Александр Белый - Рождение державы
Погибших воинов, Петра, Степана и Панфила завернули в трофейный парус и похоронили на возвышенности, по дороге к будущей цитадели. Арсен сказал, что место здесь хорошее, светлое и душам их должно понравиться.
Как-то очень уж странно смотрел на бойцов Лучано, который привел с собой группу строителей. Они-то и стали помогать наводить порядок, но первое, что сделали, – так это выловили около трех тысяч оглушенных рыб, которых тут же стали солить и вялить. Можно было бы нагрести и больше, но вода в бухте стала кипеть от появившейся стаи акул.
И крабов тоже было много. Особенно первые дней пять после этого нападения с отливом на берегу оставались сотни и сотни очень крупных экземпляров.
Не обошлось и без новых неожиданностей: в трюмах трех незатопленных кораблей пряталось восемнадцать пиратов. Сначала их хотели отдать акулам, но Стоян не согласился. Увидев под скамейками цепи галерных рабов, решил трудовыми ресурсами не разбрасываться.
– В живых остались только самые трусливые и хитрые. Эти будут работать, такова цена их жизни.
И действительно, они-то и собирали трофеи, шмонали трупы и хоронили их в открытом море. Затем отмывали и очищали уцелевшие корабли, лебедками вытаскивали утопленников. Из их разговоров стало понятно, что потопленный первым корабль восстановлению не подлежит, но его можно пустить на ремонт двух других, и материалов будет даже больше чем достаточно.
Таким образом, флот князя мог пополниться четырьмя очень даже неплохими шестнадцатипушечными каботажными судами с запасным парусным вооружением, полным оснащением, зельем и припасом. Кстати, пушки первого утопленника тоже не пропали.
На фоне таких серьезных трофеев какие-то двести двадцать пистолей, пятьдесят девять мушкетов, две сотни абордажных палашей, три десятка ятаганов, три сотни разных ножей, а также пара тонн вяленых мяса и рыбы, четыре десятка мешков муки и разной крупы, десяток ящиков лимонов и куча барахла в виде одежды и обуви выглядели блекло.
Через месяц после этих событий произошло еще одно происшествие, которое скрасило унылое однообразие островного существования. Инициативная группа рабов в количестве шести человек (они были закованы по трое на цепи) предприняла попытку напасть на караульного и захватить одну из шебек.
Арсен их просто расстрелял из револьвера.
С этих самых пор и до прихода осеннего каравана на острове (по крайней мере в этой его части) было спокойно и тихо.
…Эту историю мы узнали гораздо позже. Когда она только случилась, мы еще были в замке и вели вполне себе мирную жизнь.
Сейчас мы возвращались с неудачного (по всеобщей точке зрения) похода к берегам Алжира. Ну не попались нам пираты! Никто не захотел на нас нападать! Не постреляли с каронад! Целая неделя коту под хвост!
Впрочем, если быть честным до конца, то прошла она для нас недаром. Просто за эту неделю мы стали более умелыми моряками.
Наш путь лежал через Сицилию. Шевалье Гийом обещал в это время быть в Сиракузах, там у него имелись какие-то дела. Там же нужно было договориться с несколькими шкиперами о перевозке из Хаджибея на Канары людей, лошадей, скота и разных других товаров. Правда, шевалье Гийом сказал, что с этой проблемой он сам поможет. Но главное для нас – он должен был привезти подложные документы на марсельскую приписку моих кораблей, говорил, что это не проблема. Надеюсь, обещание выполнит, так как переться в Высокую Порту с испанскими документами смерти подобно.
Первоначально речь шла о бумагах на два корабля, но полтора месяца назад письмом уведомил его о третьем – «Ирине». Возражений не последовало, поэтому думаю, что все будет в порядке.
– Интересно, – как бы про себя тихо сказал мой старпом, стоявший рядом на шканцах. – Как там наши бойцы, которые на Канарах?
Его интерес был известен абсолютно всем, Арсен Кульчицкий, который сейчас там находился, являлся его лучшим другом детства. А еще он беспокоился о благополучии своей младшей сестры, которая в Арсене души не чаяла.
– А что с ними случится? Ходят в караул «через день на ремень», а остальное время лежат на пляже да пузо греют.
