Александр Белый - Славия. Паруса над океаном (СИ)
— Дай Боже.
На берегу собирались воины, матросы, курсанты, мастеровые и мужики. Крестьянских семей было немного, всего семнадцать молодых каширских пар. Такого количества землепашцев для прокорма хлебом и крупами трех сотен человек посчитал вполне достаточным. Тем более, с использованием более продвинутого и прогрессивного сельхозинвентаря.
По этому поводу среди всех моих воинов — бывших казаков, которые в сельском хозяйстве понимают неплохо, частенько точились споры. Но в каких-то источниках я точно читал, что Центральная Долина Калифорнии, в ХIХ веке обеспечивала пшеницей всю страну. Поэтому, если каждый из мужиков распашет хотя бы по двадцать гектар, при этом получит средне-паскудный урожай, то в успехе все равно был абсолютно уверен. Ничего, мою уверенность подтвердит жизнь, а мои крестьяне будут людьми богатыми и станут настоящими хозяевами. Тем более, что урожай здесь можно собирать дважды в год. Правда, из-за нехватки реманента и тягловых лошадей, первое время все равно будет тяжело, поэтому, предлагал в первый год распахать поперек наделов общинное поле. Вроде, возражений не было.
С собой сейчас они тащили трех шатающихся голландских телок-сеголеток и совсем молодого бычка, четырех тягловых кобыл, четырех козлят и три ящика с голосистыми кукарекающими пернатыми. Следом за ними стали выводить строевых лошадей. Боже мой, чего только не пережили в пути и наши люди, и эта живность.
— Христос родился! — услышал за спиной громкий голос отца Герасима. Сейчас он был не в привычной, затертой старостью черной рясе, а в богослужебном облачении.
— Слава Господу, — вразнобой ответили собравшийся на берегу народ.
— В великий и знаменательный день Рождества Христова привел нас на эту благословенную, Богом данную землю князь Михаил!
Монаси несли хоругви с вышитым Спасителем и Николаем Чудотворцем, рядом с ними спешил Кульчицкий с развернутым княжеским штандартом, двое малых курсантов тащили двухведерный бочонок вина, а кок с Фомкой — казан с вареным зерном. Я стал под свой штандарт, народ быстро подтянулся, даже индейцы подошли ближе. Моя скво, кстати, не отходила от меня ни на шаг. Отец Герасим на нее строго посмотрел, но ничего не сказал и приступил к Рождественской молитве:
— Рождение Твое, Христос Бог наш, воссияло для мира светом знания. Ибо во время его служащие звездам были научены звездою же поклоняться Тебе, Солнцу правды, и знать Тебя, Восток свыше. Господи слава Тебе!
Назвать себя, Женьку, сильно верующим или богобоязненным было бы не правильно, но Пасху и Рождество праздновал с удовольствием и, наверное, еще Троицу. Однако, слившись сознанием со мной, Михайлом, сейчас в вере укрепился более серьезно, ибо родитель дал светское и духовное образование не на много хуже, чем мог бы получить в Киево-Могилянской академии. Между тем, Бог един и прекрасно понимаю, что в эти времена религия — это политика, а направление той или иной конфессии, есть не что иное, как организация способов борьбы за увеличение численности своих прихожан а, следовательно, за более широкое и глубокое мировое влияние.
Дети с рождения не выбирают, к какой церкви принадлежать, вот и меня крестили в православной. Значит, с первых шагов своих я стал ее приверженцем, и предавать не имею права, но обязан в меру сил своих укрепить и возвысить. А сила есть! И теперь, благодаря послезнанию о том, до какой глубины британскими и германскими финансистами марксистско-ленинских функционеров будет унижено и православие, и славянская культура вообще, не допущу подобного категорически.
Помню, некий американский русскоговорящий гражданин, учитель разумной и правильной жизни на российском телевидении эпохи перестройки Владимир Познер говорил, что одна из величайших трагедий для России, это принятие православия. Ибо, если распределить страны по показателям понятий демократии, качества и уровня жизни, то на первом месте будут все протестантские страны, на втором — католические, и лишь потом — православные.
Честно скажу, в той жизни тоже грешен был, но веровал. Однако, благодаря таким вот познерам, значительная группа бывших атеистов стала резко строить протестантские церкви, наша же молодежь, увидев вседозволенность и нигилизм власти, наплевательское отношение на собственных граждан, теперь не верует ни во что.
