Андрей Посняков - Удар судьбы
Степь, бескрайняя голубая степь, бесконечным ковром расстилалась под копытами коней, и горьковатый запах полыни будоражил Лешкино сердце предчувствием близкого дома. Потом потянулись леса, сначала небольшие рощицы, а потом и очень даже непроходимые буреломы. Там юноша и сбежал в одну из темных ночей. Долго мыкался по деревням, даже пристал к скоморошьей ватаге, и все расспрашивал про окрестные болота. Скоморохи смеялись:
— Да что тебе дело до этих чертовых болот?
— Не до чертовых, а до Черного!
И нашел-таки!
В одной из деревень крестьяне с ужасом кивали головами — да, мол, есть такое болотце, там частенько пропадает скот и люди, верно — утаскивает леший или болотник.
— А точно — Черное болото называется?
— Да, точно!
— А никаких… гм… необычных предметов там нет?
— Необычных?! Господи! А ты-то откуда знаешь?
— Ну, ну?!
— Там, на Черной болотине-то, стоит дом болотника! Ну, того что в болоте живет да людей утаскивает.
— Да не может быть!
— Может! Антип, мужик наш, видал — ужас, говорит, какой страшный! Сам железный, синий весь, как небо. А впереди — глаза!
— Неужто, глаза?
— Вот те крест! Так Антип говорил. Страшные, большие — так и смотрят, так и смотрят… Насилу ушел, Антип – то, а на следующий месяц — помер.
— Так покажете мне болото?
— Как идти — скажем, а уж сами с тобой не пойдем, извиняй.
— Ну, спасибо, мужики и на этом.
Селяне не обманули, привели к самой гати — отсель, сказали, иди. А в воздухе пахло грозою, небо сделалось темным, а над дальним лесом уже вовсю полыхали зарницы. Гроза… Это хорошо, что гроза…
Лешка заметил трактор еще издали — вон он, родной, синеет! Все так же сидит в болотине по самые уши, понятно, вытаскивать некому. И даже не поржавел нисколько! Не чувствуя, как текут по щекам слезы, Лешка ухватился за ручку распахнутой дверцы и забрался в кабину. Господи! Как хорошо-то!
И тут, над самой головой, громыхнул гром, и синяя молния ударила прямо в трактор! Свет померк в закатившихся глазах Лешки, и последнее, что он помнил, была Ксанфия. Она неслась в белой своей повозке по ночным улицам, залитым ярким электрическим светом, и попадавшиеся на пути светофоры подмигивали девушке желтым лукавым светом. Вот она, Ксанфия… Вот улицы… Светофоры… И вот — совсем ничего. Одна темнота… Темнота…
Лешка очнулся от солнца. Отражаясь от наружного зеркала, оно било в глаза, да так ярко! Юноша покрутил головой, выпрямился на сиденье. Где это он? Ага, в тракторе! Стоп… Гроза ж была! Как-то она быстро кончилась… А вокруг все то же болото, чахлые кустики, гать. Чуть подольше — лес. Густой, темно-зеленый… Господи!
Лешка вздрогнул. Что там за оранжевое пятно, у леса?
Выскочил из кабины, рванул, не обращая внимания на вязнувшие в болотной жиже ноги…
«ДТ-75»! Гусеничник! Так, значит, пригнали? Приехали!
— Леха-а-а! — послышался в лесу чей-то крик. — Лех-а-а-а!
Юноша бросился было бежать на голос, но вдруг застыл. Он же вот… Ладно — грязный, но заросший, в чудной одежке, с саблей…
Саблю Лешка поспешно спрятал в кустах…
И тут к трактору выбежал Вовка. В тех же своих зеленых шортах. Живой!
— Вовка!!!
— Ой… Слышь, парень, ты Леху – практиканта не видел? А то его тут мужики давно ищут, приехали вот, вытаскивать, а его унесло в деревню. Обещал прийти.
— Обещал — придет, — поспешно отворачиваясь, буркнул Лешка. Все ж таки хорошо, что Вовка его не узнал. Сейчас быстренько домой — помыться, подстричься, переодеться, а уж потом…
Лешка обернулся. Вовка все еще смотрел на него:
— Так, если Леху увидишь, скажи, чтоб быстрее шел, ладно?
— Ладно. Скажу!
Юноша повернулся и зашагал прямо через кусты…
