Александр Белый - Славия. Паруса над океаном (СИ)
— Везде. Я тебя назначаю на должность исполняющего обязанности губернатора графства, товарищ[72] майор. И строить начнешь именно этот город — Николаев, а столицу княжества я буду строить лично, но не сейчас, а лет через пять. Настроишь все здесь, затем, отправлю тебя в будущий Ангелов, а сам займусь столицей. Ясно?
— Так точно, ясно! — сверкнул глазами Данко и добавил, — Я вас не подведу, сир.
— Знаю.
— Но если быть откровенным, то заниматься хозяйственными делами не очень хочется. Я бы с большим удовольствием повоевал.
— Эх, брат, а кому легко?! Не забывай, ты мой соратник по лыцарскому корпусу и мы строим государство, которое может вознести тебя на вершины власти и мировой славы. Это только начало, Данко, а в будущем нам ой как много придется, и воевать и строить. Один Бог знает, чего будет больше, войн или созидания.
— Пан Михайло! Ваша светлость! — за спиной раздался чей-то женский голос. К нам бежала Оксана, супруга Петра Орлика, моего земляка и командира взвода кирасир из роты Ангелова. Ее бабушка когда-то у нас в Каширах была повитухой, вот и Оксана стала. Доктор Янков, который полгода обучал медицине всех желающих, считал ее очень перспективной студенткой и даже расстроился, когда она покидала Канары. Ничего, лет через пять построим здесь университет, доктор Ильян Янков соберет команду преподавателей и она доучится, никуда не денется.
— Что случилось, Оксана?
— Да Настя Новикова рожать вздумала. Так я хочу, чтобы ее в лекарскую каюту вашего корабля определить, потому что нашу шхуну сейчас собираются чистить и с палуб известь отмывать. А Степан Безногий говорит, что ваше позволение нужно.
— Какой Степан Безногий?
— Ну, сын Жука Одноглазого, доктор ваш.
— Тьфу, ты! Да какое мое позволение?! Без моего позволения делайте, что надо. А Степану скажи, что я его накажу, лишу праздничной чарки.
— Ага! Тогда я побежала.
— Беги, только стол, на котором Настя рожать будет, хорошо вымойте с мылом и крепкой водкой протрите, у Степана есть. А простынь, которую постелите, утюгом прожарьте.
— Да знаю я, все промоем, прожарим и прокипятим.
— Тогда беги, только учти, я этим деткам должен быть крестным отцом. Удачи!
— Ага! — кивнула Оксана, — она нам не помешает.
Конечно, дезинфекция известью или спиртовым раствором никуда не годиться. Вот когда, наконец, появится время на создание кислотно-свинцового аккумулятора и простенького генератора электрического тока, первое что сделаю, так это разложу обычную пищевую соль на натрий и хлор. А хлор — это у нас все, начиная от обеззараживания и использования в различных синтезах, заканчивая боевыми отравляющими веществами.
— Да, вот такие дела, — повернулся и посмотрел в глаза Данко, — А ты — воевать, воевать! Кстати, повоевать тебе и здесь немало придется. Километрах в ста от берега, с севера на юг вытянулась огромная долина, размерами с Португалию. Там лучшие черноземы Америки, и хлеб там отлично родить будет. Так вот, все племена, которые там есть, нужно будет примучить. Еще вдоль побережья, миль восемьдесят вниз, мы эти места ночью проходили, тоже есть огромное племя, даже знаю их самоназвание. Олони! Этих тоже к ногтю. Все же в этих вопросах консультируйся с отцом Герасимом, он дурного не присоветует. А вот вдоль побережья на север пока ходить не надо, там проживают серьезные морские племена. Когда через год-полтора вернусь, мы их вместе воевать будем, нам в будущем много матросов понадобится.
— Понятно, сир, а какую задачу поставить Рыжкову?
— Юг. Тем более, что вскоре ему нужно будет отправляться в Лиму за переселенцами и работниками Слуцких селитряных шахт. Ну и картография Севера, но еще раз повторяю, без какого либо общения с северными аборигенами. Я его еще дополнительно проконсультирую. В общем, побуду здесь еще недельки две. Нужно будет вон, через залив крестьян на землю посадить, на кораблях капитально очистить и отмыть все промежуточные палубы, рассохшиеся шлюпки поправить. Короче, есть еще целый ряд вопросов, но обсудить их у нас время будет.
К нам присоединился Антон Полищук, и мы проговорили о разных вещах еще около трех часов, но нас прервал запыхавшийся от быстрого бега Фомка.
— Ваша светлость! Госпожа Орлик велела передать, что Настя помирает.
— Как помирает?! А она родила?
