Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)
— Делай, что велено! — не оборачиваясь, рявкнул Индиана. — И не отвлекай меня сейчас по ерунде, о’кей?
— Ого!..
Тут следует заметить, в качестве дополнительной вводной, что папаша Джейн, сталелитейный магнат из Питтсбурга, несусветно баловал свою единственную и обожаемую дочурку (надеясь, видимо, воспитать из нее настоящую разбойницу) — ну, и добаловал в итоге до таких странноватых для барышни ее круга занятий, как эссеистика с журналистикой (под мужскими псевдонимами, разумеется), позволявшие ей жить на собственные гонорары, и яхтинг с конным кроссом вместо крикета с бриджем. Черно-бархатные, как тропическая ночь, глаза ее, унаследованные от рано умершей матери-француженки, сокрушали сердца встречных мужчин с той же легкостью, как орудия паровых фрегатов коммодора Даунса — допотопные береговые крепостицы малайских пиратов «принца» Раги; не избегнул сей участи и Индиана Смит — давший как-то ей интервью в качестве «восходящей звезды американской археологии» и безвозвратно погибший в том Мальстрёме. Бесстрашный исследователь заросших джунглями ступенчатых пирамид и кошмарных колодцев-сенотов, набитых останками жертв человеческих жертвоприношений, при одном лишь взгляде на Джейн терял присутствие духа до такой степени, что принимался то просвещать ее по части неолитических культур Мезоамерики, то рассуждать о поэзии Браунинга и Элизабет Моултон (о существовании которых он прежде ведать не ведал, а она — терпеть не могла обоих). Достаточно сказать, что сегодняшняя совместная прогулка на «Отоми», когда они оказались, наконец, наедине, была вовсе не его, а ее инициативой…
— Ого!.. — повторила она со смешком. — Знаешь, а вот таким ты мне нравишься куда больше…
А двумя часами спустя, когда всё благополучно закончилось и набитая спасенными моряками яхта (шлюпку левого борта, как и предвидел Индиана, спустить на воду так и не удалось) пришвартовалась в Бостонском порту, Джейн поманила к себе пальчиком археолога, который — по всему чувствовалось — вновь панически изобретает тему для светского разговора, и принялась своим белоснежным платочком (черт, и где они их прячут?..) оттирать с его лица боевую раскраску из спекшейся от соленых брызг угольной пыли:
— Знаешь, ты мне ужасно нравишься, Инди: ты умный, добрый и отважный. Но если ты так и не отважишься поцеловать меня, вот прямо сейчас — я не знаю, что с тобой сделаю!
И в этот миг он положил для себя, крепко-накрепко: никогда — ни в бреду, ни под пыткой, ни на смертном одре — он не признается ей, что когда перепрыгивал с мачты «Отоми» на палубу «Кейп-Кода» и геройствовал в быстро заполняющемся водой трюме, извлекая оттуда контуженных взрывом кочегаров, то о спасении людей он думал лишь постольку поскольку, а в первую очередь — как бы половчее нагрести в том трюме угольной пыли. И сейчас той вожделенной пылью были благополучно наполнены его карманы: ведь уголь, как он помнил со слов Джозайи Гиббса, — прекрасный сорбент.
Это подтвердил ему и однофамилец Джозайи — химик Оливер, которого он разыскал назавтра после лекций в Гарварде:
— Да, каменный тут будет, конечно, похуже древесного, но… У вас неплохая голова, молодой человек! — ну, для гуманитария…
— Так ведь археология — это, можно считать, почти что естественная наука!
— Пожалуй… Так чего вы от меня хотите?
— Профессор, вы, как я знаю, занимаетесь как раз микроанализом. Можно ли обнаружить в этом угле следы взрывчатки, которой взорвали «Кейп-Код»?
— Сложно, но можно, — кивнул тот после недолгого размышления.
— А вы бы за это взялись?
— Тогда я поменяю порядок слов в той своей фразе: «Можно, но сложно», — нахмурился химик. — Вы, небось, думаете: насыпал вещество в пробирку, капнул реагент, встряхнул — и вот тебе результат? Так не бывает, почти никогда — а уж при микроанализе и подавно.
Вот, к примеру, нужный вам анализ на следы взрывчатки. Ясное дело, что такой взрыв, как на «Кейп-Коде», никаким порохом не устроишь: только нитроглицерин — в смысле, один из типов флегмита… Ну, теоретически можно допустить еще нитроцеллюлозу; отличная штука, невероятной мощи — за ней наверняка огромное будущее, но, к сожалению, мы пока не умеем ее надежно флегматизировать, очень опасна в обращении. В любом случае: нитроглицерин, нитроцеллюлоза… да даже и с обычным порохом, кстати, — мы имеем дело с азотом в его кислородных соединениях. При взбалтывании их с крепкой серной кислотой и избытком металлической ртути весь этот азот будет выделяться в виде газообразной окиси азота, а ртуть — переходить в сернокислую закись ртути… Я не слишком сложно объясняю, коллега?