А что же делает наша русская православная церковь, вырвавшись наконец, из-под безбожника, который ее насиловал, истязал и разрушал на протяжении семидесяти лет? Нет, привлечением в свое лоно душ страждущих занимается только часть истинно верующих фанатиков, остальные же священнослужители стали бизнесменами, начиная от попа обыкновенного, заканчивая высшим иерархом.
Да мы им нужны, как даватели и дарители, и не более того. Ну, где в Священном Писании записано, что поп должен стать участником политической тусовки и агитировать за или против таких же православных кандидатов в светскую власть?! Почему он считает себя вправе заниматься мирскими делами, финансами и кредитованием своих или чужих проектов?!
Такой порочной деятельностью или бездеятельностью они конкретно отталкивают от себя потенциальных прихожан, в первую очередь совсем неглупую молодежь. Ну, зачем дразнить народ, мелькая сытыми рожами на светских раутах, в экранах телевидения, и разъезжая на дорогих лимузинах? Неужели не понимают, что своими руками могут создать прецедент, когда в древнем православном государстве лет через двадцать будет нарушен, затем, станет необратимым паритет влияния религиозных конфессий? А через сорок лет ее столица, без каких либо войн, станет мусульманской? Дико звучит? Возможно, однако, искренне надеюсь, что в ХХI веке православная церковь перестанет заниматься светскими политическими интригами и бизнеспроектами, а решительно повернется к каждому неверующему молодому человеку открытым лицом и сможет привести его к Храму.
Нет, господа познеры, в моей новой жизни у вас ничего не получится. У меня достаточно силы и воли поднять знамя православия и изменить судьбу многократно униженного вами народа.
Отвлекся от мыслей своих, когда многоголосый хор спел Тропарь Рождеству Господа и Кондак, а затем, «Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже». Оказывается, чисто механически пел вместе со всеми.
— С Рождеством Христовым Вас! — отец Герасим высоко поднял свой большой наперсный серебряный крест и осенил нас Крестным знаменем, — Пусть Бог хранит вас и ваши семьи от болезней и печалей, и благословит эту землю и ваш дом!
Подняв руку вверх и выступив вперед, я громко провозгласил:
— Отныне быть здесь городу! Нарекаю его именем Николаев, в честь покровителя детей, моряков и путешественников святого Николая Чудотворца!
— Ура!! — народ громко и весело приветствовал мое решение.
Над местом молитвы витал дух умиротворения и спокойствия, а скво цепко ухватила меня за руку и смотрела на происходящее широко распахнув глаза и открыв рот. Остальные индейцы, среди которых многие женщины были с маленькими детками, тоже находились в трансе. Правда, они еще не знали, что жизнь в нашем обществе для них еще не началась, но очень скоро начнется, после того, как батюшка их всех загонит в ручей.
Да, наш Господь безмерно велик и милосерден, поэтому, так оно и случилось. Пройдя обряд крещения и, нацепив нательные медные крестики, примерно через час, они уже пробовали вареное зерно и причащались. Но к моему тайному сожалению, ни одна из индианок отца Герасима своим женихом не посчитала, иначе, я бы тоже поухмылялся. Оказывается, он им крестики не надевал, а выдавал в руки. Впрочем, это не помешало ему оставить с собой рядом трех бойких вдов с детками в качестве прислуги, которые прожили в его доме долгие годы, до самой смерти. Да и детки эти выросли и получили приличное образование: одни из них стали военными, а другие — священниками.
Когда Маленькая Радуга вместе с прочими индейцами стала в очередь к причастию, ко мне подошел Ангелов и тихо спросил:
— Сир, я что-то не понял, вы говорили, что столицей будет город Михайлов, значит, она будет не здесь?
— Истинный факт, так и планировалось! — мы отошли от людей и стали прогуливаться вдоль берега, — Поверь, лет через сорок-пятьдесят, этот город станет слишком шумным и большим. Даже порт придется переносить на противоположный берег залива, он изрезан несколькими глубокими бухтами и там очень удобное место для организации крупных причалов. А я, к твоему сведению, люблю тишину и спокойствие, так что столица будет в двадцати пяти километрах от крайней юго-восточной оконечности залива и в семидесяти километрах от Николаева[71].
— Даже не спрашиваю, откуда вам и здесь все известно, сир, — Данко пожал плечами, склонил голову, но сразу же подтянулся, взглянул мне в глаза и спросил, — Так, где вы меня поставите комендантом?
