Андрей Смирнов - Рыцарь
Сообщение было очень срочным. Раур едва не загрыз их, когда они с Энрике пытались дозваться графа. Но от шума Альфаро так и не проснулся. Энрике очень беспокоился. Несколько человек капитана Ортоньо смогли удержать собаку, накинув на нее сеть. Энрике приблизился и потряс графа за плечо. Альфаро издал тихий стон, его веки дрогнули. Он начал приходить в себя. Медленно, очень медленно.
Когда он очнулся настолько, что смог понимать, что происходит вокруг, Энрике изложил суть дела, ради которого пришел. Альфаро слушал его очень внимательно. Без раздражения, без гнева.
Мигель вообще не может вспомнить случая, когда его господин гневался.
Когда Энрике закончил, Альфаро взглянул на Ортоньо. Пальцем указал капитану на своего управляющего:
— Убей его.
Ортоньо выполнил приказ без колебаний. Потому что знал: помедли он хотя бы мгновение, мертвецов сегодня будет двое.
Когда труп унесли, палец указал на Мигеля. Помощник управляющего содрогнулся, встретившись глазами со своим господином.
— Ты, — сказал Альфаро, — займешь место Энрике. Помни, как он кончил. Никогда не прерывай мой сон, если я не откликаюсь на свое имя. Никогда. Даже если камни начнут падать с неба.
…Мигель слишком хорошо помнит тот день. И не смеет нарушить приказ. Хотя его сообщение куда важнее того, что три месяца назад принес графу Энрике. Но — не смеет.
Несмотря на уловку, к которой прибегли враги графа, Мигелю все же стало известно, для войны с кем именно собирается войско у них под боком, в землях Фернандо де Грасиане. У графа де Кориньи отличные шпионы. Везде. Сведения поступили вовремя. Теперь надо призвать вассалов и раздавить дерзкого врага. Но призвать вассалов может только синьор. Потеряно много времени, однако еще не поздно…
Но граф пребывает в волшебном сне….
…Через два часа Мигель снова заходит в покои своего господина. Там — все без изменений. Дух Альфаро витает где-то далеко. Может быть, в адской бездне, которая его породила.
…Альфаро не просыпается ни вечером, ни следующим утром. Мигель понимает: надо что-то делать. На свой страх и риск он посылает сообщение в Менханьо и Умберто де Коломьи, одному из вассалов графа. Это все, что он успевает. После пожара в конюшне у них не хватает лошадей.
…А потом уже становится поздно что-либо предпринимать: враги встают под стенами Кориньи. Начинается осада.
* * *…То обстоятельство, что я собираюсь развязать войну во время королевского мира, ни Хайме, ни двух других главарей не волновало. Они — всего лишь наемники. Какой с них спрос? Никакого. Топор — или, если верить слухам, петля — грозили только двум шеям: моей и Фернандо. Впрочем, я надеялся выиграть эту войну раньше, чем король Педро засуетится. Более того, я надеялся, что он не станет суетиться вообще. Я надеялся провести эту войну втихую.
Невозможно? В двадцатом веке — да. Но не в двенадцатом. Ни телефона, ни телеграфа, ни компьютерной сети здесь пока еще не изобрели. По моему мнению, были приличные шансы на то, что Педро может и не узнать о маленькой сваре, произошедшей на южных границах его королевства.
Куда больше, чем нарушение королевского мира, моих подручных взволновало имя человека, против которого им предлагалось сражаться.
— Дьявол! Вы должны были нас предупредить! — рявкнул Родриго Пуэро. Хайме пока молчал.
— Я предупредил. Только что.
— Я ухожу!
— Что ты сказал?! «Ухожу»?! Я что, ослышался?!
— Тысяча дьяволов! Это самое проигрышное дело, о котором я когда-либо слышал!
— Тебе-то не все ли равно?
— Я не хочу иметь дело с Альфаро.
— Струсил?
Родриго Пуэро с ненавистью посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я повернулся к Хайме и Санчо:
— Надеюсь, у вас-то коленки не задрожали при имени этого колдунчика?
Хайме вышел из задумчивости.
— Нет, — сказал он равнодушно. — Пока — нет. Посмотрим, что будет дальше и как пойдет осада. Если задрожат, я никого об этом предупреждать не стану. Уйду и все.
— Я остаюсь, — сказал Санчо.
— А я ухожу, — Родриго встал, — и увожу своих людей. Сейчас же.
— Стой, Родриго, — бросил я в спину смутьяну. — Ты не можешь уйти просто так.
Он настороженно оглянулся. Положил руку на меч:
— Почему же это?
— Вчера я заплатил тебе за неделю вперед. Верни деньги и убирайся.