— Нет-нет, все в порядке, профессор! Мне, как-никак, приходилось изучать минералогию.
— Отлично. Так вот, всех и дел тут, собственно — зафиксировать тот выделяющийся газ, окись азота. Сама по себе эта реакция известна давным-давно, есть даже специальный прибор — нитрометр. Адаптировать его под микроанализ в принципе дело нехитрое — те же стеклянные трубки, та же ртуть, только всё маленькое-маленькое и аккуратненькое-аккуратненькое, — но это всё ж таки отдельная работа; отдельная головная боль — скажем так, и преизрядная… Ваш-то интерес понятен, коллега — заставить этих скупердяев Ларсенов оплатить ваши мезоамериканские раскопки, ну а нам — что с того? Честно говоря, времени жалко: научного-то интереса задачка, в общем, не представляет…
— Есть тут одно соображение, профессор — не знаю уж, насколько убедительным оно вам покажется, — задумчиво начал Индиана. — Раз уж я не могу взять вас в долю…
— Разумеется, не можете! — раздраженно отмахнулся тот. — Вам ведь нужен именно независимый эксперт, а не партнер по поискам того трехтысячедолларового клада — иначе какова будет цена, в их глазах, всем моим заключениям?
— Именно. Так вот, установить авторство тех диверсий от нас вроде как не требуют — только доказать сам факт. Но сами-то вы, для себя — что думаете на сей счет?
— Откуда мне знать? Я же не Пинкертон какой-нибудь…
— О! То есть вы в курсе того, что президент Линкольн поручил Алану Пинкертону сформировать, на базе своего Агентства, контрразведывательную службу Союза? И что происходящее, надо полагать, — по линии этого ведомства?
— Гм… — проворчал химик. — Вы хотите сказать — это южане?..
— Нет, ну а кто? Выбирая между диверсантами серых и «Индейским проклятьем»…
И, чуть насмешливо глянув на собеседника, сразу понял: в точку! Оба они принадлежали к университетской среде Северо-Восточных штатов, и «южных джентльменов» здесь ненавидели спокойной, ледяной ненавистью. Младший брат Оливера, Альфред Гиббс (он еще дослужится до бригадного генерала, командуя знаменитым 130-м Нью-Йоркским пехотным полком), сражался сейчас где-то на Потомаке, вестей от него не было, а синие терпели там поражение за поражением и похоронки сыпались на притихшие городки Новой Англии неспешным ноябрьским снегопадом — так что…
— Ладно. Давайте сюда ваш уголь. Дня за три, думаю, управимся.
39
Прошла, однако, почти неделя — а вестей из лаборатории Оливера всё не было; Индиана постановил для себя не дергаться попусту (ну, мало ли какая срочная работа им там подвалила) и, уж тем более, не докучать расспросами. На шестой день он получил записку-приглашение, по тексту которой сразу понял, что дело неладно.
— Это просто какая-то дьявольщина, коллега! — встретил его с порога химик (а Гиббс, надобно заметить, происходил из почтенного квакерского семейства, и слово «дьявольщина» в его устах сразу настраивало на определенный лад). — У меня даже возникло подозрение — не стал ли я жертвой розыгрыша с вашей стороны? Но, по здравому размышлению, заключил, что вы вряд ли стали бы затевать розыгрыш ценою в три тысячи долларов…
— Что вы имеете в виду, профессор? — ошеломленно откликнулся Индиана.
— Я имею в виду, что никакой взрывчатки в ваших пробах нет, ни малейших ее следов! Уголь, чистый уголь, и ничего кроме угля. Так что премии от Ларсенов вам не видать, как своих ушей… а мы зря потратили чертову уйму времени.
— Вот так номер… Вы хотите сказать, что это какой-то новый, неизвестный тип взрывчатки, который не обнаруживается этим вашим… как его — нитрометром?
— Я хочу сказать именно то, что сказал! — взъярился профессор. — Что никакой взрывчатки — нету! И следов инициирующих веществ, используемых в запалах — тоже нет. И я утверждаю это с полной ответственностью, можно сказать — от лица химической науки второй половины девятнадцатого века… во всей силе и славе ее… Я же не учу вас — как отличать ашельские рубила от ацтекских обсидиановых ножей, верно?
— Мне очень жаль, что я попусту отнял у вас столько времени и сил, профессор. Воистину, какая-то чертовщина…
