Василий Звягинцев - Дальше фронта
И Шлиман его тоже игнорировал. Вообще, это интересная черта некробионтов, Ляхов отметил ее с первого дня. Внимание фиксируется на единственном объекте, который воспринимается как главный, а остальных он если и замечает, то в минимальной степени. Тоже, кстати, тема для исследований.
– В общем-то, вы правы, Микаэль. Ни черта мы не знаем, и даже как подступиться, понятия не имеем. Поделитесь, чем можете. К взаимной пользе. Зачем-то же вы меня звали. И ждали…
– Да, звал. Тогда… Еще сам ничего не понимая. Мне ведь было очень одиноко, Вадим. Я не мог так сразу перестать чувствовать себя одним из вас. Меня тянуло в мир людей. Я не знал, как жить здесь. На самом деле считал, что можно, а то и необходимо наладить и поддерживать связь между тем и этим светом… Предполагал, что можно наладить взаимополезные контакты…
– Теперь – не думаете?
– В том смысле, что раньше – нет. Дипломатические отношения между живыми и загробным миром, в их человеческом понимании – абсурд. Разве что действительно – почтовое сообщение установить…
Шлиман улыбнулся одними губами.
– Честно говоря, вам бы следовало объявить информацию о нашем существовании величайшей государственной тайной. И не только государственной. Ведь если широким массам станет известно, что тот свет действительно есть, и туда можно попасть, причем не только естественным образом, но и с помощью научных приборов, сходить и вернуться, вся ваша цивилизация может рухнуть.
Прежде всего станут ненужными религии. Зачем верить, если знаешь? Миллионы людей, потерявших близких, будут стремиться воссоединиться с ними раньше срока. Еще миллионы просто так захотят посмотреть, что здесь делается, из любопытства, из любви к приключениям. Исчезнет страх смерти, как дисциплинирующий фактор, конечность жизни перестанет быть стимулом к творчеству, к потребности родить и воспитать наследников…
– А вам-то какая забота? – впервые вмешался в разговор Вадим. – Вас станет больше, вам станет веселее…
Шлиман повернулся к нему, довольно долго рассматривал в упор.
– Гм, интересно. Ваш брат-близнец? Хотя аура существенно отличается. А забота у нас простая. Нам совершенно не нужен здесь наплыв переселенцев. У нас уже сложилась самодостаточная община… Это, кстати, и есть главная причина, по которой я решил с вами встретиться.
– Вроде как настоящему Израилю не нужны переселенцы не европейского происхождения? – спросил Ляхов, который знал о длящейся уже полвека борьбе евреев-ашкенази[75] с проникновением в их светское государство единоверцев из Африки и Азии.
– Так и есть, пусть и несколько в другом смысле. Дело в том, что, как вы правильно в свое время догадались, некробионты могут попадать именно сюда лишь только во время работы ваших генераторов и еще сутки, двое после их выключения. Завеса времени постепенно густеет и становится непроницаемой. То есть наряду с нужными нам лицами успевает просочиться несоразмерно большое количество нежелательного контингента. В то же время действительно заслуживающие того кадры, которым не повезло умереть в подходящий момент, уходят в буквальном смысле навсегда.
Ляхов не стал выяснять критериев желательности. Вряд ли скажет, а если и да, то разговор снова может уйти в мистические дебри.
– И вы хотите от нас…
– Да, вы правы. Я хочу заключить с вами соглашение, договор. О взаимопомощи и сотрудничестве. Вы с помощью своих генераторов можете обеспечить нам строго дозированный приток населения. Все необходимые параметры мы вам сообщим.
Вот оно как! Вполне по-божески. Заслужившие того праведники – сюда, на жизнь вечную. Грешники – в отвал! А мы – вертухаи на проходной? Приходит человек с записочкой – пропускаем, нет – прикладом в зубы. А найдутся сообразительные ребята (и с той, и с другой стороны), так можно наладить торговлю индульгенциями. А может, кстати, так оно и делалось всегда? С Древнего Египта. Кто знает, чем еще, кроме генератора Маштакова, дверка открывается? Тамошние жрецы, пожалуй, не глупее нынешних были.
Да постой, а Розенцвейг с его приятелями?
Двойник, больше не вступавший в разговор, чему-то тихонько улыбался. Может быть, той же самой мысли.
– Интересно, – кивнул Ляхов. – А в чем, как говорится, наш кербеш?[76]
– Общую выгоду всегда можно найти. К примеру, мы можем оказать содействие в организации службы ассимиляции для ваших людей. Кого вы сочтете нужным сюда направить. С двух сторон проводить совместные научные исследования глубочайших тайн естества. Предполагаю, от этого будет огромная, сейчас еще непредставимая польза для всего человечества…
– Вопрос можно? – как-то лениво спросил Вадим.
