Александр Логинов - Феодал. Усобица
С Андреем постоянно находился один из братьев или Кулчук. Для безопасности. Сам виноват. Дурак, поиграл в человеколюбие. Он по началу к невольникам отнесся со всей душой. Установил нормальный рабочий день, приказал кормить от пуза. А в ответ… Один из бывших матросов набросился, на мимо проходившего князя, с удавкой и чуть было не придушил. Ладно, Ахмет недалеко был, мгновенно бросился на помощь хозяину, на ходу обнажая саблю, и зарубил душегуба.
Андрей едва оправился от шока. Шутка ли, едва не придушили… И кто? Презренный раб! Прав Савка, прирезать фрягов надо, когда надобность в них отпадет. С такими мыслями он отправился отдохнуть и успокоиться. Кузька сбегал за вином, заедок разных натащил. Ну и, девку привел государю. После стресса баба — верное средство. Знал бы кого привел, сам бы удавил змеюку…
Полонянка понравилась Андрею, но князь не спешил с этим делом. Девчонка сжалась на кровати, обхватив колени тоненькими ручонками. Испуганный звереныш, одним словом. Андрею на состояние наложницы наплевать. Общество, хочешь не хочешь, а накладывает отпечаток. Нет, порядочным остаться можно, для этого нужна сила воли и решимость до конца дней оставаться белым и пушистым. В монастыре — более негде. Это жизнь, а не повесть с счастливым концом, где автор вправе строить и перестраивать мир по своему усмотрению.
Андрей толкнул девчонку, не сильно, но достаточно, чтобы опрокинуть ее на спину. Навис над хрупким созданием такой громадной глыбой, резко раздвинул ей ноги… и резкая, жгучая боль обожгла левый висок. Князь рванулся в сторону, скатываясь с кровати. Кровь лилась ручьем, заливая лицо.
— Кузьма! — выкрикнул Андрей, отбиваясь от разъяренной тигрицы, в которую превратился звереныш.
— Ах, ты, курва! — Кузьма ворвался в шатер, быстро оценил обстановку, ухватился за волосы фурии, резко дернул на себя, припечатав коленкой в висок девушки.
— Убью! — парень выхватил нож из-за пояса, собираясь прирезать девчонку.
— Стой! Не убивай, — остановил парня государь, поднимаясь на ноги.
В шатре стало протолкнуться, набежали все, кто был рядом. Князю помогли смыть кровь. Оружие у убийцы уж больно тривиальное — обычная кость, остро отточенная, чтобы можно было колоть. Попади она в глаз — и все, труба дело. А так острие вонзилось в кость, скользнуло по виску. Рана не большая, но грязи в ней полно. Пока обработали, перевязали, воевода, бросивший работу, допросил невольницу.
— Дщерь она, Джануки. Видела, как ты, государь, бия, как кабана свалил, — докладывал Лука результаты беседы с невольницей.
— Пытал? — резко спросил князь.
— Огрел пару раз плетью, — честно признался воевода, — не без этого. Что велишь с ней делать?
Андрей задумался. Казни он девку, никто не осудит. Да, что там говорить — одобрят. Раб поднявший руку на хозяина — достоин самой ужасной казни. Только, разве, так ли девочка виновата? Хотела отомстить за смерть отца? Смелая! Но оставлять девку в живых не дело. Продать? Разве, что османам? Решено, пусть живет, продам османам.
На княжескую милость дворня отреагировала по разному. Большинство тихо ворчали, что государь нарушает вековые устои. Если всех миловать за такой грех, то порядка не будет. Но вслух о сем не говорили. Тихо шептались между собой, удивляясь, как в государе уживаются два разных человека: «правильный» князь и излишний человеколюбец. Сошлись на том, что рано или поздно князь поплатится за свою жалость. А раз так, то стоит присматривать за князем и днем и ночью — на том и порешили.
С этого момента, Андрей потерял право на уединение. Охрана стала его тенью. Везде и всегда. Это очень раздражало, попробуй справь нужду, когда рядом стоят два полностью вооруженных оболтуса. Братья теперь спали в шатре князя и даже, когда в княжий шатер на ночь приводили невольницу, они стояли рядом с саблями наголо, готовые зарубить ее, если та удумает нехорошее. А у входа еще двое в полном боевом облачении и даже с бердышами. Какой к черту секс при таких свидетелях? Они же бесстыдно пялятся на рабыню, ловя каждое ее движение, каждый вздох…Андрей бранился, выгонял братьев, но дворня встала на сторону братьев, заупрямилась, поставив категоричное условие: или будет так или все уйдут от князя. Андрей наплюнул на все и на всех и смирился. Но баловаться по ночам с невольницами перестал.
