Виктор Шайди - Иероним
На землю опустилась ночь. Журчание ручья и стрекот цикад заполнили окружающую тишину. Покачиваясь на дрожащих ногах, я чувствовал, как тело быстро заживляет раны, и радовался, что все, может быть, происходит в реальности и, может, в конце пути меня ждет красавица тельхинка.
Голод напомнил о себе, и я, вложив вибрирующие клинки в ножны, направился в шатер. Воины отдыхали, лишь часовые смутными тенями выделялись в отблесках костра.
– Сахиб, гость покинул лагерь, – доложил Роган.
33
«Война!» – Мысль тяжелым камнем упала в душу, вызвав волну возмущения и негодования.
«Хотите – будет! И перевернет застоявшийся мир!» – решил я.
На моей планете всегда воевали, и так страшно, что здесь и не представляли. Уничтожали тысячи, миллионы людей ради веры, земель, завоеваний, ради идеологии и демократии, создавая превосходные машины для убийства и уничтожения всего живого.
«Сторонняя сила – не принят ни черными, ни белыми. Я всколыхну болото местного мирка, используя свои знания, создам новое, невиданное и могучее государство! Синтезирую скудные познания истории и веры, разгоню мелкое стадо божков и идолов! Создам совершенную государственную машину! Никто больше не сможет диктовать людям волю и нести мнимое просвещение! Дайте добраться до крепости Орлиное гнездо, и вы очень пожалеете, что из-за амбиций не оставили в покое чужака! Искореню рабство и подарю людям свободу и закон, равенство и порядок!» – негодовал и злился я.
Перевернув стол с едой и ударом затушив светильник, я, не сняв доспехов, упал на ложе так, что подпрыгнул мирно дремавший Адольф и испуганный часовой заглянул поинтересоваться, все ли в порядке. Я укутался в шкуры, но сон не шел. Вампал, видя состояние хозяина, не лез с репликами и замечаниями.
Война требовала приготовлений и спокойствия. Светильник обидчиво фыркнул, неохотно принимая искры кресала. Веселый огонек поселился на фитиле, отбив у мрака необходимое пространство. Пузатый рейдовый рюкзак, заботливо поставленный Роганом у изголовья, – последняя нить, связывающая с современным миром.
Ничто так не успокаивает, как чистка и перекладывание драгоценного имущества.
Усевшись поудобнее, я вывалил добро на ложе и принялся приводить в порядок, решая, что может понадобиться в походе. Вычистил любимый АКМ, заботливо перебрал каждый патрон. Восемь полных магазинов – двести тридцать девять патронов (один выстрел сделал в пещере, испытывая на прочность панцирь), две пузатые гранаты для подствольника, одна ручная осколочная.
Негусто. Но лучше, чем ничего.
Повозившись, старательно проверил крепление подсумка на поясе и плотно запихал четыре магазина. Поправил ремешки кобуры с пистолетом и ножа разведчика. Гранты, тщательно обмотав промасленными тряпицами, пришлось уложить в карманы плаща. Старинный 5МР-40 заботливо положил в рюкзак, вместе с шестью пеналами. Патроны россыпью, аккуратно завязанные в тряпичный узелок, покоились на дне мешка.
Время старого оружия еще не пришло. Пусть полежит.
Накидка, фляжка с остатками спирта, порядком опустевшая аптечка, заботливо выстиранные бинты, спальник, теплоизоляционный коврик, полупустая газовая горелка, фонарик, бинокль и планшетка – остатки былой роскоши.
Сортировка сокровищ принесла успокоение, и я, задув обиженный светильник, не раздеваясь уснул.
Утром, быстро сделав моцион и погрузив имущество, отряд тронулся в путь. Погода обещала невыносимую жару. Чистейшее, без тени облачка небо полыхало ярким рассветом. Ветер, взяв выходной, отдыхал в безмолвной листве деревьев. Я трясся в седле, терзаясь тяжелыми мыслями и чувствуя себя загнанной в угол мышью.
«Сторонняя сила» – изречение Адольфа терзало разум.
Я перестану быть сторонней и стану главенствующей. Война так война!
Все встало на свои места: есть мы, и есть враги. Наш маленький отряд и силы нерасторопного мира.
Необходимо быстрее добраться до спасительных каменных стен крепости, начать реформы и зарождение новой веры, нового государства.
Первой целью будет объединение несчастных, но богатых земель герцогства, ставших жертвой войны света и тьмы – как ни парадоксально звучит. Вечная драка мифических и непримиримых врагов, не желающих понять, что нужны друг другу. Плохо лишь одно: жертвы – люди, принимающие одну из сторон.
Сколько зла принес вечный раздор?
