Андрей Захаров - Перекрёсток времён. Бородатые боги
Иногда на берегу попадались небольшие деревушки местных дикарей, большинство из которых, завидя плывущий караван, старались скрыться в чаще. Но попадались и такие, кто с изумлением и любопытством наблюдал, а иногда и махал руками, узнав среди путешественников знакомых гуаро.
Вдоль левого берега показались растянувшиеся не на один километр невысокие холмы, где на склонах дожди смыли глину и обнажили залежи чистейшей соли. Как пояснили сопровождавшие караван гуаро, каждый год летом сюда издалека, из дремучих и бескрайних лесов Амазонии, пробираются небольшие флотилии представителей различных племен. Они добывают соль, так как соленая рыба является одним из главных источников их питания. Добывание соли ведется самым первобытным образом: первоначально освобождается от земли соляная залежь, на ней прорезают несколько неглубоких борозд, в которые затем льют воду до тех пор, пока они не углубятся настолько, что всю залежь соли можно расколоть на отдельные части. Часто между различными группами соледобытчиков возникают смертельные схватки. Ведь легче забрать уже добытое, чем самому трудиться в поте лица.
Вот и сейчас возле соляных холмов встретили десяток пирог с соледобытчиками. Увидев приближающуюся экспедицию, дикари заметались, не зная, куда бежать от такого количества неизвестных им людей. Те, кто был на берегу, бросились в лес, а находившихся на воде вскоре перехватили ринувшиеся к ним на своих лодках более многочисленные гуаро. Кожемяка через Пачи успел им крикнуть, чтобы захватили пленников, а не убивали. Гуаро досталась неплохая добыча: несколько пирог, загруженных корзинами с солью, и пятеро перепуганных пленников.
– Надо захватить добычу соли в свои руки, тем самым заставив дикарей считаться с нами и торговать, – предложил Питер.
– Хорошая мысль! – поддержал Кожемяка. – Значит, где-то здесь мы и должны обосноваться. Как думаешь, Питер, условия подходящие?
– Да. – Голландец уже хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Он полностью обжился среди новороссов. Немного поправился, физически окреп и заматерел. Даже нашел молодую подругу из уаминка. – Здесь жарче, чем в Нефтегорске, не говоря уже о форте Асту. Чем ближе к экватору, тем больше влага и температура. А это не есть хорошо! Плохо работать и много болезней. Давай искать, где бросить якорь…
Дав сигнал флотилии плыть к левому берегу, с виднеющимся вдалеке настоящим корабельным лесом, Павел с Питером пересели на лодки гуаро. Необходимо произвести замер глубин, найти подходящее место для высадки и будущего строительства. Проплыв около двух километров вдоль берега, обнаружили выступающий полуостровом высокий холм, покрытый негустой растительностью и напоминающий гигантский камень. Холм огибала впадающая в Уальягу-Ульяну довольно широкая речка, берущая свое начало в расположенных западнее Андах. У подножия холма расположилось несколько хижин, сплетенных из дикого тростника и пальмовых листьев, на деревянных сваях. Берег в этом месте был довольно высоким, так что при подъеме воды в реке его не затопляло. Чуть дальше он становился пологим и даже имел удобный залив, где находилось несколько пирог местных жителей.
На берегу показались фигурки мужчин, женщин и детей, привлеченных прибытием флотилии. Они были среднего роста, с такой же, как и у гуаро, шоколадной кожей, буйной черной растительностью на голове, разукрашенными черными и красными полосками безбородыми лицами. Но, видно, до них все-таки докатилась своим краем местная цивилизация, так как только ребятня щеголяла голышом, а все взрослые были одеты в набедренные повязки, изготовленные из материала, напоминающего мешковину, и веревочную разноцветную перевязь, идущую крест-накрест через грудь. Такая же веревочная повязка перетягивала волосы на голове. У каждого в носу вдеты небольшие серебряные кольца, а в ушах – деревянные короткие палочки. Увидев, что караван с незнакомцами направился к ним, аборигены зашумели и бросились к своим хижинам, хватая самое ценное, после чего исчезли в лесу.
– Испугались! Похоже, что они одного роду-племени с захваченными гуаро соледобытчиками, – улыбнулся Павел и спросил у Питера: – Какая глубина?
– В середине реки – до десяти метров, ближе к берегу – три-четыре. Я бы здесь форт поставил, – ответил голландец, указывая на деревушку. – Маяк на холме, а в заливе – верфь. По той речке древесину сплавлять можно и лесопилку оборудовать. Надо посмотреть.
– Хорошо. Но сначала наладим контакт с местными. – Кожемяка повернулся к своему тезке, молоденькому переводчику, постоянно находившемуся рядом. – Пачи! Поспрашивай своих – может, кто знает местный язык? Пускай пленных допросят и скажут, что мы с миром пришли, жить здесь хотим и торговать, никого не обидим. Эй, мужики, передайте подарки для местных!
С плотов на пироги передали разноцветные стеклянные бусы, несколько зеркал, чугунные котелки-казаны с треногами, десяток отличных бронзовых ножей и топоров. Хотели дать и продукты, но Кожемяка приказал пока обождать.
