперед подбородок с ямочкой посередине. Ростом он оказался повыше себя прежнего, где-то чуть больше 180 сантиметров. Широкие плечи, торс с развитой мускулатурой, поджарое тело. Не понравилось ему только выражение лица: какое-то неуверенное и просяще-виноватое.
"Разберусь в делах, так сразу уверенности прибавится. До сих пор все маменька обо мне заботилась. Теперь самому придется", — подумал он.
Пройдя в гостиную, обнаружил там отца Варфоломея, тихо посапывающего в кресле. Не став его будить, прошел на кухню, где увидел Прохора, наворачивающего щи.
— Где маменьку положили?
— В спальне, на кровати. Уже бабы обмыли да обрядили. К вечеру гроб сколотят, так туда и положим. В часовенку снесем.
— А где Аристарх Мефодьевич?
— К больному в Бронницу вызвали. На пролетке приказчик купца Прохорова приезжал. Обещали к обеду вернуться.
— Сообщили родственникам да знакомым?
— С утра еще отправил конных в уезд да по знакомым.
— Хорошо. Скоро ли обед?
— Обед давно готов. Ждали, когда вы встанете.
— Через полчаса и подавайте. А пока отца Варфоломея разбуди. Я на улицу – на солнышке похожу.
Июньское солнышко ласково светило из-за пушистого облачка, непонятно как появившегося в небе. Было жарко. Комары зудели на все лады, мухи кружились вокруг Петра Ивановича, невольно вспомнившего Пушкина:
Эх, лето красное! Любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
"Но как хорошо быть молодым!. Когда ничего не болит, когда полон сил и желаний, когда впереди – вся жизнь! Я еще до конца не осознал, какой шанс получил на старости лет – прожить еще одну жизнь!" – размышлял Петр Иванович, прогуливаясь по зеленой травке, покрывавшей двор усадьбы.
Глава седьмая. Встреча
Два следующих после катаклизма дня пролетели для попаданцев мгновенно. Дел было – непочатый край.
Алексей и все мальчики занимались приведением в порядок снастей, оставшихся после деда: удочек, спиннингов, донок. Была найдена даже "люлька" – это такая квадратная сетка, прикрепленная к концам крест накрест расположенных упругих металлических арматурин, соединенных в центре, и за это место на небольшой веревке, соединенных с длинным шестом. "Люлька" с берега на длину шеста опускалась на дно, и через некоторое время вынималась из воды с застрявшей в сетке рыбой. Небольшой "бредень" также был найден и починен.
На их попечении была также пластиковая лодка, старая "Ладога". Прежде, чем спускать ее на воду, надо было привести ее в порядок: пластиковые борта кое-где потрескались – их надо было залепить стеклотканью, пропитанной эпоксидкой, покрасить деревянные сидения и отремонтировать мостки. Провести ревизию лодочного мотора. У деда был трехсильный подвесной мотор "Меркурий", подаренный ему сослуживцами при выходе на пенсию. Ставился он на лодку очень редко – дед предпочитал весла.
Надежда Михайловна с невестками работали на огороде, осваивали птичник, собирали клубнику, варили варенье, приводили старую одежду в порядок.
Александр проводил ревизию велосипедов: два он привез с собой на крыше машины – для катания с сыном по окрестностям дачи, и один – старый дедов. Он считал, что их удастся выгодно продать. Денег этого времени (какого – они не знали) у них не было, а надо купить одежду, продукты да и много чего другого.
На завтра была намечена расчистка тропинки от дачи до реки, по которой планировалось протащить лодку и спустить ее на воду. Для облегчения труда решено было использовать бензопилу. Хотя бензина и было еще около трехсот литров, его решили по возможности экономить. Поэтому наряду с бензопилой были приготовлены четыре топора. Порубленные ветки деревьев и срубленный кустарник решено было стаскивать на участок, мелко рубить и складировать на зиму как топливо.
Гостей к ним еще не приходило, хотя Саша и Игнат дважды пробирались к дороге и наблюдали по ней перемещение аборигенов: в основном, пеших, но были и на телегах.
* * *В этот день в поместье прошли похороны Елизаветы Афанасьевны. Собралось много народа, как помещиков из соседних усадеб, старых знакомых, так и крестьян из окрестных деревень и рабочих с фаянсовой фабрики и лесопилок Бецких. После похорон все собрались на поминки в поместье. Петру Ивановичу пришлось выслушать долгие соболезнования гостей и много рассказов о том, какой замечательной женщиной была его маменька, сколько хорошего она делала людям. Несмотря на усталость, ему было приятно выслушивать хорошие слова в адрес Елизаветы Афанасьевны.
К вечеру все гости разъехались. Петр Иванович предупредил Прохора, что завтра с утра они поедут в Луки, якобы, чтобы посмотреть карьеры, где брали песок и глину для фаянсового производства.
Прохор разбудил Петра Ивановича в 7 часов утра 27 июня, как тот и велел.
Быстро умывшись, позавтракав, он с конюхом сели на уже оседланных лошадей и направились в Луки. Не имея ранее навыков конной езды, Петр Иванович, используя умения Петеньки, уверенно держался в седле. До Лук было 10 верст. Перед Луками, когда они проезжали по хлипкому мостику через ручей, пересекающий дорогу, Петр Иванович поинтересовался у Прохора, далеко ли до Лук?
— Да меньше версты осталось, барин.
"Значит где-то здесь недалеко слева в сторону Мсты находилась моя дача", — подумал Петр Иванович.