Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский"

Пока больным оказывали помощь, приехала полиция. Гаишники благосклонно приняли цветные европейские фантики, сразу подобрели и времени терять не стали. Просьба «найти этого гада» совпала со служебными обязанностями очень удачно. Пока один полисмен составлял протокол, второй по рации произвел розыск. Полезная штука допинг, он оказывает тонизирующее воздействие на ход следствия.

Хильда не запомнила номер машины, только буквы «AZ», зато марку автомобиля назвала четко — джип «Инфинити». Это помогло. Слава богу, прогресс не стоит на месте и камеры по Аксайскому проспекту висят, полиция маршрут проследила.

— Взяли? — снова влез я, хотя перебивать неприлично.

— Да, следователь потом мне звонил, обрадовал. Сказал, водитель был пьяный.

— Ну, это не факт. Большой не факт, — хмыкнул я. — Красивые фантики есть не только у тебя, и эта братия на крутых джипах откупаться умеет.

— Еще как! — воскликнула девушка. — Я, дура, вашей полиции все телефоны дала. У меня несколько номеров: корпоративный, личный шведский, и местную карту еще здесь выдали. Теперь адвокаты преступника названивают, по всем телефонам.

— Чего хотят?

— Мир, дружба, жвачка.

— Денег предлагают? — догадался я.

— И денег, и лечение в турецком санатории.

— А ты?

— А я хочу суд! — кровожадно оскалилась она. — Немножко тюрьмы для пьяницы. Алкач! Свои деньги пусть в жопу вставит.

Печальный рассказ валькирия сопровождала полезными действиями — щедро накрывала на стол. Видимо, давно в России живет, традиции знает. Распахнув холодильник, она выгребла оттуда всё содержимое: колбасную и сырную нарезку, буженину, оливки, огурцы, помидоры… Что характерно, исключительно импортного производства.

За кассами ИКЕА в торговом центре давно живет магазинчик шведских продуктов, но такого изобилия я там не видел. Видимо, последнюю фразу произнес вслух, потому что Хильда ответила:

— От русской колбасы я не в восторге. И местный сыр тоже не фонтан. Хлеб ужасный. Или я сгущаю облака?

Красноречиво промолчав, я патриотично ушел от прямого ответа, а валькирия озвучила следующий пункт меню:

— Могу предложить замороженную пиццу, ее только в духовке разогреть.

Это был удар, разбивающий мои позиции. И не отвертишься, отвечать придется.

— Пиццу со вкусом горя? Нет-нет, — открестился я. — Будем проще, сделаем как-нибудь по старинке. Например, положим ломтик окорока на кусочек хрустящего хлебца. А это ваша знаменитая колбаса «фалукорв»?

— Да, недавно летала домой по делам, прихватила сумку еды.

— Протухшей селедки что-то не видно, — повел носом я. — Запахи сплошь приятные.

— Наша селедка не протухшая, она квашеная, — поправила валькирия мою неграмотность, а затем успокоила: — Этот деликатес уже съела.

Следом за закусками появилось куча бутылок. Я узнал «Мартель Ноближ», «Абсолют» и «Аквавит Андерсон». Остальное осталось неопознанным.

— Виски, коньяк, водка, — повела рукой валькирия.

— Погоди, а ветеринары справку дали? — вместо выбора напитка поинтересовался я.

— Да, — кивнула она. — И мне, и Дику.

— Неси, — велел я, сооружая бутерброд с бужениной и оливками. — Снимки, справки, рекомендации. Весь анамнез неси, буду смотреть вынимательно.

Глава 49

Глава сорок девятая, в которой мы познакомились случайно, в твои я посмотрел глаза

В последние месяцы я нахватался разных медицинских познаний. И жизнь заставила, и самому было интересно. Набрался по верхушкам, конечно, но в проблемах колена разобрался основательно. Пациенты, в смысле Антон, Вера и я сам, не жаловались. Основную работу там, правда, сделали хирурги. Только я тоже немало сил приложил, доводя коленки до образцового состояния — и внешне, и внутренне.

А из справки вытекало, что у Хильды, кроме ушиба ноги, еще и травма связок правого колена.

— Синяк на бедре у тебя приличный, но не критичный, — сообщил я, дегустируя копченого лосося. — Кости целые, а шкура на мясо нарастет.

