Княжья воля (СИ) - "Константин"

— Ну конечно! Удача ведь снова на твоей стороне. Твой враг посрамлен, ты жив, что это как не удача?

— А что есть, по-твоему, удача, Эйнар? — Я уже знал, что все скандинавы просто повернуты на сей эфемерной субстанции. Не скажу, что другие ее не ценят, но у викингов удача возведена в ранг божества и если бы они додумались поставить этому божку идола, то он был бы отлит из чистого золота. Пока же Эйнар будет бухтеть, я осмотрюсь повнимательнее…

— Ну-у… если с человеком чаще случается хорошее, а нехорошее обходит стороной, такого я назову удачливым, — с удовольствием принялся рассказывать Эйнар. — Норны поцеловали его в лоб при рождении и пристально следят за ним всю его жизнь, какая бы она ни была короткая или длинная. Когда человек удачлив, то и тем, кто рядом с ним тоже немного перепадает. Я знавал таких, с ними опасно, но весело и прибыльно. Теперь я вижу: все, что о тебе рассказывают — правда. Худо нынче с удачей, куда нос ни засуну, все оказывается огромной, воняющей тухлой рыбой тюленьей задницей. Как вот с этим… Горхидом. А так все хорошо начиналось… Полоцк город большой и богатый, здесь можно было взять много добычи.

Нотки разочарования, сквозившие в словах Эйнара, не показались мне наигранными.

— Хм, помоги ты не мне, а князю куршей, удача была бы на его стороне, а в случае взятия городских укреплений, ты мог прилично разбогатеть.

Как я ни силился, никак не удавалось высмотреть среди пирующих Яромира, зато заметил спящего за соседним столом Торельфа. Молодой дан оперся спиной о бревенчатую стену корчмы, свесил на грудь буйную головушку и дрых в обнимку с гуслями Кокована.

— Горхид — глупец! — продолжа изливаться Эйнар. — Я бы ему не доверил даже коз пасти. Разве можно было оставить в тылу укрепление с вражескими воинами внутри и пойти пировать?

— Они не знали сколько нас и не захотели терять людей без тщательной подготовки. Утром бы нас всех прикончили.

— Не захотели терять людей и в итоге потеряли все, а тебе в очередной раз улыбнулась судьба. Посмотри на всех этих воинов! — Эйнар обвел открытой ладонью внутренности корчмы. — Все они явились сюда за удачей. Пришли за доброй добычей, которую настоящему воину сулит лишь поход под предводительством сильного вождя.

— Они пришли к Рогволду?

Эйнар пренебрежительно фыркнул.

— Рогволд — старый разбойник, однако, предпочел укрепиться на земле, обирает хлебородов, пчельников да ремесленников, что обитают в его княжестве, собирает подорожное мыто, волоки держит. Не спорю, может это и прибыльное дело, только оно мне не по душе. Тот, кто хоть раз прогулялся по лебединой дороге, будет мечтать об этом всю оставшуюся жизнь. Полоцкий князь перестал быть хищником, клыки выпали, остались одни рога. Не спорю, что туру на рога попало, считай — пропало, но когда хищник становится травоядным его дни сочтены.

— К кому тогда этот сброд пожаловал в Полоцк?

— Ни к кому. Они идут к Святославу. В Ки… — тут Эйнар протяжно рыгнул. — В Киев…

— Уверен?

— Их в городе уже больше сотни и продолжают приходить. Некоторые отправились сразу в Киев, другие пересидят зиму и тоже уйдут. Разные, но цель у всех одна. Рогволд предлагал некоторым остаться, но идти с ним бить куршей никто из них не захотел. Я этих куршей знаю. Подмять их не получится, даже сейчас, когда их войско разбито, гордые очень. Добычи много с них не взять, узнают о приближении Рогволда, а они узнают, увезут, укроют добро и сами разбегутся. Это как мерина стричь — возни много, шерсти мало. Пустой поход получится. Дурной. К тому же Рагдай заявился сюда не просто навестить отца, он набирает войско.

Я вспомнил как самозабвенно Эйнар шептался за столом с Дроздом и спросил напрямую:

— Ты уже присягнул Рогволду?

Большеухий хитро прищурился.

— Нет. Я и весь мой хирд пошли под руку Рагдая. Как вскроются реки, уйдем в Киев, оттуда в составе войска Великого князя отправимся в Болгарию. Говорят там тепло. Как думаешь, не врут, тепло там? Страсть как надоела зима!