– Пожалуйста.
– Куда все же деваются те, кому не повезло? Все, кто умер до изобретения генератора, и умирают, когда он выключен?
– Я этого пока не знаю, – похоже, что честно, ответил Шлиман. – Возможно, что действительно никуда. Умирают и превращаются в распадающуюся протоплазму. А может быть – в полном соответствии с канонами своих религий. Кому куда положено. Сам я атеист, увы.
– В таком случае, как я понимаю, нам здесь больше нечего делать? – полувопросительно-полуутвердително сказал Вадим. – Все равно ведь и господин Шлиман ничего существенного больше не скажет, и мы такой вопрос решать не компетентны без консультаций с руководством. Личным генератором, к сожалению, не располагаем.
– Вы тоже так думаете? – спросил Шлиман у Ляхова.
– Рад был бы, если б иначе. Но, по-моему, господин Ушаков прав. Откровенничать вы с нами не расположены, о сути своих исследований и открытий говорить не хотите. В какой-то мере я вас понимаю. Не сложилось… Я, само собой, доложу о наших с вами переговорах в самом благожелательном духе. А что уж там мое руководство решит…
– Все правильно оно решит, – вставил Вадим. – Им тоже рано или поздно придется – сюда. Так что дружить мы в любом случае будем. И Комитет благожелательной ассимиляции создадим. Если вы к тому времени сохраните статус.
Ляхов, который собирался еще обсудить со Шлиманом инициативу Розенцвейга, вдруг передумал. Незачем, разберутся как-нибудь сами.
– А вообще, как вы представляете собственное будущее? – спросил он вместо этого. – Неограниченно долгая жизнь в данной форме или восхождение к высшим сущностям? Интересно, все-таки… Ведь все там будем, как у нас выражаются.
– Поживем – увидим, – ответил Шлиман. – Первую стадию освобождения от телесности мы благополучно миновали. Это ведь не тело, – потыкал он себя пальцем в грудь, – это превращенная форма сохранения привычного облика. Когда исчезнет привычка, как-то изменится и остальное. А если вы считаете, что первая фаза переговоров завершена, задерживать не смею. Пожелаете продолжить – здесь же и тем же способом. А в качестве жеста доброй воли позвольте совет…
Вежливо подождал ответа на вполне риторический вопрос, после чего предложил проехать не так уж далеко, на тот самый перевал.
– А зачем?
– Вы там можете найти кое-что интересное для себя. А, возможно, для нас всех. Если сумеете этим правильно воспользоваться.
– И все же? Не люблю я таких вот полунамеков. Пойди туда, не знаю куда…
– Не хочу вас заранее обнадеживать или разочаровывать. Захотите – поедете, сами все увидите. Сумеете – воспользуетесь, нет – значит, нет. Дело в том, что там, в глубине расселины, есть одна пещера… Со странными свойствами. Для нас – скорее опасными. А вы – посмотрите. Будете ехать обратно, заверните сюда еще раз. Расскажете, что получилось. Тоже если захотите. Нет – не надо. Так поедете?
– Поедем, – кивнул Ляхов. Странным образом предложение Шлимана совпало с планами Вадима. Тот тоже имел в виду навестить место боя. И тоже не объяснил предварительно – зачем.
В машине он поднял эту тему.
– Есть что-то общее?
– Наверное. Про пещеру я ничего не слышал, а вот тщательно осмотреть окрестности точки взрыва мне тоже посоветовали. И именно в твоей компании. Очевидно, предполагается, что вдвоем мы можем открыть нечто, недоступное нам по одиночке.
– А с вашей стороны это место обследовали?
– Что там обследовать? Кому положено, прошлись, конечно, оружие собрали, трупы, документы. Меня в известность, по малости чина, никто не ставил.
– Хотелось бы знать, – раздумчиво сказал Ляхов, – искать надо именно в здешнем времени или в реальности тоже можно?
– Многого ты от меня хочешь. Ну, не знаю я! А в плане догадки… Если меня к тебе прислали сюда, значит, там ничего не нашли.
– Что ж, поехали…
Колосову Ляхов приказал ждать их на базе, а лучше – на одном из кораблей, до вечера.
– Рацию держите на приеме. Если будет нужно – передам дополнительные указания. До ночи не вернемся, и связи не будет – езжайте вот сюда, – он указал точку на карте. Вдруг разминемся – возвращайтесь в Тель-Авив.
![Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]](/uploads/posts/books/110177/110177.jpg)