— Ты видишь тело через одежду? — задумалась она, и вдруг порозовела. — Всё-всё видишь?

— Только травмы, — пресек я глупые подозрения. — Что ветеринары сказали насчет мениска?

— Велели идти к специалисту.

— Логично, — кивнул я. — Грамотные коновалы тебе попались. Ходила?

— Зачем? — удивилась валькирия. — У меня полис ДМС, очень хороший. Там все болезни перечислены. Девочки с ресепшена дозвонились до больницы, целая бригада приехала.

— Прямо сюда?

Она пожала плечами:

— Я здесь живу. Врачи посмотрели снимки, с диагнозом согласились. Выписали больничный лист, велели пока лежать.

— Так-так… А потом?

— А потом идти в травматологию, к ортопеду.

— Не очень-то ты лежишь, — хмыкнул я.

— Работа себя сама не сделает, — выдала валькирия стандартное откровение трудоголика. — Чем больше лежишь, тем больше копится дел.

— Под лежачий камень вода не течет, — согласился я. — Только с болезнями тоже надо бороться.

— Резать не дамся! — вскинулась она. — Пока «Пенталгин экстра-гель» втираю. Помогает.

Мне оставалось лишь вздохнуть цитатой:

— «Мой опыт всех ошибок друг. Порой забывчив, а порой опасен».

Хильда нахмурилась. Хорошо ухоженные брови грозно сошлись.

— Что это значит?

— Ты неправильная шведка, — пояснил я. — Интернет утверждает, что шведы предпочитают действовать последовательно. Они любое дело доводят до конца. Если швед встал в очередь, то будет стоять до упора и терпеливо ждать.

— А я не шведка! — неожиданно выдала она, и выпятила подбородок. — Да, я родилась и выросла в Гетеборге, но моя семья принадлежит к древнему германскому роду.

— Ух ты, — поразился я. — Неожиданно.

— Ожиданно! У меня и русские корни есть.

— Да? Только в смысле коленки это неважно. Здесь написано, что сильный удар по колену вызвал травму медиальной коллатеральной связки.

— И что?

— При частичном разрыве одной из частей связки жить можно. Нестабильности нет, характерны только болевые ощущения и незначительный отек. Опухоль есть?

Вопрос я задал для проформы, припухшее колено и без слов наблюдалось особым зрением. Уж в этом деле я собаку съел… Вслух повторил очевидное:

— В колене полно всяких связок и менисков. У тебя, слава богу, разрыва связок нет. Но кое-что починить надо.

— Нет! — согласилась она. — Сначала Дика почини! Он, бедняга, встает с трудом, и ходит еле-еле, на трех ногах.

— Не вопрос, — покладисто согласился я. — Тогда прибери со стола в гостиной, там собачку будем пользовать.

Овчарку мы перенесли вместе с подстилкой, весьма бережно. Но Дик все равно занервничал, предчувствуя недоброе. На столе он заворочался и показал зубы.

— Держи голову, — распорядился я. — Разговаривай и гладь. У него ума хватит, извернется и цапнет.

В голосе Хильды послышались трагические нотки:

— Ему будет больно?

— Ему и сейчас больно. Меньше чем раньше, только боль вредная зараза, всегда возвращается. Смотри, какие глаза печальные.

— Бедная моя собачка… — засюсюкала Хильда. — Учти, Антон: если ему будет очень больно, я буду кричать!

— Да ради бога, — согласился я, пуская волну покоя. — Все отлично, все просто прекрасно. Вообще никаких проблем. У нас всё замечательно…

Дик уронил голову и отключился. А валькирия покачнулась.

«Брови вразлет, ветреная челка, пламень и лед». Психологи утверждают, что такие брови могут быть у очень активного человека, который настойчиво добивается своей цели. Брови вразлет выдают агрессивную и предприимчивую натуру, гордую и уверенную в себе.

Все эти мысли не мешали мне заниматься тазобедренной частью Дика. Это слабое место овчарок, и бить по нему автомашиной нежелательно. Впрочем, сильный ушиб никому не нужен. Энергетические каналы я чинил, вставив руки в собачку, и незамеченным это не осталось.

— Что ты там делаешь? — слабым голосом вопросила Хильда.