Среди гуаро нашелся воин по имени Туни, ранее плававший за солью и имевший контакты с местным племенем. Один из захваченных соледобытчиков оказался его знакомым. Пленник сначала с опаской, но затем более уверенно стал говорить. Через третьи руки удалось кое-что узнать.
Пленника звали Мунко, а само племя имело название чауита. Правда, в деревушке жило не все племя, а только род Мунко. Они занимались добычей соли, охотой, рыбалкой и изготовлением глиняной посуды. Свой нехитрый товар обменивали в основной деревне племени, расположенной ниже по течению Уальяга-Ульяны в дне пути. Род был небольшим и жил здесь сравнительно недавно. Возглавлял род его отец, старик Ароко, находившийся сейчас на берегу.
Заверив Мунко, что они пришли с миром, Кожемяка приказал Туни взять одну из захваченных пирог с солью, погрузить в нее часть подарков и вместе с Мунко отправляться в деревню – договариваться с вождем о встрече.
Тем временем, благодаря слабому течению реки в этом месте, караван не спеша начал заходить в залив и причаливать к берегу. Но дальше десятка метров прибрежной полосы никто не двинулся. Пока большие плоты и тримараны закреплялись на берегу, часть бойцов, вооруженная автоматами и арбалетами, под прикрытием щитов заняла круговую оборону. Так поступали во время предыдущих стоянок, чтобы коварная дикарская стрела не застигла путешественников врасплох.
Переговорщики уже были у подножия холма. Мунко подошел к большому дереву, растущему в глубине деревни, и стал в определенном ритме стучать по нему подобранной с земли палкой. Звуки ударов разошлись по джунглям. Через некоторое время появились двое местных, один из них оказался вождем Ароко. Они приняли подарки, о чем-то переговорили с парламентерами и вновь исчезли. Ждать пришлось недолго. Постепенно из леса начали с опаской выходить убежавшие жители деревни.
Прихватив автомат МП-40, Павел Кожемяка приказал нескольким воинам взять корзины с подарками и следовать за ним в деревню. Пачи ни на шаг не отставал от командира-тезки, с которым за последнее время подружился и старался во всем его копировать. Вместе с ними в родные пенаты возвращались и ранее захваченные соледобытчики.
После политического хода с подарками отношения с аборигенами стали налаживаться. Вождь пригласил гостей в одну из хижин, где предложил, в свою очередь, выпить местного пьянящего напитка из толченой маниоки, по крепости не уступающего хорошему пиву. В ходе непринужденной беседы через переводчиков Кожемяка сказал прямо: «Мы сюда пришли надолго. Предлагаем вам дружить и жить среди нас. Если не согласны, тогда валите отсюда на фиг, но по-мирному, трогать никого не будем». Когда Туни и Мунко перевели это вождю, тот сначала потерял дар речи. Несколько минут он молчал и пристально глядел на пришельцев. Но потом, взвесив все «за» и «против», сказал: «Да. Мы остаемся». В отличие от его рода и племени пришельцы обладали лучшим оружием и предметами быта. Кроме того, все они были сильнее физически и многочисленнее, чем его род. Да, племя поможет ему, если будет война, но надолго ли их хватит? И сколько таких пришельцев прибудет завтра, если этих перебить? Война уничтожит его племя полностью, а вокруг столько врагов, которые только и ждут, чтобы захватить лакомый кусок торговли солью! Они сами с таким трудом завоевали это место… А если пришлые предлагают взять тебя под защиту и заниматься тем, чем ты привык, – разве это плохо? Тем более такие подарки дарят и кормить от пуза обещают! Хотя племя было и одно, но каждый род действовал самостоятельно, поэтому Ароко и согласился. Лучше быть сытым и под надежной защитой, чем каждый день бояться, что тебя уничтожат алчные соседи.
Приняв окончательное решение, вождь дал команду организовать настоящий праздник в честь прибытия дорогих гостей. Но, наученные здешней природой, гости сначала с помощью радушных хозяев принялись возводить навесы от дождя, под которые складывали всю поклажу, привезенную с собой. Тем временем местные женщины и прибывшие подруги путешественников готовили всевозможные яства. Каждый свое. Если аборигены предлагали гостям местный забродивший сок, зажаренных обезьян с тапирами, различные фрукты и разную ползучую, но съедобную, по их мнению, живность, то хозяйки каравана выставляли на общую скатерть-самобранку хлеб, кукурузу, чичу, картофель и овощи своей земли. Среди новых для себя блюд новороссы отметили какао-бобы, а также маниоку, которая свидетельствовала о наличии у местных зачатков сельского хозяйства. После совместной трапезы начались танцы. Чауита под свои песни стали водить хороводы, встав друг за дружкой и положив руки на плечи впередистоящему. Сначала не спеша, почти топчась на месте, затем под звуки барабанов, ускорявших темп, они закружились вокруг большого костра. При этом женщины, образуя внутренний круг, двигались навстречу мужчинам. Увлеченные таким весельем, к ним постепенно начали присоединяться гуаро, затем уанка и новороссы. Даже Павел Кожемяка и Питер ван Лейден позволили себе поучаствовать в общих плясках. Пиршество прервал тропический ливень, обрушившийся на поселение и разогнавший людей по хижинам.
