Юрий Корчевский - «Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
двигателя, ночную темноту прорезал свет фар. Полуторка свернула с дороги на поле, и лучи фар высветили белое пятно парашюта и сброшенный груз. Послышался стук дверцы и тяжелый шлепок.
Свет фар приблизился к нам. Водитель подрулил, направив яркие лучи от фар на пространство под деревом. Из кабины вышел довольный Андрей, подошел к нам.
– Груз с парашютом в кузов закинул, – пояснил Андрей. При свете фар мы осмотрели ногу агента. Не повезло ему:
голень сломана, перелом открытый, брючина порвана, кости торчат, кровища.
Я снял с агента ремень и перетянул ногу ниже колена. Андрей перевязал его прямо поверх брюк своим индивидуальным пакетом. Потом водитель и Андрей перенесли покалеченного в кузов полуторки.
– Все, едем, – сказал Свиридов.
– Нет, парашют надо снять.
– На кой черт он тебе сдался?
– Его с дороги видно, разговоры разные пойдут.
Я полез на дерево. При свете фар все-таки было видно – куда лезть и какие ветки выдержат мой вес. Ухватился за подвеску, дернул раз, другой… Парашют немного сдвинулся с кроны дерева. Я дернул посильнее и чуть сам не свалился, потому что полотно соскользнуло с ветвей.
Я опустился ниже, дернул снова. Остатки парашюта зашелестели по веткам и плавно осели на землю большим белым пузырем. Парни живо подхватили его, скатали рулоном и забросили в кузов.
Спустился и я, только чудом не поранив и не выколов в темноте глаза.
Мы забрались в кузов.
Свиридов захлопнул дверь кабины:
– Давай, гони в отдел.
Водитель выжимал из полуторки все, на что она была способна, и нас трясло немилосердно.
Пятнадцать минут, и мы – в городе. Подкатили к отделу СМЕРШа. Выгрузили сброшенный с самолета тюк, Сахно и незнакомого напарника его отвели в камеру подвала. Андрей уехал с покалеченным диверсантом в госпиталь.
Несмотря на поздний час, Сучков ждал возвращения группы.
Я доложил полковнику о выброске груза и захваченном парашютисте.
– Где он – давай его сюда.
– В госпиталь Никонов его повез – приземлился неудачно, ногу сломал.
– Когда допросить его можно будет?
– Не могу сказать – я не врач. Андрей вернется, доложит.
– Тогда несите сюда «посылку», посмотрим.
Мы со Свиридовым занесли тюк из коридора в кабинет, расстегнули пряжки на ремнях. Добротно упаковали груз немцы!
Вскрыли брезентовый тюк. Тщательно упакованные, в нем лежали четыре батареи к рации, толстая пачка денег купюрами разного достоинства, несколько пачек документов.
Сучков сразу ими заинтересовался – положил на стол и стал просматривать. Мы же с капитаном продолжали вытаскивать из тюка его содержимое: два пистолета «вальтер-РР» и несколько пачек патронов к ним, несколько толовых шашек и отдельно – детонаторы и бикфордов шнур. Наверняка для диверсий на железной дороге. А в довершение всего уже со дна тюка извлекли башмаки – новые, 42-го размера. Я удивился – немцы что, уже и обувать агентов решили?
Сучков взял у меня из рук ботинок, повертел в руках, взял второй. К нашему изумлению, каблук повернулся в сторону, открыв небольшой тайничок.
– Вот для чего ботинки, поняли?
Мы со Свиридовым переглянулись. Раньше с такими хитростями мы не сталкивались.
К зданию отдела подъехала машина, и быстрым шагом в кабинет Сучкова вошел Андрей.
– Хирурги ногу агенту прооперировали, говорят – сложный перелом, – сообщил он полковнику.
– Кто с агентом остался?
– Никого, он сейчас под наркозом, хирурги сказали – только к утру отойдет.
Сучков покачал недовольно головой, взялся за телефон.
– Митрошкин, направь двух вооруженных людей в госпиталь, в хирургию. Там сегодня оперировали немецкого агента. Пусть потом в отдельную палату переведут, охрану поставь – одного у дверей, второго у окна.
Сучков положил трубку.
– Давайте сюда Сахно, послушаем, что скажет.
Сахно запираться не стал – да с такими уликами это бесполезно. Рассказал все: как прикончили двоих железнодо-
рожников, как забрали их документы и как легализовались в Конотопе, устроившись на работу.
– Группа состоит из шести человек, главного я – ну Христом Богом клянусь! – не знаю. Но должен знать радист.
– Федотов? – уточнил Сучков.
Сахно кивнул головой.
– А буфетчик в пивной?
– Он лишь связной, почтовый ящик.