Родриго злобно уставился на меня. Я усмехнулся. Пусть попробует вытянуть из солдат полученное вчера жалованье. Часть которого они вдобавок уже успели промотать. Сегодня полночи мне не давали заснуть пьяные вопли и визги шлюх, сопровождавших наше бравое воинство в двух крытых повозках.
Я его убедил.
— Семь дней, — процедил Родриго. — И ни дня больше.
— Сядь на место и послушай, что я тебе скажу. Я уверен, что через неделю все вы двинетесь отсюда обратно в Тортосу. С кошельками, набитыми золотом графа Кориньи. Долгой осады не будет. Я не собираюсь ждать, когда сюда подойдут войска вассалов графа. Лучше всего вообще обойтись без осады. Ворваться в Кориньи неожиданно, блокировать ворота, подтянуть основную массу войск и взять этот чертов замок прежде, чем они успеют очухаться. Но когда мы двинемся на юг от Фернандо, в графстве Кориньи отыщутся люди, которые пожелают сообщить своему синьору о нашем войске. Поэтому наша задача: отловить всех, кто попытается это сделать. Барон Фернандо даст вам в помощь своих егерей и лесничих. Людей, пригодных к такому делу, надо найти и отправить уже часа через два-три. А выступаем мы сегодня вечером, сразу же после того, как стемнеет. Два ночных перехода — и мы на месте.
* * *Кое-какие плоды моя идея принесла. М-да… кое-какие.
Следующим утром одна из таких групп изловила курьера, скакавшего из замка Кориньи. Курьер вез сообщение одному из баронов графа. Мол, все плохо, на нас идут войной, срочно собирай людей и двигай сюда.
Вызывала интерес и личность курьера. Это оказался мой старый знакомец, некто месье Лука. Когда я только очутился в этом мире, в эжльском трактире я познакомился с этим разговорчивым, дружелюбным и компанейским человеком. В те далекие дни я был наивен, доверчив и смотрел на окружавший меня новый мир широко открытыми глазами. Лука — по его собственным словам — работал курьером и вез какое-то письмо в Арль… Ага, как же! Шпионом он работал, вот кем. В Лангедоке он был одним из тех, кто «пас» меня по приказу графа.
Шпиона вздернули, предварительно допросив. Но узнали не много. Главное: идея о неожиданном налете на замок провалилась. Надо было придумывать что-нибудь новое. Притом срочно.
Поскольку о нас уже знали, я наконец отпустил Алонсо де Виллярробледо. Теперь его авантюра уже не могла принести никакого вреда.
Теперь не было необходимости двигаться ночью, и мы ринулись к Кориньи на всех парах. Вечером того же дня мы разбили лагерь на лугу в полулье от крепости, за стенами которой прятался мой враг. С места, где мы встали, открывался прекрасный вид на гору и светлый замок, украшающий ее вершину. Пока солдаты ставили лагерь, мы с Ги любовались крепостью и обсуждали варианты ее захвата.
— …Слишком узкая и крутая дорога, — сказал Ги, поставив ладонь «козырьком» для защиты от солнца. — Башни будет трудно по ней протащить.
— Зато наверху нет рва. Там сплошной камень.
— Угу.
— Видишь, вон там — площадка? По-моему, идеальное место для катапульты.
— Слишком близко.
— Установим щиты от стрел.
— Одна-единственная вылазка — и у нас нет катапульты.
— Оставим отряд для защиты.
— Андрэ, у Альфаро в замке — всего вдвое меньше людей, чем у тебя. Сколько солдат ты собираешься разместить там? Они положат твой отряд как…
— Нам ведь нужно, чтобы Альфаро только открыл ворота, правильно? Сколько-то отряд продержится. А тем временем мы перебросим основные силы. Это приманка, Ги.
— Ну, смотри сам. Я бы не стал рисковать единственной катапультой, которая у нас есть. Если ее сожгут, мы можем здесь всю оставшуюся жизнь сидеть.
Катапульта, о которой мы говорили, на самом деле являлась собственностью отряда Хайме Толстяка. В разобранном виде ее таскали за собой в обозе, катившемся обычно сразу после фургонов со шлюхами. При катапульте имелась специальная команда, возглавлял которую маленький немец Ульрих Ольгенштайн. Сейчас он руководил разгрузкой и сборкой своего детища.
Я посмотрел на его работу. Потом отыскал взглядом Рувима, слонявшегося без дела, и подозвал к себе.
— Что скажешь? — спросил я, кивнув на замок Кориньи.
Рувим посмотрел, прищурился и сказал то же самое, что и Ги:
— Деревянные башни не пройдут.
— И это все? Иосиф расхваливал тебя как гения инженерной мысли.
— А какую машину вам необходимо соорудить, дон Андрэ?
— Что-нибудь метательное, и помощнее. Наша катапульта от подножия горы до стен Кориньи снаряд добросить не сможет. Поэтому придется ставить ее вон там… вон на той площадке… Хотя это и рискованно.
