Василий Кононюк - Ольга. Часть 2
— Гляжу, знакома тебе, Яков Владимирович наша разведчица? — спросил Кузнецов.
Он был удивлен очевидным для всех желанием наркома ВВС спустить произошедший эпизод на тормозах и превратить его в шутку. Лично ему эта разведчица, с которой он несколько раз пересекался за последние полгода, активно не нравилась. И каждый раз весьма раздражала своей бесцеремонностью, всезнайством и умением добиться желаемого любыми способами. Поэтому он был намерен завтра же с утра звонить Артузову, о чем с присущей ему прямотой, не дожидаясь ответа на вопрос, уведомил Смушкевича.
— Дело твое, Николай Герасимович, но я тебе не советую. Говорю тебе это только потому, что уважаю тебя, как командира и не хочу, чтоб у тебя были неприятности. А знаю я о ней немало. Как она мне сама заявила, курирует наша Революция Ивановна во внешней разведке все вопросы, связанные с развитием ВВС во всех ведущих странах мира. Так что она скорее наша, а не ваша, товарищ нарком. Порученца ее видел, сержанта НКВД Колядко? Мне люди говорили, которым я верю, как отцу родному, что раньше эта девица была в личной охране бывшего наркома внутренних дел. А теперь порученец старшего лейтенанта внешней разведки Светловой. Смекаешь? Если захочешь узнать о ней побольше, заходи ко мне в номер, посидим, у меня коньяк хороший есть. Я тебе много интересного расскажу…
— Коньяк я свой принесу, ты закуску готовь… только посидеть по-человечески не получится… завтра нормы сдавать…
— Какие твои годы, Николай, ты же моложе меня.
— Не… с перепою бегать, последнее дело. Так что ты свою бутылку, как придешь, сразу прячь подальше, на завтра останется.
— Как говорил один умный человек, — «Не беспокойся о дне завтрашнем, даст Бог день, даст Бог пищу. У каждого дня достаточно своих забот». Очень правильные слова, Николай.
— Сдается мне, Яша, что ты Библию цитируешь, а это опиум для трудового народа. Так что бутылочку запрячь и не вздумай доставать.
Вторую бутылку наркомы все же достали и после пришедшего после этого просветления сознания, решили завтра пять километров не бежать. В конце концов, кто-то же должен и с секундомером на финише стоять, и количество отжиманий считать. Оба решили эту нелегкую миссию взвалить на свои плечи.
* * *Злая на себя, Ольга вернулась в номер и сразу же достала стакан и бутылку коньяка.
«Эта работа меня доконает…», — тоскливо подумала она, отхлебывая ароматный напиток маленькими глотками и катая его во рту. За окном шумел ветер, косые полосы дождя и мокрого снега ложились на стекло. По настоятельному указанию товарища Сталина, Ольга заканчивала свой фундаментальный труд о путях развития мира в ближайшие сорок-пятьдесят лет, и чувствовала себя как загнанная лошадь, которую давно пора пристрелить. Сегодня она в очередной раз сорвалась и наговорила лишнего, причем в присутствии двух наркомов…
«Конец ноября в Ленинграде, это самое мерзкое время… в Москве — снег, мороз, люди на лыжах бегают, а здесь тьма египетская…», — она не знала что такое «тьма египетская», и имеет ли она отношение к ленинградской погоде, но словосочетание ей нравилось.
В последнее время ее мучила бессонница. От таблеток ей было плохо, на следующий день голова ничего не соображала и она отказывалась их принимать. Заменяла коньяком. Сперва ей хватало рюмки на ночь, но недолго. Последние две недели, она вечером медленно, по глоточку выпивала полбутылки. Только после этого могла заснуть.
Серьезно действовало на нервы, что ни она, ни Артузов не знали планов вождя по отношению Финляндии. Своими глобальными задумками Сталин не делился ни с кем. Ольга вместе со своим непосредственным начальником долго гадали, какой был смысл возвращать Бесарабию, если никаких планов по ее защите не существует, и зацепиться там не за что. Степная местность, идеальная для ударов механизированными частями. Единственный город, в котором можно организовать полноценную круговую оборону — Кишинев. Что лишено всякого смысла.
Был определенный резон завербовать молодежь на работу в промышленные центры и многочисленные стройки, ведущиеся по всей стране. Рабочие руки всегда нужны, а если они могут попасть к противнику и усилить его, то это уже не определенный резон, а насущная необходимость. Были и другие причины, ведь на прямой вопрос — изменит ли сдержанность СССР позицию Румынии в будущей войне, Ольга однозначно ответила — нет. После поражения Франции и Англии на континенте, смена Румынией своего внешнеполитического сеньора и выстраивание с ним торгового и военно-политического союза станет безальтернативной реальностью. Поэтому с точки зрения глобального противостояния ничего не менялось.
