Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич

Голос, молодой и звонкий, принадлежал Ирассе, сыну Ирассы, главы Банкирского Дома «Бритайя». Когда под утро зависли над сожженным Двором воздушные корабли, первым спустился вниз цолкин Ирасса, а за ним - сорок бритунских воинов, вставших вокруг Дженнака стеной. Цолкин же сказал, что это отборные люди, и посланы они его отцом для сохранения жизни и здоровья лорда Джакарры. И еще сказал, что поклялись они в верности у стен Лондаха, в том священном месте, где захоронен Грхаб-сеннамит, наставник и друг Сахема Бритайи, и будут они охранять лорда Джакарру как если бы он был самим Великим Вождем, увенчанным белыми перьями. При этих словах сердце Дженнака дрогнуло, и вспомнилось ему, как хоронили Грхаба - по воле его и желанию у лондахской крепостной стены. Ибо сказано: где закопаны кости сеннамита, там споткнется враг, и топор его покроет ржавчина, а на копье выступит кровь.

   — Распоряжения, мой лорд? - повторил Ирасса.

   — Пошли за Улогой и батабами, - велел Дженнак. - Пусть подойдут ко мне.

Он вытащил из-за пояса зрительную трубу и опять осмотрел площадь.

В Храме Благого Тассилия закрепился отряд иберов, а остальные воины батаба Одона заняли дворец Ах-Хишари, пострадавший гораздо меньше Торгового Двора - лишь один бок восьмиярусной пирамиды опалило пламя. Бритунцы, которыми командовал батаб Ландмарк, сосредоточились вдоль площади, укрывшись за рухнувшими стенами мастерских и лавок, грудами мусора, обгоревших бревен и переломанной мебели. В тылу у них стояла конница Борка Улоги, уже не такая многочисленная, как прежде - двести воинов из восьмисот пали в схватке с тасситскими всадниками. Среди бритунцев и иберов тоже погибли многие, но все же Дженнак располагал почти восемью тысячами бойцов. Как сообщали пленники, гарнизон в Пяти Пирамидах был меньше раза в полтора, но аситы прятались за крепкой восточной стеной и делать новые вылазки не рисковали. Из метателей тоже не стреляли - должно быть, в надежде положить противника картечью, когда бритунцы и иберы атакуют цитадель.

Подошли батабы и Борк Улога. Оба военачальника были лет на двадцать старше Борка, сухие, жилистые, с ухватками бывалых ветеранов; сероглазый Ландмарк выбрит наголо, у смуглого Одона рыжие волосы заплетены в косу, а усы свисают ниже подбородка. На площадь, заваленную трупами, они глядели без всяких эмоций, а вот Борк был мрачен - его дружина уменьшилась на четверть.

Большую часть иберов и бритунцев, что прибыли с накомом Вальхаром, Дженнак отправил на городские окраины, к станциям одноколесника, занятым отрядами городского гарнизона. На станции шли один за другим составы с войсками, снятыми с Северных и Западных Валов, и это было неприятным сюрпризом; кто-то из аситских вождей, сам наместник или Ция Каданга, главный наком, решил оборонять не страну, а столицу, что нарушало планы мятежников. Дженнак уже понимал, что малой кровью Роскву не взять - бои велись по всему городу, дружины Мятежного Очага и ополченцы штурмовали казармы, склады и арсеналы, а корпусам Вальхара досталось самое трудное - блокировать прибывающие подкрепления. К счастью, Вальхар успел развернуть вдоль транспортных линий группы подрывников, и временами отдаленный грохот намекал, что не всем составам суждено добраться до столицы.

Из трех прилетевших корпусов Дженнак отобрал по четыре тысячи бритунцев и иберов и, добавив к ним дружину Борка, занял восточную часть Священной площади. Противник дважды решился на вылазку: в первый раз в атаку пошла тасситская конница, сцепившаяся с дружинниками, во второй - пехота под прикрытием метателей. Но выбить восставших и их союзников из руин Торгового Двора не удалось, и после полудня схватка затихла. Аситы не могли справиться с бойцами Дженнака, имевшими численное превосходство, но и Дженнак не спешил идти на крепость в лоб. Ее стены были высотой в восемь длин копья, а над ними несокрушимыми утесами торчали пирамиды.

Одон и Ландмарк молчали; им, людям войны, было понятно, что первым говорит командир. Но Борк Улога такой дисциплиной не отличался. Ткнув пальцем в сторону цитадели, он возбужденно заговорил:

   - Надо раздавить этот гадючник! Главных змеев перебьем, змееныши сдадутся! Коком-Челя с Кадангой зарезать... а лучше того, в бассейн с кайманами... тасситов, вражье племя, к стенке... чиноников-атлов подвесить за ребро на крюк, а...

