Игорь БЕЛЫЙ - Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА
И утвердить кандидатуру Андропова на его место. Казалось бы, вопрос обдуман и индивидуально со всеми проработан.
Когда же я выступил с обвинением Брежнева в антисоветизме и разложении общества, то все как-то смякли и сникли.
И кроме Жукова никто не сказал ни единого слова. Жуков предложил переговорить с Брежневым и предложить ему добровольно сложить с себя полномочия генерального секретаря. В крайнем случае, предложить ему почетного председателя КПСС без права распорядительного голоса. Взял слово Скрябин Г.К. и предложил не трогать Брежнева, ибо мы навредим нашей службе в целом и каждому из нас в отдельности.
– Людям нравятся существующие порядки, – объяснял Скрябин,- а вернее, весь бедлам, где никто ни за что не отвечает, но все зарплату получают.
Потом «прорвало» Огаркова. Он прямо заявил, вопреки мнению Г.К. Скрябина:
– Что же мы за служба такая, если не можем выполнить свою задачу? Мы – это служба, которую создавали как раз для борьбы с внутренними и внешними врагами и внутри страны, и за рубежом. Служба создана в 1918 г. на третий день после создания ВЧК, и предложил создание нашей контрразведки не кто-нибудь, а Ф.Э. Дзержинский, председатель ВЧК. Сегодня ведь идет массовое разложение общества, безответственность сплошная. Куда ни загляни – саботаж, искусственно, в корыстных целях той или иной воровской группировки создается дефицит товаров народного потребления. Идет дробление общества: если ты съездил за рубеж, поработал там, к твоим услугам магазины «Березки». Ведь за эти штучки нужна не березка, а дубовая дубина по работникам Госплана и Госснаба. Да и по партийным чиновникам, благословившим и поддержавшим создание таких «Березок» (кстати, тоже в своих корыстных личных целях). Колхозы, совхозы выращивают скот, выращивают урожай, но за мясом, колбасой и батонами едут в города! Из-за нехватки бензина и дизтоплива в областях люди опять едут в Москву, но чиновники и взяточники, усевшиеся в Москве, без взяток никому ничего не дадут! Это ли не антигосударственная и антисоциалистическая деятельность? Может быть, это все происходит от безответственности и разгильдяйства, поощряемого партийным руководством страны. Если только никто специально не организовывает это (иначе бы мы знали конкретных организаторов), но спецслужбы Запада и наши западные «друзья» явно поддерживают, поощряют, а где удается, и проплачивают этот бедлам (в форме взяток, дорогих подарков за рубежом и так далее), который расслабляет, разлагает Союз.
В общем, собравшиеся говорили о многом. Проговорили мы тогда до 23 часов и никакого решения не приняли. Разъехались все, всеми и каждый собой недовольны.
В феврале 1968 г. я уже собрался в аэропорт, чтобы улететь в Казахстан, как вдруг Брежнев позвонил Г.К.Жукову.
– Пока здесь, – ответил Г.К.Жуков, – вот оставил свой рапорт об отставке и собирается улетать домой. К вам с ним вместе? Хорошо, сейчас выезжаем. Поедем, тезка? – спросил Георгий Константинович.
Я, подумав немного, предложил:
– А что, если я не поеду? Мне к нему без пистолета не хочется заходить.
Этот чернобровый болван основательно развалил социализм.
– Откровенно говоря, и у меня нет большого желания видеть его, но что поделать?. Мы люди подчиненные, – сказал Жуков.
Когда мы зашли к Брежневу, то просто не узнали его (Брежнев был лицемером, к примеру, не меньше Ельцина и Горбачева), он встретил нас почти у входа в кабинет, поздоровался, как будто три дня назад у нас с ним не было ни конфликта, ни вообще серьезного разговора.
От предложенного коньяка и Жуков, и я категорически отказались. Брежнев повел разговор о советско-китайских отношениях, но как-то не совсем привычно, напомнил о Даманском и Семипалатинском конфликтах.
Потом, немного призадумавшись, проговорил:
– Ведь могут появиться еще конфликты, как вы думаете, Георгий Петрович?
– Все возможно, – неохотно ответил я, – над всем требуется работать, а с такой великой страной, как Китайская Народная Республика, мы обязаны разговаривать на вы и помогать всем, чем сможем.
– А вы, в самом деле, рапорт подали, Георгий Петрович?
– Да, сказал я, к вашей радости. Достаточно я отдал службе, детство и юность, а они засчитываются, как один год к двум. С 16 лет до 25, это 18 плюс 15, достаточно. С вами работать больше нет сил.
Я заметил, как у Г.К.Жукова дрогнула бровь, и он, обратившись к Брежневу, спросил:
– По какому вопросу пригласили?
Брежнев расстроенно открыл шкаф, налил три рюмочки коньяка и предложилпопросил выпить.
– Бывает такое время, – сказал он, – что теряешь над собой власть, вот и… давайте выпьем и все забудем плохое, ведь мы люди военные, советские люди. Что же касается вашего, Георгий Петрович, переезда в Москву, то скажу так: вы нужны там, именно в Средней Азии, и сами знаете почему.
