Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3
— Избавься от детей! Убей их сегодня же и брось в реку Кабул! Никому не поручай это, сделай это сам! Чтобы никаких следов не осталось!
— Но что я скажу Псарлаю-евнуху, мудрейший Керим-хан!?
— Ты вернешь ему вдвое больше, чем он тебе дал и скажешь, что не смог найти для него двоих русских бачат! Пусть обратится к кому-нибудь другому! Вот что ты сделаешь, тупая, жадная, ничтожная скотина!
После ухода Керим-хана Гульбеддин ощутил настоятельную потребность выпить. В Афганистане не было мест где рос хороший виноград, а из того что было — гнали кишмишовку, густой, желтоватого цвета напиток. У афганских мастеров купажа было мало опыта, да и не оценил бы здесь никто тонкого труда — потому в кишмишовку часто добавляли самую разную отраву, для крепости. Была такая кишмишовка, что глотка ее хватало для того чтобы ослепнуть, двух — чтобы умереть. В таком случае говорили — воля Аллаха, ведь в Коране сказано про запрет правоверным вкушать напитки из плодов виноградного дерева. Кто-то напивался, когда заходило солнце, говоря, что Аллах не видит, кто-то напивался в караван-сарае, говоря, что Аллах не увидит через крышу — но часто оказывалось, что Аллах все же видел. И карал.
Кишмишовка острой, пахучей волной прошла по горлу, обожгла пищевод. Сразу захорошело, забылось унижение, которое он только что испытал.
Конечно, детей придется зарезать, потому что если ты обманешь Керим-хана — он об этом узнает и тогда зарежут тебя. Потом — придется по одному, в мешках таскать трупы к реке, по ночному городу. Можно было бы попросить кого-то из хазарейцев с телегой — но тоже нельзя, узнают. Придется всю ночь не спать.
Особенно жалко девочку. Настоящая гурия… жаль, что ему с ней выпадет провести только одну ночь. Ведь он за нее заплатил совершенно безумные деньги. Жаль…
Потом можно и мальчиков… Гульбеддин любил кровавые зрелища, он давно сам не убивал — но все же в молодости убивал и знал, как это делается. Что мальчик, что девочка: какая разница, многие считают, что бача — даже лучше, после этого Аллах не сотворит в утробе ребенка. Не зря же принц Акмаль заказал именно двух бачей — а он, Гульбеддин-хан попользуется бачами для самого принца!
И с этой жизнеутверждающей мыслью Гульбеддин налил себе еще стакан кишмишовки. Мелькнула мысль, что надо наточить нож — но он решил, что успеет сделать это ближе к вечеру.
Русский выбрался из города довольно быстро, он хорошо помнил дорогу, которой он шел и не заблудился. По дороге он чуть свернул — и не отказал себе в удовольствии пройти той улицей, где был дворец принца Акмаля. Сразу от базара он заметил слежку, неумелую — но не стал отрываться, чтобы не спугнуть. Пусть думают, что он ничего не заметил.
Напарник был уже у машины. Они обнялись, как это было принято здесь — и русский незаметно передал напарнику свой сотовый телефон. Напарник полез в кабину, через переходник подключил телефон к совершенно секретному прямому терминалу, выходящему на спутниковую систему целераспределения «Легенда». Секунда — и точные координаты целей ушли на спутник, тот в свою очередь передаст их в штаб. Задание выполнено.
Меньше суток до удара. Завтра здесь все изменится.
Русский прошел к кузову машины, отпер его и залез внутрь. Вернулся он с чемоданчиком, залез в просторную кабину, открыл его. Там, в гнездах из серого поролона лежали дополнительные приспособления к автомату Калашникова. Выбрав тепловизорный прицел, русский начал молча устанавливать его на свой автомат.
Напарник сел рядом, протянул лепешку с бараньим мясом и перцем. Русский положил лепешку на приборную панель, есть не стал. Достал из гнезда лазерный целеуказатель.
— Ты куда-то собрался? — иронично осведомился напарник.
— Там дети — лаконично сказал русский, устанавливая лазерный целеуказатель армейского стандарта сбоку на цевье.
— Какие дети? Араб, ты в уме?
— Русские дети. Два мальчика и девочка.
— Откуда они там?!
— Не знаю. И знать — не хочу.
Напарник схватил Араба за плечи, развернул к себе.
— Ума лишился? Что еще за дети?
— Наверное, похищенные. Их надо достать оттуда.
— Не сходи с ума. Завтра — время Ч! Может быть даже — сегодня ночью.
Ни один из офицеров не знал, когда будет время Ч — такое не сообщают, тем более тем, кто идет за линию фронта. Но подозревали — потому что знали, как действует армия, что написано в боевых уставах. Разведывательные данные, после проверки их достоверности подлежат реализации немедленно. В данном случае — данные достоверны, для того и послали разведывательную группу, чтобы проверить данные спутниковой разведки непосредственно на местности. Теперь данные переданы в Легенду в виде набора глобальных координат целей. Отправлявший их на задание куратор ГРАДов от КСО генерал фон Бредов[108] предупредил, что после передачи последнего набора координат у них будет только «шесть плюс» — то есть только шесть часов, чтобы выйти из под удара. По истечении шести часов — ракетно-бомбового удара по обозначенным координатам можно будет ждать в любую секунду.
