Андрей Родионов - Французский дьявол
И не надо ухмыляться, не так-то просто выглядеть так, чтобы любой и каждый издали опознал в тебе того персонажа, в которого ты желаешь перевоплотиться. Здесь важна любая мелочь: походка, манера улыбаться, хмуриться, акцент и даже прононс.
Мы долго петляем по узким улочкам, наконец я пристраиваюсь рядом с Жаком в самом углу какой-то дешевой забегаловки. Пока он зычно ревет, подзывая трактирного слугу, я сбрасываю на пол груду обглоданных костей, но чище столешница не становится. Вся в чем-то липком и сальном, она уже стала местом зарождения новой жизни, и я отчетливо различаю по меньшей мере три разновидности в проклюнувшейся здесь плесени. Поначалу я хочу смахнуть ее к чертовой матери, но рука сама замирает на полпути. А вдруг одна из колоний — это пенициллиновый грибок, первый друг человека в окружающем нас мире бактерий?
Мы дружно чокаемся, я морщусь, едва сделав глоток. Черт его знает, откуда владельцы дешевых кабаков берут такую кислятину, ведь вся Франция — сплошные виноградники! Любой крестьянин, в кого ни ткни, давит виноград и делает вино, так где же трактирщики находят эту гадость?
— Что дальше? — деловито спрашиваю я.
— А дальше мы наведаемся в змеиное гнездо и все разузнаем на месте, — спокойно заявляет Жак Кёр. — Иного не дано.
Я выплескиваю недопитое вино на пол, Жак встает следом за мной.
— Тогда в путь?
— В путь, — легко соглашаюсь я.
Ждешь ли ты меня, Англия? Первый раунд остался за тобой, враг мой, посмотрим, чем обернется вторая наша встреча. На сей раз я приду подготовленным, зная, чего от тебя ожидать. И вот тогда мы посмотрим, кто кого!
Веришь ли ты в меня, Жанна, любовь моя? Я все равно приду, какие бы преграды ни воздвигла между нами судьба. Я приду за тобой, мое сердце, и брошу к твоим ногам голову британского дракона, как обещал когда-то.
Вы слышите мои шаги? Я иду!
Эпилог
25 декабря 1415 года, восточное побережье Мексиканского залива: путевка в жизнь
В тот самый день, когда англичане с французами сошлись насмерть в битве при Азенкуре, на другом конце света перестал существовать маленький городок, жители которого называли его попросту Новым градом.
Краснокожие ворвались в Новгород на рассвете, в тот смутный час, когда головы часовых словно набиты мокрой шерстью, а глаза слипаются сами по себе. Как только сияющий диск луны укрылся за облаками, с южной окраины донесся пронзительный рев. В ответ заверещали, засвистели и завыли сотни грубых мужских голосов, а в городе воцарился сущий ад. Очнувшиеся ото сна жители в первые минуты никак не могли понять, что же произошло, ну а когда разобрались, было уже поздно что-либо предпринимать. Отчаянно кричали женщины и дети, лаяли собаки, со всех сторон доносились стоны раненых и просьбы о помощи.
Напрасно молили о пощаде странные беловолосые женщины и мужчины, их враги, высокие, до зубов вооруженные воины, не обращали внимания на слезы побежденных. Действуя с удивительной сноровкой, захватчики связывали пленников между собой, длинные вереницы будущих рабов покорно тянулись из пылающего города на запад, в место, где незваные гости устроили походный лагерь. Суровы боги, опекающие народ мексика, а потому всем захваченным пленникам предстояло пойти на жертвенные алтари и в пищу.
Очаги сопротивления, вспыхивающие тут и там, жестоко подавлялись, а единственным местом, где краснокожим дали достойный отпор, оказался главный храм Одина, бога войны. В высоком каменном здании собрались около сотни лучших воинов, личная гвардия конунга. Ощетинившись тяжелыми копьями, укрывшись за длинными щитами, светловолосые бородачи раз за разом отражали натиск бешено завывающих воинов в белых стеганых доспехах. И лишь когда на вершины дальних холмов пали первые лучи солнца, предводитель нападавших туземцев отозвал простых солдат, а против защитников храма встали элитные бойцы, воины-ягуары.
У них холодные словно лед глаза, которые видели столько людских смертей, что и не вспомнить, не перечесть. Свирепые лица, мускулистые тела, сплошь покрытые шрамами, доспехи в виде шкуры леопарда, прочные шлемы, которые не всякий топор возьмет. Чтобы стать воином-ягуаром, мало быть искусным бойцом, в битве ты должен пленить не меньше четырех вражеских солдат, идущих на тебя с оружием в руках, а это ох как непросто! А еще воины-ягуары не умеют отступать, да и не могут, если уж начистоту. За отход назад без команды старшего предусмотрено всего одно наказание — смерть.