   - Я выслушаю твои предложения, но позже, - ледяным тоном произнес Дженнак. - А сейчас отправь по сотне всадников к Южному, Северному и Речному арсеналам. Если хоть один из них захвачен, пусть твои люди везут сюда метатели. Не полевые, а крепостные, десятка два, а лучше больше. И пусть не забудут снаряды.

   - Лорд прав. Без метателей тут делать нечего, - обронил Ландмарк.

   - Только в носу ковырять, - согласился Одон.

Борк вскипел.

   - Тебе платят, батаб! Не за то платят, чтобы ты в носу ковырялся! Нужно будет, полезешь на стены без всяких метателей!

Протянув руку, Дженнак схватил Борка за плечо.

   - Не за шерсть им платят, не за лес или скот - за кровь! Так что на стены никто не полезет. Пробьем бреши, тогда атакуем... А сейчас иди, командуй своими всадниками! Быстро!

Он подтолкнул Борка, и тот, хмурясь и ворча, направился к своему отряду.

   - С норовом юноша, - сказал Одон.

   - Россайны все упрямцы, - добавил Ландмарк.

   - Молчать! - негромко произнес Дженнак. - Ваше мнение насчет Улоги и россайнов мне не интересно. Слушайте и выполняйте! Ты, Ландмарк, пошли три сотни на другой берег реки. Крепость стоит в речной излучине, и штурмовать ее с запада, севера и юга бесполезно. Однако следует занять мост и следить за рекой, чтобы ни один асит не ускользнул. Особенно их вожди. Я хочу, чтобы их взяли живыми.

   - Ясно, мой лорд. Будет сделано! - Ландмарк вытянул руку в салюте.

   - Ты, Одон, определи позиции для установки метателей и назначь команды стрелков. Я знаю, у тебя есть опытные люди... Бить кучно, по стене у Пирамиды Накомов. Нам нужен пролом в три-четыре длины копья.

   - Исполню, мой вождь!

Батабы поспешно удалились. Ирасса, сын Ирассы, вытащил объемистую флягу, налил вина, подал Дженнаку. Тот выпил, не спуская глаз с аситской крепости. По ее углам высились две пирамиды — восьмиярусная, служившая хоганом Коком-Челю и пятиярусная, в которой обосновались военачальники. За нею стояла Пирамида Надзирающих, а за обителью сахема - Пирамида Судебного Ведомства, обе точно такой же конструкции и высоты, как у военных. От этих двух пирамид, удаленных от площади к западу, стены шли к пятой и последней, расположенной в середине речной излучины. Это шестиярусное строение предназначалось для Ведомства Налогов и в нем хранили казну и различные ценности. Река Росква плескалась прямо у подножий трех западных пирамид, так что выбраться из крепости на лодке труда не составляло. Если Невара решится покинуть обреченный город и умыкнуть свою пленницу, речная дорога самая верная... Необходимо ее перекрыть, и Дженнак надеялся, что трехсот бритунцев для этого хватит.

Ночью и под утро он был слишком занят, чтобы искать Чени за покровами Великой Пустоты. Над Росквой парил воздушный флот, корабли спускались вниз, выплескивали сотни воинов, которых нужно было снабдить проводниками, усилить ополченцами и отправить в то или иное место; Вальхар и его батабы требовали указаний, сновали посыльные от вождей Очага, гремели команды, лязгало оружие - словом, царила неизбежная суматоха, какая бывает в начале сражения. Затем пришлось отбивать атаки вышедших из крепости аситов, врачевать раненых, подвозить боеприпасы, пищу и воду. Привычные заботы накома, что позволяют укрепить сердце и не скользнуть во тьму отчаяния... Но за этой суетой, за властными жестами вождя, посылавшего воинов в битву, за его уверенным голосом и грозным ликом стояло ощущение беды. Он знал лишь то, что Чени жива и спрятана где-то в цитадели. Жива, но что с ней?.. Временами чудилось Дженнаку ее лицо, искаженное страданием, и слышался зовущий его голос... Но это был не проблеск истины, а игра взбудораженных чувств - ведь он не погружался в транс, не прозревал сиюминутных или грядущих событий. Для этого не хватало времени - над площадью свистели пули, лязгала сталь, тасситы рубились с россайнской конницей, потом он вел в атаку бритунцев и иберов, надеясь ворваться в цитадель вслед за отступающим врагом. Не получилось... Сжигаемый нетерпением, Дженнак подумал, не высадиться ли прямо в крепость с воздушных кораблей. Но эта затея было опасной - снаряд, ракета и даже залп из карабинов могли воспламенить наполненную газом оболочку, а воины Дженнака, в отличие от него, летать не умели.