Основное возражение Ольги состояло в ограниченности организационных и военных ресурсов, которые так или иначе, придется задействовать в Бесарабии, одновременно озаботившись вопросом их своевременной эвакуации. Но у товарища Сталина был свой взгляд на ситуацию. Ольге особенно запомнилась мысль, высказанная Артузовым, когда они обсуждали этот вопрос:
— Возможно, главная причина, по которой товарищ Сталин решил не откладывать вопрос с Бесарабией, это то, что ты давала небольшой шанс на нейтральную позицию, которую займет Румыния в случае войны с Германией. Не всегда худой мир лучше доброй драки. Если твой сосед прячет нож в рукаве и тебе приходится постоянно ожидать удара в бок, то лучше порезаться, но сломать ему руку, а нож отобрать.
Особых смыслов воевать зимой с Финляндией Ольга найти не могла, но ситуация развивалась стремительно, тон статей в отношении Финляндии становился все жестче, и все шло к тому, что скоро могут заговорить пушки. Поэтому наибольшее, что она могла, это успеть изготовить и опробовать новые бомбы, а также новые способы их доставки. Испытания прошли успешно, и оставалось надеяться, что это оружие найдет свое применение в будущем конфликте.
Разрабатывая концепцию нового оружия, Ольга сформулировала несколько основных принципов, которым оно должно соответствовать.
Во-первых, не привлекать лишнее внимание. Как известно — хочешь спрятать листок, спрячь его в лесу. Поскольку самым массовым в прибрежной авиации становился штурмовик Ил-2 (его использовали и как штурмовик, и для топ-мачтового бомбометания, и как торпедоносец), то и новое изделие внешне должно было быть максимально на него похожим. И всегда действовать в группе со штурмовиками, чтоб истребители и зенитки противника не могли его идентифицировать до начала атаки.
Во-вторых, выбирая между самолетом начиненным взрывчаткой и сепаратной бомбой, выбор был сделан в пользу последней. Винтовой самолет, слабо смахивает на бронебойный снаряд, а пытаться его переделать в последний, означает нарушить первый принцип. С другой стороны, самолет заправленный бензином сам по себе создаст достаточный фугасный эффект на верхнем уровне цели. Носимая же бомба, должна иметь ярко выраженные проникающие способности, чтоб добраться до самой печенки. Таким образом, эффект от применения разработанного оружия, будет максимальным.
Для взлома береговой обороны Финляндии и борьбы с ее немногочисленным флотом применение новых изделий было некритично. Вполне можно было засыпать артиллерийские доты бочками с горючей смесью, дымными бомбами и снарядами. Ослепив их на некоторое время, расчистить фарватер и высадить десант на острова. Времени и человеческих жизней это стоило бы не в пример больше, но цель была бы достигнута. Правда, за это время к городу могли успеть подтянуть подкрепления, и задача захвата плацдарма могла усложниться, но неразрешимой бы не стала.
Но применение нового оружия в реальном военном конфликте не прошло бы незамеченным и не скрылось бы от любопытных глаз разведок различных стран. За это им деньги платят и часто весьма немалые. Особенно стран ведущих или планирующих боевые действия на море. Ведь новое оружие имеет ярко выраженное морское применение. Это бы подстегнуло в нужном направлении мыследеятельность изобретателей и военных, ставящих им задачи. Ведь достаточно знать основную идею, детали каждый может придумать свои. А это, в свою очередь, обещало, что война на море и в океане станет более ожесточенной и менее предсказуемой. Что со всех точек зрения было хорошо.
В комнату стремительно ворвалась раскрасневшаяся Галя Колядко, которая сразу по приезду закрутила роман с молодым неженатым комдивом и в комнате с тех пор не появлялась.
— Что-то случилось, Галя?
— Дмитрий Иванович желают выспаться перед завтрашней пробежкой и берегут свои силы… ты знаешь, что он меня попросил?
— Чтоб ты мне за него слово замолвила?
— Представляешь, какой козел оказался… а с виду настоящий мужик, герой!
Оля взяла гитару и тихонько запела:
«Amor, amor que esta erido
Amor, amor que esta erido
erido de amor uido,
erido, muerto de amor…
…
Bisturi de quatro filos
bisturi de quatro filos
garganta rota y olvido…
…
erido, muerto de amor…»[12]
— Это, Галка, песня о том, как умирает раненая любовь… умирает, как соловей, которому острый четырехгранный мизерикорд вскрыл горло и уже нет ни слов, ни звуков… лишь умирающая любовь. Песню — как о тебе писали, а написал мужик… парадокс…