Тендиле, воин-орел, громко хлопнул в ладоши, и сигнальщик, стоящий рядом с вождем, вскинул к губам тяжелую морскую раковину. Площадь, усеянную мертвыми телами, затопил пронзительный рев. Не медля ни секунды, воины-ягуары ринулись на приступ прямо по телам, наваленным перед храмом, на бегу расплескивая лужи крови. Защитники, белоголовые великаны, с яростными криками высыпали навстречу.
Битва продолжалась еще около часа, пока всем не стало ясно, что воины, обороняющие храм, обречены. Хрипло взревела морская раковина, и краснокожие откатились назад. Из рядов защитников медленно вышел высокий рыжебородый воин, заметно припадая на правую ногу, кое-как перетянутую окровавленными тряпками.
— Поединок! — взревели оставшиеся в живых беловолосые воины, изо всех сил лупя обухами боевых топоров в деревянные щиты. — Даешь единоборство вождей!
Воины-ягуары почтительно расступились. Тендиле, воин-орел, вскинул к небу копье с обсидиановым наконечником, призывая милость бога богов Уицилопочтли. Он был потомственным воином в пятом поколении и первым из семьи достиг статуса аристократа.
Вожди сошлись молча, и сразу же лица беловолосых потемнели. Их ярл был значительно старше, измотан ночной битвой и серьезно ранен, к тому же воин-орел заметно превосходил его в воинском мастерстве.
Когда Тендиле пронзил сердце рыжебородого великана, остальные беловолосые, угрюмо переглядываясь, побросали оружие наземь. Их сразу же начали связывать между собой и выводить из захваченного города. Десяток пленных отвели в сторону, где деловито прирезали, прямо на площади развели костры и принялись жарить человеческое мясо.
Тендиле взвесил в руке оружие павшего ярла и уважительно покачал головой. Железный меч — огромная драгоценность, величайшая редкость. А потому захваченное в бою оружие будет прекрасным подарком для Уицилуитла, Первого Оратора Теночтитлана.
Воин-орел задумчиво посмотрел на восток. По упорным слухам, именно оттуда некогда приплыли предки этих странных светловолосых людей. Разведчики доносили, что на побережье до сих пор появляются огромные деревянные лодки, которые привозят невиданные товары. «Не пора ли, — подумал Тендиле, — захватить одну такую лодку, пусть ремесленники изучат, как она устроена. А там, глядишь, и у самого любимого богами народа появится возможность путешествовать через соленую воду».
Давным-давно, двести лет назад, когда мексика были слабым и гонимым народом, самый первый из Первых Ораторов привел остатки племени в спасительную долину, а уже перед смертью завещал, что именно им суждено спасти мир. С тех пор мексика сменили богов и стали зваться ацтеками. Огнем и мечом раздвигали они пределы государства, возводили все новые и новые ступенчатые пирамиды и ежегодно приносили в жертву суровым богам десятки тысяч военнопленных. А иначе нельзя, лишь обильно напоенная кровью земля способна выдержать тяжесть топчущих ее людей.
Когда перед Тендиле проводили вереницу светловолосых женщин, захваченных в храме, он, качнув веером орлиных перьев на шлеме, властным жестом остановил своих людей. Истошно закричала юная девушка, вытаращила круглые от ужаса глаза, уставившись на изувеченную ладонь, заголосили остальные пленницы, заливаясь слезами. Воин-орел равнодушно отвернулся, а палец, отрезанный у светловолосой, бережно прицепил к поясу как талисман на счастье и против болезни-лихоманки.
Уже к полудню разоренный Новгород остался далеко позади. Ацтеки гнали беловолосых быстрым шагом, не стесняясь отвешивать им звонкие оплеухи либо покалывать обсидиановыми ножами. Позади колонны шли выпускники школ, восемнадцатилетние юнцы, во весь голос распевая воинственные песни и пританцовывая на ходу.
Как гласит незыблемый закон, каждая шестерка юнцов должна захватить в бою одного воина с оружием в руках, лишь тогда молодые люди могут считаться настоящими мужчинами. Что ж, в этом году школьный выпуск удался на славу, ни одной семье не придется краснеть за сыновей. Империя постоянно расширяется, ей требуется как можно больше искусных воинов, чтобы покорять окрестные племена и народы. Рано или поздно все обитатели мира падут перед величием Теночтитлана, и в этом нет никаких сомнений.
На обеденном привале Тендиле долго смотрел в сторону океана, сосредоточенно что-то прикидывая. Пусть не в этом году, пусть даже не в следующем, но рано или поздно он покорит для Империи все земли на востоке, вплоть до побережья. Ну а потом наступит время и для народов, живущих на противоположном берегу океана. Ацтеки снесут их нечестивые храмы, а на центральных площадях захваченных городов воздвигнут гигантские ступенчатые пирамиды. Непрерывным потоком хлынет с их вершин человеческая кровь, допьяна поя иссушенную землю, и будет это действо длиться до самого конца света!