Поговорили еще кое о чем, но разговор не получался. Когда мы с Георгием Константиновичем вышли от Брежнева, Жуков как бы про себя, пробормотал:
– И что мы будем делать?
Я ответил:
– Человек я гражданский, и теперь у меня много гражданских профессий. Перееду под Москву в какой-нибудь совхоз, потом в Академию наук СССР. От Брежнева мы сразу поехали в АН СССР к Келдышу на Ленинский проспект.
Келдыш и Скрябин (работавший главным ученым секретарем АН СССР и директором биологического научного центра в г. Пущино, Московской области, который мы с Н.С.Хрущевым в 1951 году закладывали) все обговорили о ситуации насчет моей работы и переезда. Все мы знали и о ветхом уже теперь здоровье Г.К.Жукова, но знали и о том, что Брежнев решает вопрос об изоляции меня в психдиспансер на постоянной основе, стационарно. Сюда, в АН СССР, мы пригласили всех наших товарищей из 4-х семерок, так как Г.К.Жуков запросил передышку-отставку, хотя настоящему чекисту дает отставку только сам Господь Бог.
На 10 сентября мы собрались, все руководство СВПК и 4 семерки у Скрябина Ж. в г. Пущино. Там сам Г.К.Жуков и поставил вопрос о подборе преемника, ввиду своего сильно пошатнувшегося здоровья. Так как я был первым заместителем начальника СВПК, то мне и представили первому слово о выдвижении кандидатуры. Я встал и сразу предложил кандидатуру Ахромеева. Почему? Да потому, что Сергей Федорович все время с 1942 г., с воссоздания СВПК, работает здесь, и, мне казалось, лучшей кандидатуры не найти. Но, к моему удивлению, Ахромеев взял самоотвод, мотивируя это тем, что «перетрясать бумажки» и фиксировать плоды чужого труда проще, чем работать так, как работал и работает И.Белый. Выступило 19 человек, и все были согласны с предложением Ахромеева.
В заключительном слове Г.К.Жуков поддержал общее мнение, и проголосовали за кандидатуру И.В.Белого, то есть за меня, единогласно. Я попросил осуществить передачу дел службы с 01.01.1972 г., так как мне предстоит переезд в Москву или Подмосковье, вопреки воле Брежнева. А этот фактор, имеющий немаловажное значение, все мы обсудили и решили, что я затеряюсь на месяц-полтора.
Завершив эти дела, я отправился в кругосветное путешествие и прежде всего в США. Я не описал немаловажный фактор прихода к власти в США Ричарда Никсона в 1968 г., когда политика США резко изменилась по отношению к Советскому Союзу. До прихода Никсона в Белый дом, СССР и США в нескольких моментах чуть не переходили от холодной войны к войне термоядерной. За все время суще¬ ствования США, как государства, помимо воли финансовых диктаторов и масонской ложи, правили только два избранных народом президента США. Первый – это Франклин Рузвельт, который не допустил развала США как государства по воле масонов и «ястребов», то есть наиболее агрессивных, одержимых военной истерией политиков. А наоборот, применил почти социалистический метод планирования и строгого государственного контроля за всеми финансовыми воротилами и за другим бизнесом. Он укрепил устои США и вывел на первое место в мире по экономическим показателям.
Второй – Джон Кеннеди, который вел политику США так, что она была полезна всему народу США. После смерти Кеннеди все эти Джонсоны и прочие, прочие безголовые исполнители воли финансовых рецидивистов и ястребов, то есть воинствующих политиков-экстремистов. И вдруг на грязном политическом небосклоне США появилась не во всем и не совсем понятная политическая фигура – Ричард Никсон. Мы стали к нему внимательно прислушиваться и приглядываться. Откровенно сказать, нам казалось, что Ричард Никсон это та личность, которая уймет, наконец, порывы ястребов и поведет конструктивную межгосударственную политику и особенно между США и СССР. И это в то время было немаловажным фактом, так как ястребы с 1963 г. по 1968 г. шесть раз планировали развязать войну между СССР и США, между СССР и КНР – 14 раз, между КНР и Индией – 16 раз, между Индией и Пакистаном – 8 раз, между Европой и СССР – 7 раз. Представители правящей экстремистской верхушки США только и занимались грабежом других государств, смутами на всей планете и развязыванием кровопролитий. Я не хочу напоминать обо всех кандидатах-соперниках Ричарда Никсона, так как нашим кумиром был избран Ричард Никсон. Мы далеки были от того, чтобы изображать его этаким либералом, который, после избрания Президентом США, сразу кинется к Советскому Союзу с объятиями. Но тем не менее мы улавливали в его выступлениях слова миролюбия, контрастно отличавшиеся от клекота злобно щелкающей клювами стаи ястребов. Мы отслеживали даже то, как плетутся заговоры против Ричарда Никсона, вплоть до физического его уничтожения в период предвыборной гонки. И когда при его поездке в Калифорнию, где Рейган был губернатором, на него было подготовлено покушение (не без участия Рейгана), мы спасли ему жизнь ценой двух наемников, которых подобрал один из ястребов США, некий Бил Уокер. Допросов бандитов вести было некогда, поэтому наем¬ ные убийцы были уничтожены на месте. В этот же день Уокер сам угодил в авто¬ мобильную катастрофу.
