Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Бу-м!

И высокие договаривающиеся стороны торжественно пожали руки.

Воскресенье, 6 апреля. Утро

Туркменская АССР, аэропорт «Мары-2»

Все-таки, совместное распитие спиртных напитков у русских сродни ритуалу. Собутыльники чуть ли не сродняются!

Уж не знаю, до чьих кабинетов дозвонился Шадрин, но тех, с кем пил, он не подвел — с утра за нашей экспедицией заехала знакомая «шишига», и отвезла на вертолетную площадку. «Ми-8» уже раскручивал винты, глухо свистя турбинами.

Подбежал пилот — пригибаясь, удерживая фуражку на голове — и крикнул:

— Залезайте! Почту я уже погрузил!

И мы рысцой двинулись к «вертушке», расселись в гулкой ребристой утробе. Мне было чуток неприятно — одолевала память о моей польской одиссее. Но, с другой-то стороны, хорошего в тогдашних эскападах тоже хватало. Как я тому резиденту по челюсти съездил! До сих пор приятно вспомнить…

Винтокрылая машина наклонилась — и оторвалась от земли, поднялась, закручивая пыльные вихри…

А час спустя садилась на военном аэродроме. Истребители-перехватчики почтительно выстроились с краю, словно освобождая место для серебристого «Ту-95МС», с гулом запускавшего двигуны, ворочавшего огромными винтами — лопасти скрещивались, набирая обороты. А техники заряжали барабан — цепляли шесть противокорабельных ракет Х-65СЭ. Четыре их товарки уже висели под крыльями.

К нам вразвалочку подошел пилот в комбезе, с гермошлемом под мышкой.

— Кто из вас — Михаил Петрович Гарин? — спокойно спросил он.

— Я!

Летчик улыбнулся моей армейской лихости, и представился:

— Павлыш, Юрий Алексеевич, командир «девяносто пятого». Прошу на борт!

Кивнув членам «экспедиции», он развернулся и пошагал к самолету.

— Ну, давайте! — я крепко пожал руки «провожающим».

— Етта… Увидимся, хе-хе…

— Ох, ты! — спохватился Дворский, движением плеча освобождаясь от рюкзака. Порывшись, он достал картонную коробку с артефактами, и протянул ее мне. — Держите, Миша! Вы уже и так директор НИИВ… Пора учреждать Институт Внеземных Культур!

— Спасибо…

Пряча коробку в свой рюкзак, я краснел, вспоминая «хватательный рефлекс», но Федор Дмитриевич по-своему объяснил мой румянец, пробившийся сквозь загар.

— Потянете, Миша, потянете! — засмеялся он. — А мы с Бур Бурычем еще что-нибудь с Луны вам подкинем! Ну, пока! Инночке привет!

— Обязательно, Федор Дмитриевич! Всем пока!

Я догнал Павлыша, и зашагал рядом.

— И куда мне, Юрий Алексеевич? — спросил со смирением.

— Ну, по всему «эмэсу» не слишком-то и разбежишься, — улыбнулся командир. — Там у нас две гермокабины — носовая и задняя. Заселитесь в корму. Ну, давайте! Мне сюда, вам — туда.

Командир пошагал к носу «стратега», а я — к хвосту. Под самым килем блестела остеклением кабина и торчали стволы спаренного орудия. Туда мне и дорога.

В тесном объеме задней гермокабины гостя встречал сам КОУ — командир огневых установок. Артиллерии в его хозяйстве я насчитал три спарки ГШ-23 — кормовая, верхняя задняя и нижняя задняя. Все полусферы под прицелом! Уж не знаю, как были устроены «эмэсы» в моем родимом гамма-пространстве, но здесь — так.

— Добро пожаловать! — театрально воскликнул КОУ, кругленький, лысенький и румяненький. — Занимаете место оператора. А сейча-ас… Музыка, туш! — он вручил мне металлический сосуд с герметичной крышкой.

— А… это что?

— Это? — засветился КОУ. — Это как бы писсуар! Заполняется вручную, путем поднесения к соответствующему органу. Объем — один литр, поэтому хлебайте жидкости поменьше, а то не влезет!

— Большое вам человеческое… — пробормотал я, усаживаясь. Спинка сиденья и чашка с парашютом стыковались под углом девяносто градусов — не особо развалишься. Военщина…

Борта и потолок кабины покрывала зеленая ткань вроде лавсана, прятавшая войлок. Ну, это в тех местах, где не переплетались шланги, трубы и кабеля. Я сидел пониже, рядом с люком в днище, а выше выпирала чашка сиденья КОУ — чуток виднелся его попенгаген и парашют.