Почему нельзя оставить в покое несчастное человечество, для которого дарованная Господом возможность свободного выбора стала карой, и теперь оно слепым котенком тычется, набивая шишки?
А двумя взбесившимися псами дерутся свет и тьма, преследуя корыстные цели. Душа – частичка Бога – стала разменной монетой в схватке. Различные религии так тесно переплелись, что давно перестали являть собой эталон, а стали страшным симбиозом, смешавшим зло и добро. В современном мире – отринуты, как не оправдавшие надежд, и за каждой тянется кровавый след фанатиков и невинных жертв.
Пути Господни, как и замыслы, непостижимы – давно известно.
Теперь я прикоснулся к сокровенным знаниям устройства окружающего мира и понял – все намного сложнее, чем объясняли религии. Негодование и недовольство сложившимся положением разрывало меня на части. Я не хотел быть проводником чьей бы то ни было воли. Вернуться в счастливое ничегоневедение, не ощущать и частички противоестественного – неосуществимо. Само мое существование – капля, взбаламутившая омут здешнего мира, катализатором усилила противостояние старых идейных врагов, поставив меня между баррикад.
Дверь и выход – подождут.
Спокойно уйти мне не дадут, а бросить ставших мне близкими несчастных доверившихся людей я не мог. Разведка своих не бросает!
Приходилось выбирать одно – войну против всех. Цель – обеспечить людям хорошее будущее, загнать глупых здешних мнимых повелителей в такие рамки, чтобы почувствовали себя так, как сейчас чувствую я, и поскорей помогли покинуть планету.
Сделать это добровольно не пожелали, хотели одного – скорейшей моей смерти, а с этим условием я категорически не согласен.
Видя угрюмое настроение герцога, сержанты безмолвствовали, и Адольф держался подальше в обозе. Я жаждал битвы, хотел разметать и рассеять врагов и показать – они не правы, и лучше бы жить в мире или умереть и больше не мучиться. Но нестись сломя голову и нападать на ни в чем не повинные деревни, ища смерти, я не хотел. Чувство самосохранения, как ни странно, не было мною утрачено и сдерживало сиюминутный порыв.
Судя по карте, сегодня караван перейдет границу Харифского виконтства и приблизится к краю Дикого леса, а там до крепости рукой подать.
Может, и решатся проблемы сами собой…
Безжалостное солнце поднималось по кристально чистому небосводу, неумолимо укорачивая тени и накаляя железные доспехи. Дорога, неторопливо пыля, вползала на лысую сопку. Назойливые насекомые, тучей облепившие караван, не улучшали настроения. От мрачных мыслей меня отвлек Тюрик.
– Мой лорд, дозор доложил, в нашу сторону движется небольшое конное войско под флагами виконта Артира!
Наконец-то началось!
– Ускорить движение! Необходимо быстрее подняться на вершину сопки! – крикнул я, пришпорив коня.
Освежающий ветер ударил в лицо. Конь перешел на галоп, выбивая копытами темные куски почвы. Первым оказавшись на вершине и ожидая воинов, на ходу берущих тяжелые копья с телег и выстраивающихся в линию, я оценивал обстановку.
Сопка, слегка пологая в сторону врага, давала небольшое преимущество и могла незначительно снизить скорость наступающей конницы. В километре от нас неторопливо и уверенно разворачивался вражеский отряд, приблизительно около сотни конных воинов с небольшим обозом, груженным каким-то имуществом и связанными людьми. Вдали, прячась за горизонт, стелился черный дым пожара. В груди кольнул страх.
«Слишком много!» – мелькнула мысль, и рука коснулась висевшего под плащом верного АКМа.
– Мой лорд, точно Артир! Разорил деревню соседа и движется домой. Некстати оказались мы на его пути, – осадил рядом лошадь Трувор.
Сержант успел взять с телеги копье, толстое древко вздымалось к небу, блестя на солнце стальным тяжелым наконечником.
– Нет, неспроста… – промолвил я, рассмотрев среди всадников знакомую фигуру в сером одеянии.
Монах то и дело показывал рукой в нашу сторону, и всадники неспешно перестраивались в боевой порядок, плотно смыкая ряды. Видать, уверенность в легкой победе позволяла не торопиться, растягивая удовольствие, а может, простая неорганизованность?
Но и мои воины не зевали, тренировки даром не прошли.
Я с гордостью наблюдал за слаженностью действий. Отряды правого и левого крыла, вооружившись копьями, занимали места справа и слева. Сзади повозки выстраивались в колонну по три. Девчонки соскакивали с подвод, спешно треножа запряженных лошадей и завязывая им глаза платками. Животные не должны видеть предстоящую схватку, а то могут испугаться и понести.
