Андрей Захаров - Перекрёсток времён. Бородатые боги
– Вот тут-то и вся загвоздка! – вставил Нечипоренко. – Не хочет отдавать вождь уанта своих «сексуальных маньяков» в чужие руки. Говорит, что сам их накажет.
– Если бы я своих воинов не удержал, битва была бы здесь, а не под стенами Уануко, – добавил Качи. – Наш народ не прощает унижения своих девушек.
– Такого никто не прощает, – подал голос вождь уанта. – Поэтому я и прошу виракочей отдать мне этих крыс, опозоривших мой народ. По нашим обычаям насильников забивают камнями.
– А у нас – вешают на деревьях! – воскликнул вождь чичас.
Новый вождь племени мохос Мунча поцокал языком, привлекая к себе внимание присутствующих. Он поклонился вождю уанта и произнес:
– Я уважаю ваш народ. Желаю ему только побед и процветания! Но мужчина не воин, если он не может справиться с женщиной. А тем более когда их двое на одну. Если уж что-то задумал, то доводи это до конца…
– На что ты намекаешь, Мунча? – не выдержал вождь уанта. – Ты хочешь сказать, что мужчины уанта – не воины?
– Нет. Воины. Но в вашем стаде завелись больные ламы, от которых надо быстрее избавиться, чтобы они не заразили остальных. И это надо сделать сейчас, перед походом на Уануко.
– И чтобы все видели, – произнес до этого молчавший вождь уру. – Мои парни хотели официально взять в жены девушек-уаминка, но теперь они думают, что им откажут.
– Да, ситуация… – Нечипоренко покачал головой и обратился к Антоненко: – Надо ее быстро решать, командир, а то время упустим – и кирдык всему!
Николай медленно оглядел присутствующих, при этом прямо посмотрел в глаза вождям союзных племен.
– Хочу, чтобы знали все. Мы пришли сюда навсегда. Если вы принимаете наше верховенство, то принимаете также нашу помощь и наши законы. За предательство, трусость и неподчинение в бою, а также воровство и насилие одно наказание – смерть. За безответственность и совершенную ошибку, если в первый раз, – дадим возможность искупить вину, если во второй – лишение всех прав и тяжелая работа на рудниках. Если кто-то не согласен с нами, то прямо сейчас может уйти.
Ни один человек не сдвинулся с места.
– Если все согласны, – продолжил Антоненко, – то насильники должны быть казнены здесь и сейчас. Публично. Есть возражения?
Возражений не последовало. Все молча согласились.
– Разрешите, господин полковник? – нарушил тишину Новицкий. – Один вопрос остался нерешенным.
– Какой именно, Михаил Николаевич? – Климович недоуменно посмотрел на коменданта Белгорода. – Мы вроде все уже решили…
– Каким способом осуществить казнь.
– Что вы предлагаете?
– Надо показать нашу силу и могущество. И еще кое-что новое для этих мест.
– А поконкретнее можно? – Антоненко даже стало интересно, что может предложить бывший белогвардеец.
– Можно. Уже опробовано. В моем прошлом. – Новицкий вдруг зло усмехнулся, его лицо стало каменным. – Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Разрешите приступить?
– Но сначала наведите порядок в своих подразделениях. Общее построение – через час. Затем публичная казнь насильников, и сразу же выступаем на Уануко. Время не ждет. Приступайте…
Когда вся армия, вместе с отрядами союзных племен насчитывающая теперь около пяти тысяч воинов, выстроилась ровными рядами по периметру поля, к свежевкопанным в центре столбам под барабанную дробь подвели и привязали троих уанта. Надо отдать им должное, свою участь они принимали молчаливо и не молили о пощаде. Подошедшие казаки закрепили у них за спинами взрывчатку и подожгли запалы. Приговоренных к смерти разорвало на куски. Так будет с каждым, кто нарушит законы виракочей! Сам факт казни насильников не вызвал особого возмущения – к ним в любом народе относились отрицательно, – но то, каким способом это было сделано, произвело на присутствующих почти шоковое впечатление. Пользуясь ситуацией, Антоненко громко приказал, и его приказ эхом прошелся по рядам:
– Горнисты! Играй «в поход»! Вперед, на Уануко!..