Прошло несколько дней. У воеводы все готово к спуску под воду. Платформа спущена на воду и отбуксирована к месту, на ней воевода распорядился поставить специальные рычаги позволяющие тянуть канаты. Импровизированный колокол осторожно опустили под воду. Воевода лично руководил водолазными работами, но сам под воду не лез — не вместно. Афанасий опыта такого не имел. Выручил всех Прохор, ему не раз приходилось работать под водой, было дело лодьи, ушкуи тонули, оставлять их на дне морском вместе с товаром — расточительство. А у Луки бесценный опыт подъема галер. В молодости, когда он бродил по Франции, пришлось поднимать затонувшие галеры. Ничего сложного в этом нет.
Полдня ушло на обследование дна. За вторую половину подняли на поверхность три колонны и несколько здоровенных каменных блоков. Технология подъема проста до безобразия. Каменный блок обвязывали веревкой с продетым железным кольцом. Сквозь него продевался канат, один конец которого закреплялся на барабане, а к другому привязывался поплавок. Всего на плоту стояло четыре таких барабана. Крутим барабан и поплавки уходят под воду. Процедуру повторяем, пока блок или колонна не всплывает на поверхность. Остается отбуксировать его к берегу и там с помощью волов вытащить на сушу. Именно так поднимали затонувшие галеры. С одной мраморной колонной, слишком тяжелой поступили чуть иначе. Просто приподняли один ее конец поплавками, обвязали канатами и при помощи тех же быков и лошадей вытащили на берег. Просто животных потребовалось больше обычного и два раза заменили лопнувшие канаты.
Рана на виске не позволяла Андрею спуститься под воду. Князь попросил водолазов исследовать морское дно на предмет нахождения древних кораблей, амфор всяких и т. д.
Находки разочаровали князя. Покрытый ржавчиной якорь, возраст которого все равно не определить, и несколько кувшинов грубой работы. Судя по всему потерянные рыбаками. Это все.
Подводная археология не обогатила князя, а он так надеялся найти сокровища.
— Если что и было, — Прохор попытался утешить государя, — давно уже подобрали. В бухте искать — время тратить.
— Но на дне же камни, — возразил Андрей. — Значит дом ушел под воду.
— Верно, — согласился Прохор. — Только если там жили люди, то кораблей там быть не должно.
— А ведь верно! — обрадовался князь, но сразу сник, искать иголку на морском дне — гиблое дело. Да и что там можно найти ценного? Раритеты сейчас никому не нужны. Блюдо изготовленное в античности, даже при хорошей сохранности стоить будет не дороже современного. А если сохранность не очень, то пойдет только по цене лома, то есть металла из которого оно выполнено.
А горшки они и есть горшки. Цена у них обычная и покупатель наплевать сколько им тысяч лет. Такие вот дела.
Хотя должно там что-то быть. Должно. Рыбаки покидая свои дома, оставили кучу битых амфор. А за их домами, так просто помойка из осколков амфор. Видно, что подняты со дна моря. Где-то ведь их они брали! Жаль, что не расспросили рыбаков.
Время летело быстро. Как не оттягивай, а решать, что делать дальше — надо. Или идти в Царьград или остаться в Крыму, потихоньку выяснив, чем грозит государю невыполнение наказа доставить послов в Царьград. Утерянную казну — компенсировать.
Совещание ближников князя под затянулось. Булат с Кулчуком настаивали на крымском варианте, с поправкой — не просто сидеть тут, а посадить на трон княжеского побратима.
Афанасий, наоборот, настаивал на возвращении в вотчину. Сгинули послы — так бывает всякое в жизни. Казну потеряли — возместим все и сверху дадим. Поминками откупимся. Вон добра сколько — не обеднеем.
Воевода настаивал на выполнении задания. Отписать грамотку святым отцам, так мол и так, татары побили, послы сгинули, грамоты сопроводительные татары переняли. Ждем инструкций. Про казну — молчок.
Отыскать в Крыму обидчиков — можно и сыскать. Для этого пару тысчонок воев надо. Караулить их у Кафы, надеясь на чудо, можно до морковкина заговенья. А ежели они к Сурожу уйдут или в Керш направятся? Да мало ли куда мурза двинет. У государя одна дорога, а у татарина — сто. Поди, угадай, что в голове у мурзы.
Кузьма отмалчивался, внимательно слушал спорщиков и искоса поглядывал на государя, пытаясь по выражению его лица понять, к чему склоняется князь. Но государь сидел с абсолютно не проницаемым выражением на лице, потягивая вино.
По мере убывания кроваво красной жидкости в бочонке, установленном в сомом центре шатра, накал страстей достигал своего апогея. До драги дело еще не дошло, но слова обидные лились рекой. Каждый спорщик упрямо гнул свое. Атаман казаков, как и Кузьма в споре не участвовал. Большинство казаков в его ватажке полегли или ранены серьезно. Мужик больше беспокоился, как бы его не кинули с долей в добыче, тем более, что делить награбленное никто не собирался. Это настораживало и старый казак тихонечко блеял:
