Василий Сахаров - Казачий край
Анна Ерофеевна была с нами недолго, приветила, определила на постой, одарила Якова многообещающим взглядом, и удалилась. Мы остаемся за столом, попиваем чаек, и ведем разговор о том, что дальше делать будем. Яков, тот сразу определился, пару дней походить по Новочеркасску, присмотреться к происходящим событиям, разузнать новости, и возвращаться домой. У меня все немного по другому, поскольку мне хотелось задержаться здесь на более долгий срок, съездить в Ростов, передать письмо Артемьева его жене, а затем навестить штаб Добровольческой армии и пообщаться с командирами партизанских отрядов, которые сейчас дерутся против большевиков. Про Мишку разговора нет, он сидит и помалкивает, но, судя по всему, в любой момент готов нас покинуть и записаться в любую боевую добровольческую часть, производящую набор личного состава в свои ряды. Ну, это ничего, пока мы за ним приглядим, а там видно будет. Глядишь, посмотрит младший на все творящиеся вокруг несуразности, да и охладеет на время к военной службе, а нет, так значит на то Воля Божья, и чему суждено случиться, того не миновать.
Следующим днем, Яков снова направился в Войсковой штаб, а мы с Мишкой, верхами двинулись в Ростов, и уже к вечеру, были возле доходного трехэтажного дома на Большой Садовой. Сверился с адресом, все правильно, именно здесь на втором этаже, в трехкомнатной квартире, проживает семья штабс-капитана Артемьева. Мишка остается присматривать за лошадьми, а я поднимаюсь наверх, и уже через минуту стою подле нужной мне двери, которая не заперта. Это странно, тем более, когда в городе неспокойно. Вытаскиваю из-за пазухи свой "браунинг" и, осторожно ступая, прохожу в квартиру. В прихожей тишина, а вот дальше, в гостиной, кто-то разговаривает.
Приближаюсь к двери и прислушиваюсь. Разговаривают двое, мужчина и женщина. Мужчина на чем-то настаивает, вроде бы просит о чем-то и настойчиво уговаривает даму, а она отвечает ему краткими междометиями, и явно к нему не благосклонна. Приоткрываю дверь, и звук идет четко.
- Лиза, надо бежать из Ростова пока не поздно. Бросьте все, примите мое предложение руки и сердца, и уже завтра мы отправимся к морю. Нас доставят в Одессу, а там, я продам свои драгоценности, и мы уедем из этой проклятой страны, куда вы только захотите.
- Нет, Супрановский, я замужем, и я жена офицера. Разговор окончен, и решение я не изменю.
- Ладно, вы не хотите подумать о себе и своем благополучии, но подумайте о ребенке, и спасите хотя бы его. Поверьте, когда я говорю об ужасах революции, то знаю, о чем веду речь, поскольку мне довелось побывать в Петербурге, Тамбове и Саратове. Вас не пощадят, и причина проста, вы не такая, как они. Спасайтесь, Лиза.
- Нет.
В общем, ситуация мне ясна и я услышал все, что хотел. Надо вмешаться, решаю я, и, спрятав пистолет, стучу в уже приоткрытую дверь.
- Кто там!? - испуганный вскрик мужчины.
- Да, войдите, - вслед за мужским, спокойный и мягкий женский голосок.
Вхожу в небогато и без всяких изысков обставленную гостиную. Здесь двое, те, кто разговаривал, и более никого не наблюдается. Ближе к двери, чуть подавшись всем телом вперед, с небольшого и потертого диванчика, на меня смотрит седовласый господин лет сорока пяти с маленькими и блеклыми глазками-пуговками. На нем дорогой темно-синий костюм, из бокового кармашка выглядывает толстая золотая цепочка от часов, а на руках несколько перстней. Весь такой благополучный, но безвкусный гражданин, по виду, недавно разбогатевший мелкий чиновник. Второй человек, находящийся в комнате и стоящий у окна, насколько я понимаю, госпожа Артемьева, красивая и статная шатенка в простом сером платье.
- Позвольте представиться, - в сторону женщины легкий и учтивый кивок, - подъесаул Черноморец. Здесь проживает госпожа Артемьева?
- Да, это я, - отвечает хозяйка квартиры.
- Как вы сюда попали? - седовласый расслабляется, откидывается на спинку диванчика и принимает самый непринужденный вид.
- Дверь была открыта, - на мужчину ноль внимания, а ответ адресован Артемьевой. - У меня известия от вашего мужа.
- Что с ним? Где он?
- С ним все хорошо, он на Кубани, жив, здоров и выполняет важное задание генерала Алексеева. Даст Бог, вскоре вернется к вам и ребенку. Кстати, почему у вас дверь открыта?
