Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро...
— К пятнадцатому числу следующего месяца обещался прибыть. Как я теперь понимаю, с новыми управляющими на ваши заводы?
— Почти верно, Андрей Владимирович, почти. С кандидатами на эту должность. Жаль, я никак не могу с ним познакомиться лично, очень жаль.
К концу третьей недели князь позволил себе впасть в легкий оптимизм: работы по ухудшению его винтовок близились к завершению. Сергей Иванович вроде тоже уже добился хорошего результата (а чего не добиться — на первоклассном оборудовании да с семью слесарями шестого разряда под рукой, тем более что идеи он подхватывал на лету). В новой винтовке боевые упоры были вертикальными (а не горизонтальными, как помнил Александр), магазин был вообще от «агрени», штык крепился на ложе, рукоятка затвора стала заметно длиннее и изогнулась книзу, предохранитель стал более надежным, а одна деталь, отсечка-отражатель, превратилась в две простые и маленькие. Единственно, что пришлось делать с нуля, так это ложе и приклад — на Сестрорецком казенном с трудом удалось найти две дюжины подходящих заготовок. Мастера изрядно помучились, балансируя между удобством для штыкового боя и нормальной эргономикой для стрельбы. Когда Мосин увидел готовый вариант (а догадливые слесаря еще и однозарядку рядом «забыли») и сравнил со своей же работой, но месячной давности… Пусть и не дружба, но хорошие приятельские отношения с Александром стали свершившимся фактом. Тем более что последний постоянно подчеркивал, что основную часть работы выполнил ну очень сильно уважаемый Сергей Иванович, а с его стороны ну разве что пара советов, да вот магазин и рычаг затвора один в один как у «агрени». Как и форма приклада. И фурнитура. И отсечка-отражатель. Мелочи, одним словом.
— И все же, Александр Яковлевич, ваша помощь была очень существенной, и, я думаю, будет вполне справедливо отметить это перед главой Комиссии. Я непременно так и поступлю!
— Мои заслуги лишь в том, что я помог вам немного усовершенствовать вашу винтовку, которая и до того была неплоха. Но меня немного смущает одно обстоятельство.
Мосин не удержался и оглянулся на дюжину своих винтовок, разложенных недлинным рядком поверх расстеленной на верстаке дерюги.
— И какое же?
— Отсутствие патентов на все новые решения в вашем оружии. А ведь работа Комиссии интересует многих излишне любознательных господ, как оружейников, так и различного рода дельцов.
— С этим трудно спорить, но я не совсем понимаю, к чему вы ведете?
— Да к тому, Сергей Иванович, что надобно озаботиться привилеями на ваше оружие. А то тот же господин Наган ознакомится через пять дней с нашей с вами винтовкой, да и применит ваши идеи в своем оружии. Собственно, он будет вполне в своем праве, ежели только не будет патентов.
В возможность подобного хода событий конструктор поверил сразу, благо излишней доверчивостью не страдал. Поверил и озадачился.
— Но когда же это все устроить? По крайней мере неделю мы будем заняты в Ораниенбауме, да и потом…
«Знаю я твои «потом». У самого жалованье курам на смех».
— Вот это я и хотел бы с вами обсудить более подробно. Вы не будете возражать, если мой стряпчий займется защитой ваших интересов? Вернее, наших совместных прав? Тогда моя компания будет представителем ваших интересов, а вы получите возможность продвигать и другие ваши проекты.
— Признаться, не совсем вас понял, как именно это связано между собой?
— Ну как же! Наверняка вы, впрочем, как и я, на воплощение своих идей тратите немало личных средств. Не так ли? А во втором случае к вашим услугам будет опытное производство моей фабрики, и эти самые личные средства останутся в покое. Собственно, при нашем сотрудничестве они увеличатся, причем существенно — у меня очень хорошие юристы.
— Право же, вы просто змей-искуситель, Александр Яковлевич! И спорить с вами чрезвычайно трудно! Почему бы и нет?
Новые винтовки — и «агрень» и МАг (то есть Мосина — Агренева) — не оставили фабриканту из Бельгии ни единого шанса. То есть не то чтобы уж совсем ни одного. Александр моментально заметил, какие хорошие, можно сказать, теплые отношения связывают господина Нагана и военного министра Российской империи. Одно то, что и он и Мосин были вынуждены ждать невдалеке, пока их конкурент беседует с Ванновским, уже говорило о многом, а еще — как легко и благожелательно они общались.
