Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
На сей раз даже Кальтенбруннер, который до сих пор казался самым храбрым, промолчал. Все были изумлены и на Посланника Шамбалы смотрели, как на человека не от мира сего. Коим он в действительности и был.
– Извините, господа, но вам нет места ни в Рейх-Атлантиде, ни в послевоенной Германии.
– И что же нам теперь делать? – язвительно поинтересовался
Гиммлер.
– Единственное, что вы как офицеры можете и обязаны сделать, – это разделить судьбу своей армии и тем самым отвлечь внимание спецслужб победителей от существования где-то там, в глубинах Антарктиды, нового рейха. Вот ваша роль, и вот задача, которая стоит сейчас перед вами! Кстати, если я не ошибаюсь, вы, господин Гиммлер, уже издали приказ, согласно которому ни один сотрудник СД не должен попасть в руки врага живым, – Да, такой приказ был, – как можно жестче ответил рейхс-фюрер СС. – Это закон и традиции нашей службы.
– Кроме того, вами же издан приказ, согласно которому «семьи тех, кто сдастся в плен, не будучи ранен, подлежат уничтожению». При этом вы разъяснили своим подчиненным: «Этого требуют долг перед народом и традиции германцев».
– Да, и такой приказ тоже был издан, – решительно поднялся Гиммлер, нервно одергивая свой френч. – Лично я уже решил для себя, что разделю судьбу своих воинов СС. Уверен, что к этому готовы и другие присутствующие здесь. И не только они. - Это по-арийски, – признал Консул Внутреннего Мира. – Кажется, у вас, господин Скорцени, все еще имеется двойник фюрера. Говорят, вам удалось взлелеять это редкостное создание.
– Будем надеяться, что удалось, – сдержанно ответил обер-диверсант рейха.
– Считаете, что пора вести речь о двойниках? – удивленно взглянул на него Гиммлер.
– Для чего-то же мы их сотворяли!
– Через три дня я готов встретиться с ним, – молвил Посланник Шамбалы.
– Готов организовать эту встречу.
– В таком случае мне лишь остается ответить на вопрос, который мучил вас в течение всего нашего совещания: почему я не стремлюсь к тому, чтобы возглавить если не этот, погибающий, рейх, то хотя бы Рейх-Атлантиду.
– Я такого вопроса не задавал, – отрубил обер-диверсант.
– Но задавались им. Так вот, объяснения мои будут краткими. Мне хорошо известно, что социально-политический эксперимент, затеянный в Германии, по созданию расы арийцев оказался не только неудачным, но и губительным. Как, впрочем, и жидомасонский эксперимент с построением так называемого коммунизма в России.
– Почему же вы не вмешались в этот эксперимент в России? – окрысился на него шеф института «Аненэрбе».
– Я – всего лишь инспектор, а не вершитель судеб. Вмешиваться в ход событий я могу только в самом крайнем случае, да и то с позволения Высших Посвященных.
44.
Апрель 1945 года.Германия. Ставка рейхсмаршала Германа Геринга в Баварских Альпах, в районе Берхтесгадена.
Когда Геринг, генерал Коллер и адъютант Инген спустились на первый этаж, оберштурмбаннфюрер приказал конвоировавшим их эсэсманам подождать его здесь, а сам вернулся в кабинет рейхсмаршала. Геринг решил было, что он захотел обыскать его письменный стол, но вскоре через открытую дверь до него донесся высокий фальцетный голос Франка, разговаривавшего с кем-то по телефону.
– С генералом – понятно! – кричал он в трубку, пробиваясь через помехи в связи, – созвонитесь, пожалуйста, с Берлином и выясните, что делать с этим их маршалом!
– Если вас освободят, – вполголоса проговорил Геринг, обращаясь к Коллеру, – сразу же постарайтесь связаться с майором Хартманном. Сегодня он звонил мне. Пусть свяжется с охраной аэродрома, может, удастся создать отряд. Номер – в записной телефонной книжке.
– Хартманну. Понял, – лаконично ответил Коллер. Он знал этого отчаянного парня, а главное, знал, что в летную школу Хартманн попал после службы в армейской разведке, а значит, в отличие от многих своих коллег-пилотов, имел представление о том, как вести себя в наземном бою, снимать часовых и уходить от погони. – Только вряд ли меня освободят.
Спустившись вниз, оберштурмбаннфюрер озабоченно как-то осмотрел арестованных, словно бы молчаливо спрашивал у них: «Ну и что мне с вами делать?!», – а затем обратился к Коллеру.
– Вообще-то мне было приказано арестовать лишь разжалованного рейхсмаршала и его адъютантов. Относительно вас как представителя люфтваффе при рейхсканцелярии никаких распоряжений не последовало. Поэтому пока что можете оставаться здесь.
