Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Обиделся Париж на Москву! — фыркнул старпом. — Отовсюду французиков пинками гонят, со всего Сахеля, а наших с хлебом-солью встречают. Вот и гадят…

— Да это понятно… — вздохнул капраз.

Он вернулся на мостик, вслушиваясь в негромкое бормотанье операторов.

— Пошел на боевой, — докладывал пилот «Су-30К», под 542-м номером.

— На боевом курсе чисто, 542-й, — передал рыжий и усатый руководитель полетов, сверяясь с показаниями парочки «Як-44», корабельных «аваксов». Внезапно он подскочил, вглядываясь в экран, и крикнул, наклоняясь к микрофону: — «Патриот»! Пуски по вам, три… Уходите, работу запрещаю!

— Понял! — обронил летчик, и начал резко маневрировать со снижением, срывая наведение ракеты.

— Уходите с отстрелом! Пуски, пуски по вам!

— Отстреливаем тепловые ловушки… — доложил штурман с натугой, осиливая перегрузки.

— «Патриот» продолжает работать! — подпрыгивал рыжий РП. — Маневрируй, маневрируй! Наблюдаю пуск по вам: азимут триста пятьдесят, дальность восемьдесят. Уходите вправо, курс двести сорок!

Гирин облизал губы. На грани слышимости бормотала «Рита» — речевой информатор в кабине самолета — сообщая, что достигнута предельная скорость.

— Ракеты в шестидесяти километрах… В пятидесяти!

— Влево, Петруха, влево! — тужился штурман.

— Ракета смещается влево! — взвыл РП. — Уходите вправо, под ракурс!

— Перекладка, Петруха! — отрепетовал штурман.

— Ракета вправо смещается, идет на вас! Малая высота, от вас азимут триста пятьдесят, дальность пятьдесят! Тоже идет в вашу сторону!

— Влево маневрируем! Она сместилась под… Догоняет! Влево, влево! Максимальные обороты!

Гирин машинально обтер потный лоб. Летчики уже не отвечали, они лишь дышали часто и прерывисто, стонали и рычали под тяжестью максимальных «же».

— Вспышку увидел сзади… — хрипло выговорил штурман.

— «Патриот» продолжает подсвечивать, уходи, — вытолкнул РП сипло и тяжко, будто самого придавливал перегруз. — Ракета прошла сзади вас! Перемещайтесь вправо, на курс сто двадцать!

— 542-й? — подключился «Ульяновск».

— Да! — прорычал пилот.

— Давай, братишка, уходи, маневрируй!

Секунд через пятнадцать летчик перевел дух, и спросил у штурмана:

— Витёк, доволен? Витёк! Витя, я тебя не слышу! Не слышу тебя!

Гирин закаменел.

— Что там? — выдохнул РП.

— Я видел вспышку позади, — устало доложил пилот, — и по ушам ударило… Да всё норм, просто у нас связь пропала — я правого вообще не слышал… Фу-у, блин… — выдохнул он и, сбрасывая напряжение, обратился к зенитчикам с веселой злостью: — Сосите ноги, ур-роды!

Вторник, 19 января. Вечер

ГДР, Пенемюнде, Дюненштрассе

Забулькал вызов программы «Визант», и я поспешно кликнул, подключаясь. Во весь экран круглилась чья-то грудь, правда, укрытая «олимпийкой».

— Миша! — вызвенел приятный голос. — Прием, прием!

— Наташ, — заулыбался я, — ты не совсем в фокусе.

Засмеявшись, Талия отодвинулась, вмещаясь в диагональ монитора.

— Так видно? А где Леечка?

— Лея! — крикнул я. — Тебя мама зовет!

Наверху ойкнули, и затопали по лестнице. Секунду спустя радостный вопль огласил эфир:

— Мамочка, привет!

— Привет, моя лапочка!

— Мам, а ты где?

— В Малаховке, на даче.

— Юлька с тобой?

— Нет, Юля на сессии, сдает! — синий взгляд посветлел. — Говорит, ректор сначала отговаривал, а как узнал, что она на физфак МГУ собралась, сразу заявление подписал — сам, вроде бы, тоже его оканчивал!

— Ну, и славно, — заворчал я. — А Рита в Звездном?

— Ага! Они там с Инной. По матчасти сдают…

— Всё с вами ясно. Докторскую пишешь?

— Урывками! — вздохнула Наташа. — Знаешь, какая тема? «Интуиция в системах искусственного интеллекта»!

— Ого!

