Семь. Гордыня (СИ) - Морале А.

— Мне тридцать три. — недовольно поправила она меня. — И Шопенгауэр такого не говорил.

— О! Возраст Христа, возраст перемен! — мечтательно проговорил я.

— С тобой будет непросто, да? — тяжело вздохнула Иоанна-София.

— Наоборот — со мной всё просто. Без этих ваших расшаркиваний, дипломатии и недомолвок. Я что думаю, то и говорю, не нужно искать двойной смысл сказанных мною слов. Просто ведь?

— Посмотрим… — она снова вздохнула. — Прогуляемся? Я хочу показать тебе, что мы из себя представляем, прежде чем мы начнём переговоры. Может, смогу удивить или заинтересовать.

— Мёд, вино, монастырский квас и мочёные яблоки? — хмыкнул я, поднимаясь со стула. — Даже интересно, чем такие как вы, можете заинтересовать такого, как мой отец.

— Такие как мы?

— Святоши. — пожал я плечами. — Без обид.

— Да какие уж тут обиды, Алексей. — Иоанна-София встала из-за стола, прошла мимо меня, распахнула дверь и приглашающе указала рукой на выход.

Снова длинные коридоры, по которым я послушно следовал за игуменьей, пытаясь определить, какое нижнее бельё надето на ней под одеждой, и думал, что наверное зря я сегодня утром всё же вколол себе Лизкин реген.

Мы спустились во двор, прошли мимо приветливых монашек, дошли до странного сооружения, похожего на вход в погреб или подвал (небольшой каменный холмик с дверями и ведущей куда-то вниз каменной лестнице), и начали спуск под землю.

Самый обычный винный погреб. Матушка решила преподнести отцу в подарок ящичек какого-то дорогого коллекционного вина… По крайней мере, я так сначала думал, спускаясь по каменным ступеням глубоко под землю. Вот только внизу меня ждало совсем не вино, а светлые чистые комнаты с белыми стенами, я бы даже сказал стерильные. Десяток монашек, увлечённых работой и не обращающих на нас никакого внимания, тихий гул вентиляции и ни одной бутылочки вина или баночки монастырского мёда, как ни странно.

— Я думал, у вас тут бухлишко. — разочарованно протянул я.

— О! Этого добра у нас тоже хватает, — улыбнулась мне матушка, — но не здесь.

— Я осмотрюсь? — на всякий случай уточнил я.

— Да, конечно. — София махнула рукой, разрешая мне делать, что захочу, и совать нос, куда мне вздумается, и я неторопливо двинулся между рядов…

Колбы, пробирки, сервера, провода, компьютеры, медицинские центрифуги, какие-то графики и схемы на мониторах…

— Что-то мне это напоминает. — пробормотал я, следовавшей рядом со мной матушке.

— Эту лабораторию нам помогла оборудовать твоя сестра. Пару лет назад Елизавета нам очень помогла и советами, и связями. Без неё мы бы всё ещё работали на старье.

— Она вам всё это купила? — удивился я. — Отец знает?

— Не купила, нет. Деньги у нас были, мы на нищие, Алекс. Но некоторое оборудование без связей не достать. Да и правильно настроить нужно, и знать, что именно и где покупать.

— Хм. Ясно. Монашки и компьютеры… — хмыкнул я, глядя на то, как монахини быстро строчат по клавиатуре, и не просто строчат, но и что-то понимают в этом всём, и судя по скорости, очень хорошо понимают. — Неожиданное зрелище.

— Ты думал, мы тут пишем на пергаментах и считаем на счётах? — ехидно поинтересовалась матушка из-за моего плеча.

— Да, есть такое немного. — не стал скрывать я, остановившись за спиной двух монахинь и принявшись нагло подсматривать за их работой.

Одна сидела в каком-то политическом блоге под мужским ником и аватаром, и давала серьёзные советы целой группе мужчин. Вторая вела новостную колонку на одном небезызвестном сайте, а третья, сидевшая чуть дальше с кружкой горячего кофе или чая, вообще отслеживала «свечи» на одной из бирж, покупая то ли акции, то ли золото. Мне это точно не снится?

— Интересно? — поинтересовался довольный произведённым на меня впечатлением голос матушки над самым моим ухом.

— Наверное, больше поражён разнообразию ваших интересов.

