Владимир Романовский - Добронега
Проснувшийся дежурный только к этому моменту собрался выходить из трюма. Хелье оглушил его поммелем. Звякнули ключи. Хелье подцепил их свердом и, оттопырив мизинец руки, держащей факел, нацепил на него всю связку.
Помимо еще не проданных рабов и рабынь, в трюме наличествовали двое пиратов, развлекающихся с рабынями, но в данном своем очень пьяном состоянии и неудобном положении они не могли оказать серьезного сопротивления. Хелье оглушил обоих.
Эржбета оказалась прикованной к стене в самом дальнем конце трюма. Она поднялась ему навстречу. Хелье вложил сверд в ножны, присел возле нее на корточки и попробовал один из ключей. Затем второй. Третий ключ подошел.
– Вперед, – сказал он.
Из полумрака на него смотрели чьи-то умоляющие глаза. Земля Новгородская, вспомнил Хелье.
– Стой, – сказал он.
Эржбета остановилась. Хелье присел рядом с новгородкой.
– Ты всех будешь освобождать? – спросила Эржбета.
– Нет, только ее. А если ты будешь говорить мне под руку, – огрызнулся Хелье, подбирая ключ, – то закую тебя опять. Ты смотри у меня.
Новгородка попыталась помочь – поддержать цепь, повернуться, чтобы Хелье было удобнее – в общем, начала мешать.
– Еще раз двинешься, оставлю тебя здесь, – пообещал Хелье.
Яван конный и Дир пеший охраняли палубу от попыток пиратов забраться на нее. Двое пиратов вплавь добрались до соседнего пирса, вылезли на него, но не спешили подходить.
Новгородка хромала и двигалась с трудом.
– Яван, возьми ее, она еле идет, – сказал Хелье, выбираясь из трюма на палубу.
Яван наклонился с седла, взял новгородку под мышки, и усадил перед собой.
– Бежим, – сказал Хелье.
Возница получил обещанную ему сумму. Хелье и Дир вскочили на коней, Эржбета забралась на круп позади Хелье.
– К Софии, – сказал сигтунец.
– Зачем? – спросил Яван.
– Не на Русь же мы ее повезем.
– Кого?
– Которая перед тобою сидит.
У Софии Хелье спешился и стащил с помощью Явана новгородку с седла. Он и Яван одновременно поморщились. Пахло от нее отвратительно, соображала она плохо, и проявляла беспокойство. Положив ее руку себе на шею, Хелье втащил ее по ступеням к главному входу и несколько раз стукнул в дверь ногой. Ничего не произошло. Пришлось стучать поммелем.
Наконец загремели засовы и тяжелая дверь медленно отворилась. Сонное лицо дьякона высунулось в проем. Спешившийся и подошедший Яван сказал по-гречески:
– Эту женщину украли пираты.
– Она из благородной семьи, – подсказал Хелье.
– Она из благородной семьи, – перевел Яван. – Пусть она проведет здесь ночь, а наутро, помолившись и помывшись, расскажет вам, кто она и откуда, и вы решите, что делать дальше.
– Может, лучше в крог ее отведете? – засомневался дьякон.
– Что он говорит? – спросил Хелье.
– Говорит, что лучше ее в крог отвести.
– Скажи ему, что тоже самое ему скажет Святой Петр у ворот Рая.
Яван перевел. Хелье наклонил голову и саркастически посмотрел на дьякона. Освобожденная не понимала, что происходит, и полными беспокойства глазами смотрела то на дьякона, то на Хелье, то на Явана.
– Как зовут тебя, добрая женщина? – спросил дьякон сварливо.
– Иоанна, – неожиданно ответила новгородка.
– Ну вот видишь, все и устроилось, – сказал дьякону Хелье.
Яван перевел.
– Я должен поговорить с патриархом, – возразил дьякон.
Яван перевел. Хелье разозлился.
– Ага, – сказал он. – Здесь есть поблизости дом, где живут послы Папы Римского. Сейчас мы ее туда отведем… Яван, переводи… они с удовольствием ее примут, после чего мир узнает, уж мы об этом позаботимся, как поступает с попавшими в беду церковь Константинополя, и чем ее прием отличается от приема, оказываемого Ватиканом.
Дьякон злобно посмотрел на Явана. Яван сделал круглые глаза и пожал плечом, имея в виду, что его дело маленькое, он просто переводчик. Тогда дьякон злобно посмотрел на Хелье.
Самостоятельные решения ему приходилось принимать редко, и он весьма был этим доволен. Он не видел ничего предосудительного в оказании помощи этой женщине. Более того, оценив ее потрепанный вид и полные беспокойства глаза, он ее пожалел. Но что, если решение приютить ее окажется неправильным и он получит от начальства нагоняй? Тем не менее, дьякон занимал достаточно высокий пост в церковной администрации, чтобы понимать – Ватикан не замедлит воспользоваться любым случаем, чтобы представить константинопольскую ветвь в глупом виде, и ответственность ляжет на него, дьякона. Его пошлют миссионерствовать в дикие страны, может даже к персам – кому такое понравится?