— Вот именно! А они — там.
— У нас приказ. Ты что хочешь нарушить приказ?!
— Приказ выполнен. Цели обозначены. Хочешь — уходи, справлюсь без тебя.
— Бросить напарника? Тебе не кажется, что это не про нас?
— Тогда делай выбор. Я — не отступлю.
— Давай запросим штаб. Терминал двусторонний.
— Я знаю, что он скажет. Выходить в точку эвакуации немедленно.
— Тогда какого хрена ты творишь?
Араб отложил в сторону автомат.
— Кому мы служим, ответь мне, Бес? Ответь как на духу.
— Родине. России.
— А что такое — Россия?
Вопрос, конечно, был интересным. Попробуйте, сами ответьте что такое — Россия? Только ли территория — самая большая в мире?
— Не знаешь… И я не знаю. Но чувствую. Сейчас Россия — это те дети, которых похитили и привезли сюда. Мы служим России — и наша задача в том, чтобы достать их оттуда и вернуть за родную землю. Они для нас — Россия, каждый подданный Его Величества для нас — Россия.
Бес открыл дверцу, сплюнул в пыль.
— Вообще то и у нас в моталках[109] было: своего бросить — последнее дело.
— Вот именно. Если хочешь исполнять приказ так, как он отдан — исполняй его. А я буду поступать так, как сам знаю.
— Аллах затмил твой разум…
При упоминании Аллаха Араб повернулся к Бесу.
— Я тебе расскажу кое-что. Знаешь, почему я пошел в спецназ?
— Не знаю. Ты же не рассказывал никогда. Сидишь и молчишь.
— Теперь расскажу. Тогда, в Бейруте у нас была семья. У меня были брат, сестра, отец и мать. Когда пришли исламисты — ты должен помнить что тогда произошло в Бейруте — у меня не стало никого. Большую часть казаков вырезали на полях, остались немногие. Меня тогда выпороли за хулиганство — вот почему я остался дома и не пошел на поле. Потом отец и другие казаки, кто еще оставался в живых, пробрались в поселок. Мы достали пулемет и выманили бандитов на околицу, в чистое поле. Но в живых остался только один я, бандиты схватили меня и предлагали принять ислам, но я отказался. Тогда они распяли меня на кресте. Видишь?
На руках Араба еще остались следы от гвоздей, почти незаметные кружки гладкой кожи. Такие как остаются после ожогов, когда поверх обожженной ткани нарастает кожа.
— Подполковник Тихонов, который нас учил, тогда еще служил в действующих частях, не инструктором. Его и его группу забросили в наш район для того, чтобы разведать обстановку, определить наличие опасности для вертолетов с десантом, подобрать и зачистить площадки для десантирования основных сил. Их было шестнадцать человек, и у них был приказ: только разведка. Не вмешиваться ни во что до подхода вертолетов с десантом. Но он нарушил приказ, он пошел на штурм захваченного казачьего хутора и уничтожил бандитов, тех, кто оставался к этому времени в живых. Он и его люди сняли меня с креста и эвакуировали военным вертолетом, только поэтому я жив до сих пор. У него был приказ не вмешиваться — но он поступил так, как подсказало ему чувство долга и его офицерская честь. А что подсказывает тебе твоя честь Бес? Ни у тебя, ни у меня нет отца, на которого мы могли бы равняться, нам не у кого спросить совета. Скажи — Тихонов достоин того, чтобы на него равняться?
Бес вместо ответа с шумом захлопнул дверцу машины. Достал из кобуры свой пистолет, открыл бардачок и достал из него черную сосиску глушителя. Начал накручивать на ствол.
— Как думаешь сделать?
— Сегодня встреча. Ты останешься здесь, сторожить товар. Я пойду туда. Ты выдвигаешься в одиннадцать ноль-ноль, в двенадцать мы достигнем базара. Точку встречи определим по часам. Час — на операцию. Час — на отход. Оружие отдадим пуштунам, они выведут нас.
Основной план отхода ударной группы был прост, и как всякие простые вещи — с большой долей вероятности должен был увенчаться успехом. Им нужно было отъехать всего три километра от города. Там их ждало пуштунское племя, одно из тех, которое сотрудничало с Белым Царем. За автомобиль, который можно очень выгодно продать в Пешаваре, не меньше чем за пятьдесят тысяч золотых на наши деньги, большая группа пуштунов должна сопроводить русских до границы. Насчет партии оружия — договоренности не было, но если оно будет — сгодится за плату и оно, так будет даже лучше. Переходить они должны были в смертельно опасном районе — в районе перевалов горного Бадахшана. Но и у пуштунов и у спецназовцев хватит подготовки, чтобы пройти этим путем. Что сказать, если на пути встретятся казаки или пограничная стража — они знали. Да даже если и встретятся… они не раз незаметно пересекали границу в обе стороны, «рвали нитку». Это была часть их боевой учебы.