— Нет, госпожа Орлик говорит, что не может она родить, так и помирает.
Мою душу подорвало. Настя, которой совсем недавно пообещал стать крестным отцом ее детей?! Умирает, не родив?! Все наши молодые женщины рожали впервые. Оксана на корабле, прямо в пути уже принимала роды восемь раз. Все удачно. Правда, во время штормов произошло четыре выкидыша, но здесь уже ничего не поделаешь, не выдержал организм. Однако, никто из рожениц еще не умирал. Понимал, что смертность будет и немаленькая, так как таких отраслей медицины, как гинекология и акушерство еще вообще не существует. Но у нас когда-то обязательно появится, пусть даже через смерти, страдания и муки.
Тут же сорвался с места и помчался к трапу «Алекто». Взбежав на палубу, метнулся к люку, ведущему на опердек и, фактически скатился вниз. Дверь санитарной каюты была открыта, из нее слышались протяжные стоны, а рядом толпились все четверо наших полулекарей и несколько девчонок.
— Что? — корабельные инвалиды пожимали плечами, а девчонки плакали. Заглянул в дверь и увидел возле измученной жены угрюмого и молчаливого супруга, по его щекам тоже текли слезы, — Так что?
— Что-что! — в сердцах воскликнула Оксана, — Там нет ни жопы, ни письки. Как раскрылось в самом начале чуть-чуть, так больше и не раскрывается, только кровь стала сильнее идти. Я уже раньше такое видела. Нет, не родит она.
— Так что же делать? Я же обещал… — тихо сказал сам себе, глядя глазами Женьки из ХХI века на этого ребеночка с огромным животом и окровавленной простынкой между ног.
— А что тут сделаешь, — ответила Оксана и кивнула в сторону трапа, — Там есть еще десять девок таких же маловатых, как и эта. Прямо не знаю… Значит, такова наша женская доля, не она первая умирает, не она последняя.
Вдруг перед глазами возникла супруга из той жизни, мать моих двоих детей. Ей тоже рожать было сложно, и доктор сразу предупредила о необходимости кесарева сечения. Поэтому, делали полостную операцию и в первом случае, и во втором. Лично я очень переживал за эти роды, консультировался с Вадиком, хирургом одной из Киевских клиник, моим давним товарищем, а так же двумя посторонними врачами, при этом проштудировал всю специальную медицинскую литературу. Тогда еще интернета не было но, фактически весь процесс операции от разреза живота до изъятия ребенка и специальных швов на матке, проштудировал самым тщательным образом.
Еще вспомнился дружбан Серега Балашов, которому в полевых условиях удаляли аппендицит. Тогда мы всей компанией летали в тайгу на охоту, а Вадик как всегда таскался со своим хирургическим чемоданчиком, за что мы над ним постоянно прикалывались. Вот и случилось так, что пришлось мне ассистировать хирургу в самой обычной брезентовой палатке.
Неужели с Настей ничего не сделаем? То, что смогу вскрыть живот и вытащить детей, даже не сомневался, на это был настроен изначально, как только услышал от Фомки, что «Настя помирает». Но сможем ли ее спасти?
Насколько мне было известно из прочитанных источников, кесарево сечение начали делать еще в античные времена. Согласно древнегреческих мифов из чрева умершей матери были извлечены братья Дионис и Асклепий. В Риме, в седьмом веке до нашей эры был даже принят закон об обязательном вскрытии живота умерших рожениц, а хоронить беременных, было категорически запрещено[73]. Затем, процесс был задавлен папской инквизицией, и лишь вначале ХVII века хирургом Траутманном из Саксонии в Европе была сделана первая удачная полостная операция. В России подобные операции стали делать примерно через сто пятьдесят лет. Правда, не все было хорошо, врачи почти всегда делали одну и ту же системную ошибку и роженицы умирали, зато, детки оставались живы. И лишь только в середине ХIХ века разобрались что к чему.
— Все! Говорить не о чем, делаем операцию! Горячая вода где?
— Вон, в корыте, — подсказал Фомка, — Еще у кока казан на плите.
— Всю горячую воду сюда, бегом. А винный настой опия приготовлен?
— Степка наколотил целую бутылку, но лично я его никогда ни разу никому не давала, — ответила Оксана.
— Все когда-то делается в первый раз. Налей Насте маленький шкалик, дай выпить и пусть засыпает.
— А не мало будет?
— Лишь бы не было много, в крайнем случае, добавим, — стал расстегивать свой хубон и кивнул инвалидам, — Раздевайтесь! Вы трое и ты Оксана. Догола.
— Зачем? — удивленно спросил Степа Жук.