Я машинально отхлебнул пива, хотя до этого не притрагивался ни к еде ни к поданной выпивке. Складывая два и два, я получал пять. Правильный вывод барахтался где-то рядом, но я ни как не мог за него зацепиться. Общий гул и шум в голове мешали сосредоточиться. Как вскроются реки… Значит, Рагдай собирается добираться до Киева водой. Логично, зачем тащиться по лесам, когда можно более быстрой и удобной речной дорогой? Выходит, княжич вернул отцу участвовавшую в походе Святослава на Болгарию дружину и договорился насчет корабликов? Иначе на чем ему транспортировать на юг свеженабранное войско? Я уже слыхал про желание киевского князя вернуться в завоеванное им Болгарское царство и править там болгарами как подданными. Нет ничего удивительного, что Рагдай как перший сябр Святослава захочет последовать за корешем, а Рогволд останется дома со своей дружиной, но без части кораблей, что подтверждает слова Эйнара насчет куршей. Так, это срослось, осталась смутная тревога, что-то мешало мне успокоится, словно псу, чуявшему кусок мяса, но никак его не находившему.

Меж тем Эйнар запрокинул массивную голову и выплеснул в пасть содержимое деревянной кружки, затем перехватил посудину поудобнее и метнул через стол в затылок сивобородому иноземцу, вздумавшему отлить на пол не отходя далеко от кормушки. От соприкосновения с крепким черепом тяжелая кружка разлетелась в дребезги, а мужик в глубоком нокауте рухнул в проход между столами.

— Знатный бросок! — пьяно заорал Сьедульф восхищенный меткости предводителя.

— Я его уже предупреждал, — словно извиняясь пояснил для меня Эйнар. — Объяснял, что он здесь не в своей вонючей норе в каком-нибудь занюханном фьорде, здесь на пол гадить не гоже.

— Он все равно обделался, глядите, лежа все портки измочил! — торжествующе воскликнул Алафьен и изо всей дури хлопнул по ляжке соседа.

— Пускай, лишь бы не у меня на глазах, — отмахнулся Большеухий. — Барн, Хьясси, выволоките его на двор, чтоб не вонял. А ты, Сьедульф, сходи к тем парням в углу и передай, если они там кого-то зарезали, пусть выбросят наружу и не забудут поделиться с нами чем-нибудь снятым с убитого. У нас кончается пиво, а в долг никто в городе нам больше не даст!

— Не дадут — сами возьмем! — заплетающимся языком провозгласил кто-то из зала. Корчма вздрогнула от слаженного рева десятка луженых глоток:

— Возьмем!

— Сами заберем!

Я отодвинул от себя кружку. Происходящее в корчме категорически мне не нравилось, пожалуй, настала пора положить вакханалии решительный конец. Мне моя собственная корчма дороже общественного покоя, пущай этих орлов на улицах княжья дружина успокаивает, на то ей и налоги с населения идут. Но для начала нужно прояснить один момент.

— Скажи мне, Эйнар, кто из твоих хирдманов швырнул то копье сквозь сломанную дверь? Помнишь?

— Это был Грольв. Грольв Макушка, — без раздумий ответил Большие Уши и испытующе уставился на меня абсолютно трезвым взглядом.

— Это его сожгли на следующий день после боя?

— Его самого.

— Так я и думал.

— Что ты думал?

— Что ты хороший командир своим ребятам. Даже слишком. У тебя рог с собой? Дай гуднуть.

— Что задумал, десятник? — с веселым интересом спросил Эйнар, протягивая снятый с пояса боевой рог.

— Хочу проветрить здесь немного.

И где черти носят этого недоделанного Шеста?! Неужели так трудно привести сюда силовую поддержку?

Я поднялся над столом, примерился к окованному серебром сигнальному средству данов и что было силы в легких впустил в узкое отверстие струю воздуха. Рог благодарно отозвался густым, накрывистым гулом, заставив десятки бузящих джентльменов удачи заткнуться и начать искать источник тревожного звука. Выждав несколько секунд, пока мою персону засекут самые сообразительные, я толкнул короткую, но емкую речь.

— Слушай сюда, братва! Я — полоцкий десятник Стяр! Объявляю, что прямо сейчас корчма закрывается на ремонт и для пополнения продовольственных запасов. Прошу всех покинуть помещение до лучших времен!