Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Сон,

Светлый счастья сон мой, Эсмеральда.

Стон,

Грешной страсти стон мой, Эсмеральда.

Он

Сорвался с губ и покатился камнем вниз,

Разбилось сердце белокурой Флер-де-Лис.

Святая Дева, ты не в силах мне помочь.

Любви запретной не дано мне превозмочь.

Стой,

Не покидай меня безумная мечта,

В раба мужчину превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. 99

— Волшебно!

— Я напишу музыку, и скелет либретто, а ты, если есть желание, берись за текст.

— А можно?

— Не можно, а нужно. Ноты и наброски либретто я пришлю.

Прощаемся мы в скверике, напротив гостиницы.

— Юра, наверное, ты устал, может, зайдёшь ко мне в гости?

— Не могу, извини.

— Юра, мы завтра встретимся?

Я не против встречи, мне приятно общество этой женщины, но чуйка говорит, что охота уже объявлена, флажки выставлены, охотники расставлены по номерам, и вот-вот раздастся сигнал загонщикам гнать меня под выстрел. Правду говорить нельзя, придётся врать, ничего тут не поделаешь.

— Не знаю. Я всё-таки приехал по делам. Очень может быть, что я завтра умотаю в Астрахань.

— Но ты сообщишь мне, когда уедешь, чтобы я пришла проводить? А ещё лучше, поедем вместе.

— Постараюсь сообщить. Только понимаешь, Катя, это мои друзья собираются ехать, а я вместе с ними, поскольку у них машина. Мы давно собирались съездить в дельту Волги в Астраханской области. Всё завязано на моём приятеле, которого должны отпустить с работы, а в какой день это произойдёт — неизвестно.

— Понимаю. — поникла Катя — Меня с собой вы не возьмёте.

— Катюша, это чисто мужская компания. Рыбалка, купание, две двухместные палатки на шесть человек. И возможность расслабиться, выкушать водочки, поговорить о своём, мужском, не опасаясь травмировать нежный женский слух обсценной лексикой.

— А после поездки ты мне позвонишь?

— Позвоню. Если буду в Москве. Если буду в Караганде, Одессе, Москве, Новосибирске или Минске, тоже позвоню. Я ещё не решил, где остановлюсь.

— Но ты позвонишь, где бы ни был. Слово?

— Слово.

Катя бежит через дорогу к гостинице, а я разворачиваюсь, и топаю в свою сторону. Ноги гудят зверски. Сегодня я с раннего утра пешкодралом, впрочем, скоро вытянусь на кровати и спать. Спать!!! Будильник я отключу, и буду дрыхнуть до обеда. Нет! До ужина!

Что поспать не удастся, я понял, переступив порог гостиницы. Дежурная за стойкой так и сказала:

— Юрочка, там у тебя в номере товарищ из КГБ, у него срочное дело, поэтому мы его впустили.

— Из КГБ? Весь такой в форме и при оружии?

— Ну, какая форма и оружие! — смеётся дежурная, и я вспомнил её имя: Светлана Анатольевна — Товарищ предъявил удостоверение. Всё чин по чину.

— Спасибо, Светлана Анатольевна. Пойду, узнаю, что нужно товарищу. Хотя, наверное, всё же схожу в душ. Очень уж я грязный сегодня.

В номере, вольготно развалившись в кресле, сидит высокий, жилистый мужчина лет сорока или чуть младше. Взгляд волчий, улыбка не лучше. Впрочем, секунду спустя взгляд становится тёплым, а выражение лица необыкновенно человечным.

— Здравствуйте, дяденька! — с порога врубаю я тумблер дурака.

— Здравствуй, Юра! — лучится волк — Я капитан Квятковский, прибыл от имени и по поручению Сергея Ивановича Огольцова. Он просит тебя приехать к нему.

Пароля нет, фамилия польская. Дело тухлое, даже принюхиваться не надо.

— Надо так надо. Только я сегодня весь день на ногах, пропотел, носки вонючие. Я сейчас только в душе ополоснусь, поменяю бельё, носки и мы поедем. Вы же на машине?

Беру небольшую спортивную сумку, где сложены носки, трусы и майки. Кроме них, в сумке килограмм алма-атинских конфет, предназначенных для подарков, а в жёсткой рамке, создающей каркас сумки, спрятаны деньги. Большего мне не взять, все вещи остаются врагу, да и хрен с ними, с вещами! Будем живы, будут и вещи.