«Правду, значит, писали о беспристрастности военминистра. Вот интересно: полная премия для фабриканта составляет, насколько мне помнится, двести тысяч. Сколько же Наган пообещал ему «откатить» за повышенную благосклонность? Поздно спохватился, Леон-Леончик, теперь тебе в конкурсе вообще ничего не светит. А вот с министром и я не отказался бы поболтать. И поболтаю этак через полгодика. Раз с ним смог договориться Наган, то и я смогу найти подход к… Петру Семеновичу».
— Господа! Комиссия просит вас на объявление решения.
Уже знакомый князю штабс-капитан Юрлов проводил обоих конкурсантов к столовой, временно превращенной в большой зал для заседаний. Увидев их, генерал-лейтенант Чагин величественно поднялся и кашлянул, требуя тишины.
— Итак, приступим. Капитан Мосин, Сергей Иванович! Малокалиберное ружье вашей и поручика системы допускается до войсковых испытаний, вам поручается выделать на Тульском оружейном и передать Комиссии триста винтовок. Поручик князь Агренев! Малокалиберное ружье вашей системы допускается до войсковых испытаний, вам так же поручается выделать на своем производстве и передать Комиссии триста штук винтовок не позднее чем через два месяца.
Внезапно подал голос генерал-лейтенант Нотбек, озабоченно спросивший у Александра:
— Поручик, вы уверенны в своих силах? Быть может, и ваши винтовки стоит на Тульском?
— Благодарю, ваше превосходительство, я обойдусь своими силами. К указанному сроку винтовки будут выделаны.
— Вы точно в этом уверены?
— Да!
Бельгийского оружейника тоже порадовали, вот только он это успешно скрывал: Комиссия в лице генерала Чагина выдала ему несколько заметок по изменению конструкции: магазина, предохранителя, шейки приклада и совсем немного — затвора. А заодно слегка ужала в сроках, выделив на конструкторские изыскания и производство оружия те же два месяца. И это при том, что он ни разу не уложился в срок. Видимо, чтобы Нагану не было совсем уж обидно, замечаний накидали и остальным конкурсантам. Мосину указали не извращаться и вернуть крепление штыка с ложи на ствол, а поручику — полностью переработать это самое крепление, понадежнее и вообще поменьше изысков, а то непонятно, как «агренью» в штыковой работать, больно приклад и хват рукояти для того неудобен. А военному министру его все же представили — пусть мимоходом, но для начала и это было неплохо. Впечатления от знакомства остались неплохие — с его превосходительством военным министром Российской империи явно можно было иметь дело, даже дела… Денежные.
«Месяц относительно свободного времени. Пожалуй, и с Мальцевым познакомиться успею, и в Ярославль скататься. Надо бы Савве письмецо отписать, что задерживаюсь. Интересно, как они там?»
ГЛАВА 38
В Ченстохов князь вернулся в последних числах мая. Когда он из него уезжал, на улицах была ранневесенняя слякоть и везде преобладал серый цвет, а вернулся к сухим мостовым, зелени листьев, нежно-душистому аромату цветущей яблони и сладко обволакивающему запаху сирени. В штабе бригады Александра встретили как родного сына, хотя и немного загулявшего, но, бесспорно, любимого. В ежемесячном журнале (одном из двух, выписываемых офицерским собранием) «Военный обозреватель» вышла пространная статья, посвященная будущему перевооружению Русской армии. В числе прочих там был упомянут и князь Агренев — как очень многообещающий конкурсант, и, разумеется, было сказано, где он имеет честь служить и под чьим началом. В одном только журнал ошибся — в чине «молодого, но уже известного изобретателя». После того как Александр передал Комиссии свои триста винтовок (Наган к тому времени не поставил ни одной, а Мосин — всего пятьдесят), ее председатель не поленился лично ходатайствовать перед военным министром Ванновским о присвоении перспективному офицеру следующего звания — за проявленные князем Агреневым успехи (особенно в оперативном выполнении поставленных перед ним задач) и достижения в оружейном деле. И действительно, конструктор одной и соавтор в конструировании другой винтовки — всего лишь поручик! Прямо даже стыдно такое в отчетах писать! Министр подумал (недолго, всего-то день), и… Короче, в штаб Александр зашел в старом мундире и новом чине — штаб-ротмистра.
— Ну-с, Александр Яковлевич, вижу, что Фортуна к вам изрядно благосклонна! Поздравляю и желаю не останавливаться на достигнутом! Располагайтесь поудобнее и поведайте мне все самым обстоятельнейшим образом. Как прошла ваша поездка?