– Благодарю, оберштурмбаннфюрер, – суховато поблагодарил генерал и, пристыженно опустив голову, поспешил отойти подальше от Геринга, за эсэсовское оцепление.
А как только Геринга, майора Ингена и доктора Ламмерса увели, то бросился наверх, в кабинет рейхсмаршала. Уже через несколько минут он сумел дозвониться до начальника штаба расположенного неподалеку авиаполка и сообщить, что, по какому-то недоразумению, местные зсэсманы арестовали главнокомандующего люфтваффе.
Командир полка лично знал генерала Коллера, и звонок его воспринял как приказ немедленно освободить арестованного.
Однако плохо представлял себе, как это сделать, чтобы самому не оказаться в казематах гестапо.
– Я, конечно, сообщу о вашем звонке Хартманну, как только он вернется из полета, да и сам попытаюсь кое-что предпринять,- проговорил он в трубку после небольшой предательской паузы. – Но прямо скажу: никто бы не решился арестовать рейхсмаршала Геринга, не имея на то приказа фюрера.
– Там есть люди, которые готовы и фюрера арестовать. – Но приказ из Берлина все же был? – не стал разочаровывать его полковник, доказывая, что людей, готовых арестовать фюрера, в бункере быть не может.
– Приказ был, – точно так же прямо ответил генерал-майор, – но вы, полковник Тилберг, должны понимать, что отдан он был не фюрером, а за его спиной, В окружении фюрера нашлись люди, которые, пользуясь тем, что вождь ограничен в своих полномочиях, затеяли грызню за власть. Арест Геринга – всего лишь месть его завистников.
– Я вызову Хартманна. И если только он решится… А главное, если вернется из полета.
– Слишком много «если», полковник, – проворчал Коллер, – а ведь речь идет о рейхсмаршале Геринге, о его судьбе, – и швырнул трубку на аппарат.
Тем не менее до конца дня Коллер пробыл в штабе, ожидая, что кто-то из люфтваффовцев – то ли майор, то ли полковник – позвонит. И был жутко разочарован, когда убедился, что звонка не последует. Зато вновь появились эсэсманы во главе со все тем же оберштурмбаннфюрером Франком. Пока унтерштурмфюрер и двое унтер-офицеров из гестапо обыскивали кабинет и рылись в сейфе Геринга, оберштурмбаннфюрер сидел в кресле в небольшом холле и, время от времени поглядывая на нервно прохаживающегося генерал-майора, молчаливо курил.
– Что же теперь будет с рейхсмаршалом? – наконец не выдержал пыткой молчанием Коллер.
– То, что обычно бывает с предателями.
– Но ведь вы же знаете, что Геринг не может быть предателем. Фюреру он предан, как никто иной. И потом, вы ведь не получили
личного приказа фюрера.
– Зато был приказ Бормана. Но от имени фюрера.
– В течение нескольких лет я был представителем Геринга при ставке фюрера и знаю, что он и раньше не очень-то доверял Борману.
– Я этого не слышал, господин генерал, но не вздумайте произносить нечто подобное при моих подчиненных. Не забывайте, что перед вами офицер гестапо.
– Не пройдет и двух недель, как гестапо прекратит свое существование, и я не уверен, что вы будете гордиться тем, что. служили в этой организации. – Франк порывался что-то возразить, однако резким движением руки генерал охладил его. – Не будем полемизировать, оберштурмбаннфюрер. Несомненным фактом является то, что война завершается, и не дай вам Бог предстать перед послевоенной Германией в роли палача самого Германа Геринга. Бормана будут судить и повесят или же он покончит с собой. Но при любом исходе этой драмы в роли виновника гибели знаменитого аса и рейхсмаршала предстанете вы. Извините, подполковник, но это так.
Завершив свой монолог, генерал по-наполеоновски скрестил руки на груди и, отвернувшись, демонстративно стал рассматривать огромную картину в массивной золоченой раме. Тем временем подполковник СС докурил сигарету, старательно растер окурок в хрустальной пепельнице и вдруг совершенно неожиданно произнес:
– Пожалуй, вы правы, господин генерал-майор. Слава палача Геринга мне ни к чему.
– Зато очень кстати пришлась бы слава спасителя Геринга. Спасителя приговоренного к казни рейхсмаршала.
– Нет, без приказа освободить господина Геринга я не смогу.
– Чей приказ вам нужен? Я старший по чину. Почему бы вам не выполнить приказ генерала Коллера, который потребовал от вас освобождения рейхсмаршала? Генерала, являющегося представителем люфтваффе при рейхсканцелярии фюрера, собственно при фюрере.