— Хорошо, Юра. Только ты постарайся поскорее, хорошо?

— Не беспокойтесь, я быстро. А что случилось с Сергеем Ивановичем?

— Заболел. Какие-то проблемы с сердцем.

Перед ответом пауза. Практически незаметная, но всё же.

— Ага! Вы подождите, товарищ капитан, я недолго!

Душевая комната находится направо, в конце коридора. Сама душевая оборудована пятью кабинками и двумя раздевалками. В правой раздевалке имеется узкое и высокое окно, выходящее на неширокий карниз.

Мне чертовски повезло, что удалось поселиться именно в этой гостинице: это не гладкое строение эпохи хрущёвской борьбы с архитектурными излишествами. Наоборот! Здание принадлежит к славному стилю конструктивизма, дающего не только усладу глазам, но и надёжную опору рукам и ногам всяким доморощенным скалолазам вроде меня. Вылезаю из окна, и насколько возможно плотно закрываю створку. Может, не сразу сообразят, что я удрал через него. Сумку за спину, жопку в горсть, страх задавить, вниз не смотреть! Три шага по карнизу, крепко держась за длинный кирпичный выступ, а вот и пожарная лестница. По лестнице мухой взлетаю на крышу и, стараясь не грохотать по железной кровле, мчусь к дальнему концу здания, где такая же пожарная лестница даёт мне возможность спуститься во двор, окруженный ветхим забором. За забором — задворки вагонного отстойника Ленинградского вокзала. Четыреста метров среди рядов вагонов, ждущих своей очереди на формирование или ремонт, и я вижу вдали конец платформы пригородных поездов, и стоящую электричку. Новенький, безумно красивый «Глобус» светит габаритными фонарями. Только подожди меня, чудесное творение рижских вагоностроителей, не уезжай, ради всего святого! Бег с ускорением, я вспархиваю на платформу, влетаю в вагон, и тут дверцы с шипением захлопываются за моей спиной. Электричка трогается, стремительно набирает скорость, разрывая дистанцию между мной и возможными преследователями, а я стою в тамбуре, жадно глотая шершавый воздух воспалённым горлом. Постепенно успокаиваюсь, гляжу сквозь стекло двери в салон вагона. Надо грамотно выбрать попутчиков, и тут мне снова везёт: скромно одетые мужчина и женщина лет сорока, приветливо мне кивают:

— Везучий ты парень! Ещё секунда, и опоздал бы, а следующая электричка только утром в пять.

Отдышавшись, сажусь к ним:

— Да, повезло. Я уж напрямки бежал, чтобы сократить путь. Вот только билет купить не успел.

— Да ничего страшного! Мы контролёру скажем, что ты опаздывал, да и всё. Что он не человек что ли? Как тебя зовут?

— Спасибо за заботу. Меня зовут Юра.

— Я Павел, а это моя супружница, Клавдия.

— Очень приятно.

Через полчаса пути Клавдия завозилась в сумке и вынула бутылку и эмалированную кружку.

— Что-то мне попить захотелось. Вот яблочный узварчик 100 есть. Пашенька, хочешь узварчику? А ты, Юра?

— Кружка-то одна. Как пить будем? — говорит мужчина.

— Ничего страшного. — говорю я, достаю из сумки нотную тетрадь, и из одного листа делаю кулёк — Могу воспользоваться этим.

— Молодец, находчивый парень. — одобрительно говорит Павел — А мы с Клавдией по очереди из кружки попьём.

— У меня ещё конфеты есть. Вы, наверное, таких конфет и не ели. Из Казахстана, из самой Алма-Аты.

— Вот диковинка! Откуда у тебя?

— Везу хороших людей угостить, вас, например.

— Алатау. — читает на обертке Клавдия — Что такое Алатау?

— Горы в Казахстане. Вы кушайте пожалуйста.

Клавдия аккуратно откусывает маленький кусочек, неторопливо прожевывает и запивает узваром.

— Очень вкусно! Дорогие, наверное, конфеты-то?

— Не очень. Вы попробуйте вон ту, Ягодный грильяж, и вон ту, Мармелад в шоколаде.

Женщина по очереди пробует конфеты, и на её лице проступает блаженство.

— Ох, Юра, тебя нам в попутчики сам бог послал. Ну, какие вкусные конфеты! Никогда таких не едала.