— О! Ты даже не знаешь, насколько они разнообразны. — София кивнула в сторону обособленного уголка «погреба», который больше всего походил на лабораторию Лизки — какие-то колбочки, реактивы, пара кресел, похожих на помесь гинекологического кресла с кучей проводов и датчиков.

— Интересно. — всё же признался я. — Только нифига непонятно.

— Потом поймешь. А теперь, когда я тебе всё показала, пойдем поговорим.

— Да я только начал смотреть! — возмутился я для приличия.

— Идём, идём! — София аккуратно взяла меня под ручку и потащила к выходу. — В следующий раз посмотришь ещё.

Из погреба я выбрался задумчивым больше, чем обычно. Нет, ну кто ожидает такого от монашек? Современная лаборатория, мощные сервера, какие-то эксперименты… Да уж, информация, которую я собрал об этом монастыре, явно была не полной. Даже отдалённо.

Не торопясь, погруженные каждый в свои мысли, мы с матушкой добрели до яблочного сада, уселись на лавочку, взяли по бокалу вина из рук молоденькой услужливой девушки, сделали по глотку, и Иоанна первой нарушила затянувшееся молчание.

— За пределами этих стен об этом знает только твоя сестра. Да и то, далеко не всё. Она помогала настраивать оборудование в самом начале. Я хочу, чтобы всё, что ты здесь увидел, и всё, что я тебе расскажу, ты передал своему отцу. Я хочу, чтобы мы могли доверять друг другу. Полностью! Деньги у нас есть, но абсолютно нет никакой поддержки. А нам нужны влиятельные друзья, такие, как твой отец, Алекс.

— Да не вопрос. Передам.

— Хорошо. — София кивнула. — Через три года я хочу войти в состав Высшего церковного совета. А через пять занять место Патриарха…

— Это типа Папы Римского? — уточнил я.

— Да. Типа того, только не Римский. А наш.

— По-моему, женщины эти должности не занимали никогда. — я на секунду нахмурился, пытаясь вспомнить хоть один случай, но так и не преуспел в этом.

— Именно. — подтвердила она мои догадки.

— Первая Мама или Патриархиня? Смешно. Думаешь, у тебя выйдет?

— Не попробуем, не узнаем. — усмехнулась матушка.

— Тоже верно…

— Если у меня всё получится, у вас будет колоссальная поддержка.

— У нас?

— У твоего отца. — поправилась София. — Я буду благодарна ему и всегда во всём поддержу. Нам выгодно дружить.

— Зачем тебе всё это? Власть, деньги, паства? Хочешь стать первой женщиной-патриархом?

— Не так всё просто, Алекс. — горько усмехнулась матушка и тяжело вздохнула. — Мне надоело, что делают с церковью мужчины. Они… Они просто варвары, они извращают свою веру, пользуются ею лишь для личной корысти, они давно погрязли во власти, в похоти, в деньгах. На них столько грехов, что не отмолить за тысячу лет.

— Фанатичка… — скривился я.

— Совсем нет, Алекс! Я такой же человек, как и ты. Мне не чужды удовольствия, соблазны, желание хорошо и сытно кушать, спать в мягкой постели. Иногда я злюсь, ругаюсь, капризничаю, я могу преступить закон, если это потребуется, в разумных пределах. Я не святая, и не слепая фанатичка. Я не истязаю себя унизительными наказаниями за свои грехи, я принимаю себя такой. Но я не могу смотреть на то, что вытворяют они. Понимаешь? Это уже перебор. Они пользуются властью, как хотят! Они давно не верят в Бога и в наказания, они сами считают себя богами. — София раздражённо махнула рукой. — Я не фанатичка, но я не хочу терпеть это, я хочу снова сделать церковь для людей. Была бы моя воля, я бы распродала все церковные богатства, все их яхты, золото, машины, дома, и построила детские дома, столовые, больницы. Мир на грани катастрофы, а эти ублюдки погрязли в роскоши, похоти и обжорстве! Разве я многого хочу?

— Не так уж и много. Но ты женщина, тебя не допустят наверх, это даже я понимаю.

— Тут ты прав. Мужчины вообще не считают нас за людей. Мы существуем чтобы раздвигать ноги, рожать детей, готовить еду и следить за домом. Всё закостенело. Если у тебя есть член ­— ты человек и тебя слушают, если нет — ты существо второго сорта.