- Наверное, горничная забыла закрыть, - отвечает Артемьева, и косится на Супрановского.
Хм, видимо, дверь была открыта специально, ну и ладно, то не моя забота. Хозяйка предложила чаю, а я не отказался, скинул верхнюю одежду и, сверкая золотыми погонами на черкеске, никого не стесняясь, присел к столу, на котором вскорости появилось малиновое варенье и горячий чай. Хотел, было, и Мишку со двора позвать, но лошадей оставить было негде, так что решил не торопиться.
Мы с Лизаветой Алексеевной пьем чай, ведем почти светскую беседу, а ее гость Супрановский, видя это, злится и нервничает, видимо, хочет что-то сказать, постоянно порывается это сделать, но не решается. Так проходит несколько томительных минут, он не выдерживает, встает, раскланивается и покидает квартиру Артемьевых. После его ухода, в комнате как будто дышать стало легче, и хозяйка, рассказала, почему оставила входную дверь открытой. Оказывается, горничная ушла на рынок, а Лизавета Алексеевна боялась остаться с неприятным гостем один на один. Этот, как я правильно угадал, бывший мелкий чиновник Московской железной дороги, ранее был вхож в дом Артемьевых, потом пропал, а здесь, в Ростове, неожиданно всплыл, и воспылал к замужней женщине страстью. Получил от ворот поворот, но не унимается и чуть ли не каждый день напрашивается в гости.
Что я мог посоветовать красивой и одинокой жене офицера? Самое простое и действенное, обратиться к сослуживцам ее мужа из частей Добровольческой армии, да и все. Уж боевые-то офицеры, знают, как с подобными гражданами, вроде Супрановского, обходиться. Случайная встреча у гостиницы или в питейном заведении, слово за слово, кулаком по столу, выход на улицу и небольшая воспитательная беседа с нанесением легких побоев в районе лица и печени. Артемьева моим словам вняла, обещалась поступить по моему совету и, вскоре, мы с ней распрощались.
На улице ночь и спускается мороз. Мы переночевали на постоялом дворе, а следующим днем, вновь отправились в Новочеркасск, и опять таки к вечеру, находились в доме Зуева. Пока мы отсутствовали, появился сам хозяин, Ерофей Николаевич, дородный и веселый купец, который с недавних пор решил перепрофилироваться в промышленники.
Еще в прошлом веке, году эдак в 1896-м, группа бельгийцев и французов, учредила Таганрогское Металлургическое Сообщество и построила в этом приморском городке завод. От прежнего правительства иностранцы получили множество льгот, завод был построен менее чем за год, работа закипела, пошла выплавка чугуна из керченской руды, а вот прибыли не было. По крайней мере, в казну мало что попадало, и ответ был один - кризис, господа, производство падает и становится нерентабельным. Однако, не смотря на все жалобы иностранцев, годовой оборот завода перед революцией, перевалил за десять миллионов рублей, и это только официально. Странная ситуация, завод не выгоден, но он работает.
После Октябрьского переворота и прихода к власти большевиков, завод встал, перестало поступать сырье, и надежды на возобновление работы не было, революция, однако. Бельгийцы всполошились и вспомнили, что несколько лет назад донские купцы и промышленники предлагали им выкупить это предприятие. Они поворошили архивы, навели справки и вышли на Зуева, который был не самым богатым покупателем, но являлся зачинателем всего дела по покупке завода. Ерофей Николаевич долго не ломался, пробежался по старым товарищам, оформил акционерное общество, выкупил за полцены акции иностранцев, а после этого быстренько стал главой и собственником завода. Что он собирался с ним делать и как планировал возобновить производство, нам он не говорил, но наверняка, что-то имел в голове, поскольку глупцом никогда не слыл, да и в настроении был самом, что ни есть, наилучшем.
Купец строил планы, говорил о том, что вскоре, их акционерное общество возьмет под свой контроль не только Таганрогский металлургический комбинат, но и многое другое. Например, Машиностроительные и Котельные Заводы "Альберта, Нева, Вильде и ко", Голубовско-Богодуховское Горнопромышленное Товарищество и металлообрабатывающие заводы в Ростове. Он считал, что после этого, его жизнь наладится и станет похожа на сказочный сон, а я, только согласно кивая на его слова, прикидывал, куда он побежит после того, как к городу красные подойдут. Черт знает, что вокруг творится, а человек, надо сказать, очень не глупый, битый жизнью и продуманный, все еще вчерашним днем живет.
За эти пару дней, общаясь в дороге с офицерами, казаками, служащими, чиновниками и беженцами из России, я смог представить себе всю картину происходящих на Дону событий в полном объеме. Да и Яков не зря по штабам эти дни, ходил, многое смог узнать, и только дополнил то, что узнал я, конкретной информацией.