— Да-а! — жалобно затянула Талия. — А мне, чтобы вывести теорию интуиции хотя бы тезисно, надо и квантовую механику учить с нуля, и даже основы ассиметричной теории относительности Колмогорова!

— Тяжело-о! — сказал я тоном Гюльчатай.

Наташа прыснула в кулачок, и заворковала:

— Леечка, можно я с папой поговорю?

— Посекретничаешь? — заулыбалась девочка. — Ла-адно… Пойду, тогда, уроки доделаю!

Наташа проводила ласковым взглядом ускакавшую дочь, и посерьезнела.

— Марина заезжала с Геной, — заговорила она вполголоса. — Векшин — опер, ты в курсе?

Я кивнул.

— Ага… В деле об убийстве Боуэрса появился интересный «свидетель» — механический робот-уборщик. А у него — своя камера! Еще и с видеорегистратором! И на записи в день убийства видно, что, минут за десять до преступления, в ту самую лабораторию… вошел Панков!

— Интересно… — затянул я. — Только это улика косвенная… А Панкова допрашивали… тогда, в ноябре?

— Во-от! — воздела палец Талия. — Векшин сам присутствовал на том допросе, и самозваный директор клялся, что вообще не покидал кабинета! Он у него где-то на втором этаже был, вроде…

— В отделе физики пространства, — кивнул я. — Значит, врал… Ну, это ничего не доказывает, хотя и наводит на размышления. Хм… Во всяком случае, то, что человек малосимпатичен, не является отягчающим обстоятельством. Ладно, златовласка, — вздохнулось мне, — хоть поглядел на тебя!

— Я тоже очень, очень скучаю… — синие глаза повлажнели, темнея. — Пока, Мишенька!

Наташа послала воздушный поцелуй в стиле Мерилин Монро, и экран погас. А я поник — не надо больше излучать силу и уверенность. Побарабанив пальцами по столу, вновь кликнул «Виз».

Мелкий факт, бросавший тень на Панкова, на ум пошел, однако меня больше тревожил не «самозваный директор», а его исследования…

Программа снова запустила булькающую мелодию, отдаленно похожую на ту, что в моей «прошлой жизни» наигрывал «Скайп», и с экрана ко мне обернулся Алёхин.

— Здрасьте, Михал Петрович! — с ходу залучился он. — Давно не виделись!

— Ага! — фыркнул я насмешливо. — Часа полтора! Слушай, Антон… Ты у нас неплохой пространственник…

— Лучший, Михал Петрович! — поправил меня собеседник, и улыбнулся с простодушием деревенского хитрована.

— Скромность тебе не грозит! — я задумался. — Мне нужно, чтобы ты, как следует, просчитал мои… м-м… прикидки, что ли. Они касаются дзета-пространства.

— Ага… — медленно вытолкнул Алёхин, и прищурился: — Это, куда Панков собрался?

Я кивнул, потирая подбородок.

— Мои… хм… прикидки держатся на уравнениях из матаппарата теории взаимопроникающих пространств и теории дискретного пространства. Я использовал… Помнишь, мы измеряли телегенность на линии дискретного перепада? А Почкин — он тогда на Луне работал с УМП — скинул нам параметры «Беты», «Гаммы», «Дельты» и «Дзеты»?

— Так, еще бы! — воскликнул Антон. — Прорывчик ж был! Но по «Дзете» там мало совсем, только пара значений нуль-фактора в обеих временных координатах.

— Тем не менее! — надавил я. — У меня получилось, что в «Дзете» скорость распространения электромагнитных взаимодействий не триста тысяч километров в секунду, а больше. Заметно больше.

Алёхин присвистнул.

— Но… это же значит…

— Это ничего еще не значит! — я резко оборвал его. — Выводы и я могу делать, но, чтобы они совпадали с реальностью, нужно использовать правильные исходные данные, проверенные и перепроверенные! Займешься?

— Займусь, Михаил Петрович, — серьезно ответил Алёхин, но тут же смазал значительность момента, осклабившись — и став реально похожим на Челентано: — Вы ж меня знаете!

Моя рука потянулась к «мыше», как вдруг Антон, явно о чем-то вспомнив, зачастил:

— Михаил Петрович, Михаил Петрович! Постойте! Уф-ф… Чуть не забыл! Мы… — тут он замялся. — Мы с Юлей… В общем, мы поговорили с ней… Хорошо так поговорили, по-взрослому… Короче говоря, мы решили не играть свадьбу в феврале или в марте! Нет, не вообще — мы с Юлечкой обязательно поженимся, но не сейчас…

— А когда? — грустно усмехнулся я, понимая дочкины побуждения.