Лев Портной - Хроники похождений
— Сейчас сам все увидишь. Это нужно перекинуть маркизу, и я скажу, что делать дальше.
С двух попыток я поймал новую посылку.
— Маркиз, — крикнула летунья. — Развяжи мешочек. Внутри ты увидишь фарфоровую колбочку и маленькую коробочку. С колбой будь поаккуратнее: тебе придется расстаться с той частью тела, на которую ты прольешь содержимое этого сосуда!
— Значит, это не тот бешамель, в который стоит макать лосиновый круассанъ! — воскликнул я.
Я поймал мешочек с первого раза; раскрыл его и вытащил фарфоровый сосуд и картонку.
— Открой коробочку, — крикнула женщина.
Внутри находились маленькие деревянные палочки. Один конец каждой из них был вымазан каким-то веществом, засохшим с течением времени.
— Что это? — спросил я.
— Это сахар, — ответила она.
Я поднес палочку ко рту и хотел облизать.
— Сахар, смешанный с перхлоратом натрия, — добавила летунья.
Я посчитал за лучшее воздержаться от дегустации.
— Воткни колбу в горловину большого мешка. Открой крышечку, только очень аккуратно! Брось внутрь парочку палочек и — прячься!
Я пожал плечами: какой толк может получиться от каких-то палочек, брошенных в какую-то едкую жидкость?!
Ладно, я понадеялся, что аэронавтесса знает, что говорит, и опустил эти самые палочки в сосуд.
Раздался взрыв. Я бросился в сторону, уже в падении успев заметить, как из разорвавшегося фарфорового сосуда на волю вырвались все радуги мира. Я упал на живот, больно ударившись коленями о пол, и закрыл руками голову. Но жаль, что не заткнул уши, потому что в тот же миг прогремел еще один взрыв, раз в сто громче первого. Меня, оглушенного, взрывная волна швырнула сначала о стену, а затем спиной на пол. Я лежал, ничего не слышал, боли не чувствовал, а лишь удивлялся, что вместо радужных ленточек в меня летят каменные обломки. Время замедлило ход, огромные каменюги еле-еле передвигались по воздуху. Но вот один из них — самый крупный — преодолел-таки расстояние от стены до стены и плавно приземлился на мой лоб. И наступила тьма, и оказалось, что это хорошо.
Я очнулся, а гневные лица майестре под мелодичный звон невидимых бубенцов мельтешили, как на карусели. Сам же я, сложенный пополам, висел на плече велетеня. Нос распирало от запаха чеснока. Марагур кружился на одном месте, посыпая вокруг себя какими-то семенами. Очевидно, это снадобье как раз и удерживало вампирелл на расстоянии от нас. Майестре готовы были испепелить нас взглядами. Но войти в круг, очерченный семенами, не решались. Словно в издевательство над ними звенели серебряные шпоры на ботфортах Клавдия. Когда же велетень вытряс из кисета все до последней семечки, глаза Катрины наполнились нежностью, и она спросила:
— Это все?
— Ха, — рыкнул Клавдий, — с тебя хватит!
Катрина, не ответив, растворилась в воздухе. Сестры ее ухмылялись, глядя на нас.
— Глупцы, — покачала головой майестра Залина.
Я заметил громадную пробоину в стене. Напротив парил воздушный шар. Из гондолы к Марагуру тянулся канат. Перепуганная аэронавтесса наблюдала за нами.
Появилась Катрина. Тут же скрипнула дверь, вошел деловитый Плесыч с метелкой и принялся сметать семена. Велетень зарычал, схватил уродца за шкирку и отшвырнул в сторону. Чешуйчатый уродец даже пискнуть не успел, как вылетел на свежий воздух через пробоину в стене. Уж не знаю, подхватил ли его гар?
Однако благодаря Плесычу оборонительная россыпь Марагура разрушилась. Майестра Залина вступила в границы круга.
— Ну, что теперь?! — усмехнулась она.
— Да, что теперь? — повторил я.
— Ты последуешь тем же путем, что и парень с метелкой, — сообщил велетень.
— По-моему, это не совсем удачная идея, — возразил я.
— Других нет.
С этими словами Клавдий снял меня с плеча и швырнул через дыру в стене. Пролетая над майестрой Залиной, я заехал по ее личику пятками. Ну, хоть что-то, а то б осталась единственной из сестер неприласканной. Она вскрикнула. Я подхватил ее вопль и орал, стремительно приближаясь к подножию башни, к Плесычу, превратившемуся в кровавую лепешку, перечеркнутую метелкой.
Вдруг резкая боль обожгла меня, и я повис на канате, которым заботливый Марагур обвязал мое тело.
— Ну, и долго ты собираешься там болтаться? — окликнула меня аэронавтесса.
Она спустила веревочную лестницу, и я полез наверх. Ступеньки уходили из-под ног, но я кое-как продвигался вперед, в конце концов, добрался до гондолы и перевалился через бортик.