– Хорошо, – сказал он. – Давайте ее сюда.
Иоанна едва не упала, когда Хелье передавал ее дьякону. Сердце дьякона переполнилось жалостью. Он поддержал женщину и, будучи менее брезглив, чем Хелье и Яван, не обратил никакого внимания на запах. Он ввел ее в Софию, придержав дверь ногой.
– Хороший человек, – серьезно сказал Яван.
Хелье пожал плечами.
До Тибериевых Ворот они добрались без приключений. Эржбета соскользнула с крупа лошади Хелье. Конюх заворчал и запричитал по поводу состояния коней – кони были в поту и пене.
– Гильом Старый Франк вернулся? – спросил его Хелье.
– Ты только посмотри, что вы сделали с конями, – сказал конюх.
Хелье схватил его за шиворот.
– Да, вернулся. Вон он, в центральных стойлах.
– Дир, – позвал Хелье.
Вдвоем они подошли к Гильому. Хелье вытащил из кармана серебряный амулет на цепочке и покачал им возле галльского носа конюха.
– Двадцать пять аржей вот по этой страде, – объяснил конюх. – Смотрителя зовут Аристарх.
– Если не двадцать пять, а двадцать семь или двадцать три, и если его зовут не Аристарх, мы вернемся, – пообещал Хелье.
Конюх поджал губы.
В повозку впрягли двух молодых игривых лошадей. Яван сел подальше от Эржбеты. Дир отчитал Годрика и дал ему вожжи, а сам пристроился у борта повозки, завернул голову в сленгкаппу, и уснул.
Чуть за полночь Хелье сменил Годрика и повозка пошла быстрее. Двадцать пять аржей преодолели еще до светла. Показалось селение. Конюх Аристарх оказался местным смердом, содержавшим по совместительству конюшню и большой дом с несколькими пустыми комнатами наверху. Неустрашимые были предусмотрительны. Амулет Аристарха сразу удовлетворил, и он стал распрягать лошадей.
– Вы можете пока что отдохнуть наверху, – сказал он.
Дир и Яван не возражали. Хелье посмотрел на Эржбету.
– Торопиться некуда, – сказала она. – Время есть. Больше, чем нужно.
Разошлись по комнатам. Хелье растянулся на льняной простыни – Неустрашимые располагали значительными средствами.
Глава двадцать третья. Прядь о спасении
Он сразу уснул, а проснулся от того, что почувствовал чье-то присутствие рядом. Открыв глаза, он увидел Эржбету, сидевшую на краю постели.
– Я тебя не поблагодарила, – сказала она. – Ты меня спас. Меня никто никогда не спасал. А ты спас.
Хелье закрыл глаза и снова уснул. Эржбета снова его разбудила, на этот раз поцелуем в губы. Истома прошла по телу медленной теплой волной. Эржбета поцеловала его в шею. Очевидно, именно в этот момент в Хелье окончательно проснулись все чувства, и он ощутил неприятный запах, исходящий от тела женщины. Могла бы и помыться, тут недалеко ручей.
Он сел на постели.
– Давай проведем здесь весь день, – сказала она, развязывая ему тесемки на рубахе.
– Мы же спешим.
– Нет.
– Нет времени.
– Есть. Сколько угодно.
– Мария там…
– Не волнуйся.
– Я не волнуюсь. Но есть поручение, и его нужно выполнять.
– Поздно, – сказала Эржбета.
– Что – поздно?
– Мы опоздали.
– Не понимаю.
Он отодвинулся от нее.
– Что значит – опоздали?
Эржбета заколебалась.
– Говори, – потребовал Хелье.
Эржбета вдруг оскорбилась, отодвинулась от него, и посмотрела злобно.
– Встреча Неустрашимых назначена на восьмой день месяца, – сухо сказала она. – Восьмой день наступает через три дня. За три дня мы в Киев не успеем.
– Три дня!
– Да.
– И что же?
– Мария не придет на встречу.
– Потому, что она заперта в светелке?
– Не будь наивным. Вся охрана терема кормится за счет Марии. Если бы она хотела выйти из светелки, она смогла бы это сделать в любой момент. Но она не захочет.
– Почему?
– Она думает, что сможет таким образом спастись.
– От чего?
– От возмездия.
– Какого еще возмездия?
– Всякий, взявший на себя ответственность участвовать в событиях как член одного из шести семейств, должен на встречах предъявлять доказательства, что он имеет на это право.
– Какие?
– Амулет.
– А если не предъявит?
– Подлежит уничтожению.
Хелье вздрогнул.
– Марию убьют прямо в светелке, – сказала Эржбета холодно и жестко. – Мы не можем ей помочь.
– Что-то ты не то говоришь, – возразил Хелье. – До Константинополя мы доехали в два раза быстрее, чем любой гонец. За шесть дней. Если встреча назначена через три дня, не означает ли это, что у нас было всего девять или десять дней на все, с самого начала?