Глава 3
Сиракузы хранили множество следов древней цивилизации: и древнегреческий театр, правда, уже без сцены; и часть крепостной стены, на которой погиб великий Архимед, защищая город от нашествия римлян; и амфитеатр гладиаторов, построенный уже самими римлянами. И если постройки этих древних культур простояли здесь от полутора до двух тысяч лет, то стены тюрьмы, по коридорам которой мне пришлось прогуляться, были построены вместе с крепостным комплексом императором Священной Римской империи Фридрихом II всего пятьсот лет назад.
Нет-нет, вели меня не под конвоем, а весьма предупредительно. Как некоего жалостливого доброжелателя, возжелавшего расстаться с сотней дукатов в пользу кредитора и городской казны и выкупить из долговой ямы обанкротившегося газетчика. В нагрузку к печатному оборудованию.
Встретившись в таверне с шевалье Гийомом и рассчитавшись за внешне вполне приличные документы, которые в порту Марселя предъявлять совсем не рекомендовалось, краем уха услышал за соседним столиком интересный разговор.
Молодые люди, прилично приняв на грудь, громко обсуждали неприятную историю, произошедшую с ними, а также их другом и компаньоном. В результате они потеряли работу, а средства производства в виде печатного станка и главный двигатель бизнеса Карло Манчини были арестованы.
Из подслушанного разговора удалось выяснить, что Карло слыл парнем шустрым, пронырливым, но обаятельным. Получив образование в Сорбонне – парижском университете, еще два с половиной года бродил по дорогам Европы, пока в конце концов не добрался домой, в родные Сиракузы.
Ничего хорошего его здесь не ожидало. Оставленные покойными родителями деньги ушли на жизнь да обучение, но Карло не унывал. Он вернулся, имея уже определенные планы: решил организовать выпуск еженедельного газетного листка. Дело было новомодным, но интересным и перспективным, такие листки сейчас выпускали только в европейских столицах да крупных городах. Однако, изучив данный вопрос еще в Париже, посчитал возможности массмедиа делом рентабельным даже в Сиракузах.
Карло позвал в компанию двух друзей, с помощью одной из своих любовниц взял кредит у некого благодетеля, привез из Венеции печатный станок и стал работать.
Судя по высказываниям молодых людей, наливавшихся вином за соседним столиком, было ясно, что газетенка пользовалась успехом. Здесь печатались все местные новости, иногда с пикантными подробностями, некоторые высказывания, стихи да сатирические заметки. С критикой власть имущих Карло был осторожен.
С самого начала их деятельности все было хорошо, и финансовые дела шли неплохо. Прибыль приносила даже простая реализация газет, но самый главный доход они имели от размещения объявлений торговых компаний. Но беда на голову сексуального мачо Карло все-таки свалилась. В виде влиятельного мужа очередной любовницы. Влиятельного настолько, что уже утром с газетчика затребовали немедленного возврата оставшейся части кредита, а к вечеру сунули в долговую тюрьму.
Во всей этой истории меня вначале заинтересовал единственный момент – печатный станок. Дело в том, что мои сшитые в книги записи, как бы с ними осторожно ни обращались (каждый ученик обязан был переписать каллиграфическим почерком), превратились в истрепанную макулатуру, и с этим нужно было что-то делать. Планировал, конечно, купить оборудование да обучить человека, но сейчас судьба помогла ускорить решение проблемы. Вот и пришлось прогуляться в местный острог.
Знал прекрасно, что первую печатную машину англичане создали в начале девятнадцатого века, но то убожество из деревянных щитов, валков и коробочек с наборными буквами, которое вынесли со склада конфискованного имущества, разочаровало до глубины души. Мой друг Серега, с которым в той жизни еще со студенческой скамьи сохранил добрые отношения, долгое время был вице-президентом издательской компании, а я частенько бывал у него в гостях. Так вот, в фойе на первом этаже их офиса был размещен музей древнего полиграфического оборудования, и одна из тех машинок мне очень подошла бы. Ничего в ней сложного не было, поэтому придется озаботиться и изготовить.
А компашка Карло Манчини общим составом в три человека продалась мне всем скопом за восемьсот талеров в год с предоставлением бесплатного жилья. То есть князь Михаил Каширский заключил с ними нотариально заверенный договор о полиграфических и издательских услугах, выполняемых на производственных площадях, находящихся на родовых землях, на девять лет.
По европейским меркам, условия найма очень приличные. Правда, говорить о том, что вернуться в Европу они теперь не смогут и через двадцать лет, не стал. Зачем людей расстраивать? Впрочем, если они будут адекватными, обижать не собирался, совсем даже наоборот.