— Разрешите представиться. Маркиз де Ментье, — пропыхтел я.
— Мисс Абигейл Кэтролл, — ответила женщина.
— Принимаю к сведению твое новое имя, — ответил я.
— Эй, Клавдий, дело за тобой! — крикнула Абигейл.
Велетень, окруженный вампиреллами, отступал к пробоине в стене. Сестры с перекошенными от злобы лицами надвигались на велетеня, но соблюдали вынужденную дистанцию.
Прямо перед ними мелькало что-то наподобие связки кистеней. Сперва мне так и показалось, что Марагур отмахивается от вампирелл старинным разбойничьим оружием. Но вдруг я разглядел, что это его серебряные шпоры, соединенные цепью. Феи не решались приблизиться к велетеню, участь Курта Элерштайна разделить никому не хотелось.
Рольмопсъ твою щуку! Кто бы знал, что пижонские штучки спасут нас от вампирелл!
Марагур стоял на самом краю.
— Давай поближе! — крикнул он Абигейл.
— Ближе не могу, — ответила мисс. — Шар может задеть о стену!
— Ладно, прыгну отсюда, — ответил велетень.
Он еще пару раз махнул серебряными шпорами перед носами майестре, затем пристегнул цепочку к поясу, развернулся и прыгнул. Гондола чуть не перевернулась, когда Марагур ухватился за бортик. Я потерял равновесие, упал и скатился к краю. Через мгновение на меня свалился перебравшийся внутрь велетень. Я чуть не задохнулся — не знаю от чего: то ли от веса велетеня, то ли от чесночного аромата, исходившего от него.
— Ты что, спасал меня, чтобы раздавить? — выдавил я.
Марагур не обратил на мои слова внимания.
— Сматываемся отсюда! — крикнул он, поднявшись на ноги.
Кое-как и я принял вертикальное положение. Абигейл управляла «Бобиком». Мы удалялись от гнездовья вампиров. В проеме, образованном взрывом, стояла Катрина. Она уменьшалась с каждым мгновением. Было что-то неизъяснимо трогательное в ее фигурке, в белых одеждах, трепетавших на ветру.
— Граф, ты чего там прыгал, как испуганная жаба?! — спросил Марагур. — Я же говорил тебе прижаться к внешней стене, а ты к противоположной сиганул! На тебя все осколки посыпались! Я вообще удивлен, что ты жив остался. А еще хвастался: «Я Измаил брал!»
Его слова задели меня.
— Откуда я знал, что так рванет! Я ж только успел эту палочку в сосуд опустить!
— Это был всего лишь фейерверк, — сообщила Абигейл. — Я использую эту пиротехнику на потеху публике.
— Ну спасибо, хорошо меня потешили, — пробурчал я.
Только сейчас я заметил, что перемазан кровью. Мой лоб распух, свежая рана рассекала его. Оставалось надеяться, что новый шрам послужит украшением моей физиономии, а не изуродует ее настолько, чтобы распугать женщин и свести на нет эффект первого шрама, полученного в турецкую кампанию.
Абигейл вытащила из баула бутыль с водой и марлю и принялась обрабатывать мою рану. Через ее голову я наблюдал за удаляющимся замком майестре. Фея в белом так и стояла в стенном проломе.
— Дай-ка подзорную трубу, — попросил я Абигейл.
— Еще не насмотрелся на них? — хмыкнула мисс.
— Да, хочу бросить пару прощальных взглядов, — ответил я. — Все-таки они скрасили, как смогли, мое одиночество.
— О, нет! — воскликнула Абигейл, ткнув подзорной трубой меня под ребро. — Маркиз, только не говори, что ты успел затащить в постель майестре!
— Ну, не всех, конечно, — пожал плечами я.
— Вот кобель! — всплеснула руками мисс.
Я навел трубу на замок и приложился к окуляру. Катрина смотрела на меня с укором. Она сняла капюшон, ветер растрепал каштановые волосы, бросил их на лицо феи. Катрина откинула их, и я увидел ее большие карие глаза, полные сожаления и немого укора. «Подлец, ты обещал жениться!» или что-то вроде этих слов читалось в ее облике.
Неожиданно она бросилась вниз, и я даже вскрикнул, поскольку не ожидал от нее такого поступка. Но тут же сообразил, что все это фарс: если что и представляет для вампиреллы опасность, то разве что метелка Плесыча, да и то, если сделана из осины.
Мильфейъ-пардонъ, граф! Совсем ума лишился! То мерещатся мне трогательные сцены расставания, то театральный фарс, якобы для меня разыгранный! Стали бы эти майестре ради меня стараться! Не слишком ли много чести?
Катрина пролетела пару этажей, а потом обернулась в летучую мышь-альбиноса. Перед самой землей она взяла круто вверх и влево, развернулась и полетела за нами. С минуту я наблюдал за приближением отвратительного существа. Но затем летучая мышь зашла со стороны солнца, и я потерял ее из виду.