– С тобой второго задержали, какова его роль в группе?
– Жаден до беспамятства, за деньги мать родную продаст. Его Федотов где-то подобрал, выполняет разовые работы – поднести, проследить. Все, естественно, за деньги.
– Кто из агентов действует в наших частях?
– Есть кто-то, в танковой армии служит. Я его мельком видел один раз, ходит в форме, на погонах – большая буква «Т» из полосок. Я погон не знаю, нас забрасывали, когда еще на петлицах кубики, шпалы да треугольники были. Он на связи с Федотовым.
«Ага, на солдатском жаргоне это – «старшинский молоток», – вспомнил я, – выходит «крот» – старшина! Уже проще будет искать».
Сучков продолжал допрос:
– Его настоящее имя?
– Кого?
– Да Федотова же!
– Степан.
– Это по документам.
– Его на самом деле так зовут, а фамилия – Коляда. Мы с ним в одном полку служили – в 41-м году. Вместе и в плен попали, ну а уж оттуда немцы в Винницу, в разведшколу направили. Забрасывались вместе. Нас сначала трое в группе было, при выброске один погиб. Потом уже главного прислали, он группой и руководит сейчас.
– Ну, должна же у вас какая-то связь с главным быть – на всякий случай.
– Есть, есть такая, – закивал головой Сахно. – Я в пивной буфетчику должен пустой коробок спичек отдать.
– А потом?
– Он сам меня найдет. Думаю – адрес мой он знает и в лицо меня видел. А меня не убьют? – спросил Сахно с дрожью в голосе.
– Ты же бывший боец Красной Армии, присягу перед товарищами давал, а пошел врагу служить! Если и вправду
раскаиваешься в предательстве Родины и будешь следствию помогать – суд учтет, дадут срок вместо вышки.
– Я со всем нашим удовольствием! – оживился Сахно. – Только жизнь сохраните. Я же не хотел, так вышло… – губы его задрожали.
Сучков позвонил, и задержанного увели.
– Что делать будем?
– Брать надо всех! – горячо заявил Свиридов.
– Всех – это кого?
– Буфетчика да Федотова этого – он же радист!
– А если он не расколется? Ведь главного группы и агента в танковой армии только он знает, – Сучков мучительно размышлял, ошибаться на финише операции нельзя.
– Главного может выманить Сахно, передав условный знак через буфетчика, – рассуждал Свиридов. – Или он, или Федотов агента сдадут. Наступление скоро, а эти гады сведения немцам продолжают передавать.
Сучков задумался, в кабинете повисла звенящая тишина.
– Значит, так, – прервал затянувшееся молчание полковник, – лейтенант Колесников, ты кондуктора Федотова-Коляду глубже всех проработал. И потому приказываю тебе немедленно задержать его и доставить в отдел – только по-тихому. Будешь в операции захвата старшим. Буфетчика пока не трогаем. Надо его использовать по полной программе. Капитан Свиридов, завтра берешь Сахно, чтобы передать буфетчику условный сигнал – пустую спичечную коробку. Немного активизируем диверсионную группу, пусть главный их засветится.
Мы вышли из отдела. Я назвал водителю адрес дома Федотова, точно зная, что он сегодня не работает. Мы залезли в кузов полуторки.
Вот и нужный нам Харьковский проезд. Я поглядывал на номера нечетной стороны. Не доезжая двух-трех домов до нужного нам дома номер 7, я хлопнул ладонью по кабине. Машина остановилась.
Я подошел к водителю:
– Приготовь оружие, если кто из дома выбегать будет – задержи.
И – к своим парням:
– Никонов, как во двор войдем, обойди дом с тыла – вдруг Федотов огородами уйти попытается. Мы со Свиридовым идем с переднего входа.
– А если во дворе собаки?
– Собак еще немцы всех перестреляли.
Я толкнул калитку – закрыта. Подпрыгнув, нащупал на обратной стороне щеколду, откинул. Вошли во двор. Андрей сразу метнулся вправо и вдоль стены скользнул к тыльной стороне дома.
Мы достали пистолеты, встали с обеих сторон входной двери. Я постучал. При захвате вооруженного противника оперативные работники не вставали напротив двери – столько уже людей погибло, когда противник начинал стрелять сквозь двери.
Хриплый спросонья голос спросил:
– Кто там?
Я ответил:
– Из вагонного депо, срочно на работу вызывают.
Щелкнула задвижка, дверь приоткрылась и выглянул
всклокоченный Федотов. Я дернул за край двери, ногу – в дверь, мы со Свиридовым мгновенно навалились с обеих сторон, повалили его на крыльцо и связали руки веревкой.
– Николай, присмотри за ним.
Держа оружие в руке, я заскочил в дом.