— О, разбегаемся… — пробормотал лысый. — Слышь? Ты бы уперся нижней конечностью в порожек шпангоута, а верхними хватайся за трубы подачи воздуха!

Я послушался совета, и спросил:

— Трясет?

— О! — радостно донеслось сверху. — Скачешь, как мячик!

«Девяносто пятый» с ревом пронесся по взлетной, и я перестал чувствовать себя ковбоем на родео. Лишь вибрация гуляла по фюзеляжу — турбовинтовые скручивали воздух, вытягивая «эмэс» на высоту. В двух круглых блистерах по бортам невинно голубело небо.

«Пять минут, — облегченно улыбнулся я. — Полет нормальный!»

Тот же день, позже

Белград, Дединье

Сирены воздушной тревоги выли, не переставая, но их тоскливый надрыв странно успокаивал Гирина, даруя надежду.

На улицах стало безлюдно — опасность и страх, да сноровистые волонтеры увели толпы народа в убежища. Движение тоже замерло, лишь изредка шмыгали лихие такси или взревывали бронетранспортеры, качая рептильными передками.

— Вот и хорошо… — ронял Иван в напряге, выруливая. — Вот и славно…

Черная «Волга» гнала под сто тридцать, машину с визгом заносило на перекрестках, но атташе упрямо стискивал зубы. Он должен успеть! Должен! Иначе…

Гирин зарычал, отмахиваясь от гнусных мыслей. Милиционер в стального цвета пилотке да в смешных белых нарукавниках попытался было затормозить нарушителя, но вовремя разглядел дипломатические номера. И отдал честь промчавшемуся авто.

Выехав на широкий проспект, Иван рискнул глянуть в небо. В синеве шел бой — набрякшие бомбами «Торнадо» вяло увертывались от злющих «МиГов». С грохотом, по-над самыми крышами, пронесся редкий зверь — «Ягуар». Пара сброшенных бомб пролетела по дуге и вломилась в витрину трехэтажного дома. Что там за магазин был, Гирин не разглядел, выжимая акселератор.

Успел! Сдвоенным взрывом толкнуло твердь земную — первый этаж дома вспучился, выбрасывая клокочущий огонь, и стены, балконы, крыша с трубами — всё осело, размолачиваясь в прах. Пыль всклубилась, мешаясь с дымом.

Давешний «Ягуар» вернулся, перелетая улицу в обратном направлении, но что-то драной кошке поплохело — за истребителем-бомбардировщиком тянулся белесый шлейф парящего керосина. Полыхнуло…

— Ч-че-ерт… — заскулил Гирин, вжимая голову в плечи.

Чудилось, подбитый «Ягуар», кутавшийся в копотные полотнища огня, падает прямо на «Волгу»! И какой же он здоровенный…

Пронесло! Самолет грянулся сзади, закувыркался по проспекту, швыряясь скрученным металлом, полыхая и клубясь жирной гарью.

В открытое окно доносилось тяжкое буханье взрывов, надсадный стон форсажа. Мельком Иван приметил тоненькую фигурку на крутом изгибе крыши — парень или девушка мостили трубу ПЗРК на узком плече. Выхлоп! Ракетка, расправив стабилизаторы, скользнула к цели, факелом выписывая белесый прочерк.

«Близко уже… — успокаивал себя атташе. — Совсем близко…»

Под колеса лег асфальт престижного района Дединье, тихого местечка, застроенного виллами, да коттеджами. Нашествие и сюда дотянулось — пылала резиденция испанского посла. Пожар бушевал за останцами стен, сжирая все, что могло гореть.

Задыхаясь, Гирин высматривал «свой» особнячок. Как же Настенька радовалась этому, пусть временному, но дому! Как носилась, наводя уют — стелила ковры, вешала шторы… А Макс гордо заводил газонокосилку, и стриг густую траву за решетчатой оградой…

Сердце сжалось в томительном ужасе — крыши нет, и валит дым… Да нет же, нет! Это у соседей! А их самих вторую неделю нет дома — свалили, как только запахло боевыми действиями…

«Волга» резко затормозила у кованых ворот, и Гирин буквально катапультировался с места водителя. Толкнув вычурную калитку, пробежал меж пышных розовых кустов — и ворвался в холл.

— Настя! — заорал Иван. — Настенька! Макс!