Бойфренд для Цесаревны (СИ) - Ростов Олег

— Ариша, всё, вещи собраны у тебя?.. Хорошо. Всё, выезжайте в Москву, там сразу в аэропорт. Билеты на тебя и на детей уже взяты. Ты знаешь где они… Ариша, всё будет хорошо. Делай так, как я сказал. — Он сбросил вызов и прошёл к машине фирмы «Руссо-Балт» представительского класса. Сел на водительское сиденье. Завел двигатель и вскоре автомобиль скрылся из поля зрения невзрачного мужичка. Он смотрел вслед уехавшей машины. На его лице ничего не отобразилось. Ни единой эмоции. Достал сотовый и сделал вызов.

— Это я. Скоро она въедут в город. Идут на четырёх байках. На одном Самарин Андрей и Цесаревна. На втором Самарина и Саксонец. На двух остальных тоже Самарины. Цели ликвидации вам известны. Они в приоритете. Остальных можете игнорировать. Всё, время пошло…

Въехали в город… Богучар. Что можно сказать об этом городе? Старинный провинциальный городок, каких много на просторах большой России. Очень много зелени. Он в ней летом утопает. Большая часть города — одно и двухэтажные дома. Частный сектор. Нет, есть и многоэтажки, но не так много. Именно одно и двухэтажные дома дают Богучару свой колорит. Кто хочет покоя, а не суеты мегаполисов, то ему в такой город, как Богучар. Церкви и храмы сияют своими золотыми куполами. Я, в моей реальности, не был в этом городе. Но попав здесь и сейчас, почему-то почувствовал… Даже не знаю, как это описать. Покой что ли? Умиротворение. Годы проносятся над такими городами, как Богучар, а он продолжает жить своей неспешной жизнью. Никуда не торопится и не спешит. Мне всегда нравились такие города, утопающие в зелени, как простых насаждений, так и в зелени садов частного сектора. Это свой мир, свой колорит, который есть только у нас, в России. Был июль, жара. Солнце поднялось уже высоко. Над асфальтом плавился воздух. Мы остановились на одной из улиц. Навстречу нам ехала поливочная машина, окатывая фонтанами проезжую часть.

— Сейчас все мокрые будем! — Воскликнул Фридрих, сидя позади Зои.

— Пусть! Фридрих, ты хоть раз в детстве бегал босиком по асфальту, когда тебя окатывает поливочная машина? — Ответил я ему. — Или обливался водой в фонтане?

— Зачем? — Он посмотрел на меня недоумённым взглядом. Правильно, им цивилизованным евросам этого не понять, пока не попробуют.

— А ты попробуй сейчас, вдруг понравится? — Ответил я и засмеялся, снимая шлем. Ольга тоже сняла свой, совсем забыв о конспирации.

— И правда, давайте промокнем! — Крикнула она, ставя байк на подножку. Машин на улице практически не было. Ольга соскочила с байка, раскинула руки и подняв лицо зажмурилась. Водитель поливочной машины притормозил и даже ослабил напор воды.

— Включай, на всю катушку! — Крикнул я ему и присоединился к принцессе. Павел и Настя тоже поставили свои байки на подножки и подскочили к нам. Зоя, в итоге, сделала тоже самое. Сняв шлем, подбежала к нам. Водила улыбнулся, глядя на нас из открытого окна машины и включил напор. На нас обрушился серебряный ливень из миллионов капель. Девчонки завизжали и стали танцевать, прыгать что-то крича. Я подхватил Ольгу. Поднял её, держа за бедра и закружил.

— Андрей! — Смеясь закричала она. — Поставь меня назад. Опустил её.

Фридрих, плюнув на всё, присоединился к нам. Откуда-то появилась вездесущая малолетняя шпана — мальчишки и девчонки, и тоже запрыгали вокруг нас. Это была какая-то эйфория. Прохожие останавливались, смотрели на нас, кто-то смеялся, кто-то, улыбаясь, качали головами. Водитель поливочной машины, притормозил. Смеялся, глядя на нас. Показал нам большой палец. Я ему в ответ. Мы моментально промокли, но на это было наплевать. Девушки, взявшись за руки скакали, хохотали и повизгивали. Молодость, бесшабашность, что тут скажешь. И ещё какое-то странное веселье напали на нас. Фридрих стоял и раскинув руки в стороны, закрыв глаза улыбался. Ко мне подскочила Ольга. Смотрела на меня, улыбаясь. Струи воды бежали по её лицу, по футболке. Та намокла и чётко обозначила её юную грудь.

— Оля, ты без лифчика? — Спросил её, глотая воду и сплевывая её. Она молчала и только улыбалась. Я придвинулся к ней вплотную, сказал тихо, чтобы слышала только она. — Оль, ты же принцесса, Цесаревна. Ты с ума сошла?

— Тебя что-то смущает. Андрей?

— Меня нет. Для меня, ты сейчас выглядишь обалденно. Но для твоих подданных???

— А я сейчас не принцесса, Андрей. Я простая девушка, как тысячи, миллионы моих сверстниц. Ты же сам говорил!

— Правда? Ты сейчас простая девчонка?

— Да, простая, без всяких титулов и прочего. Так что могу себе позволить… Ты не против?

— Нет. Позволь. Это, наоборот, прекрасно!

— Тогда, как простая девчонка, я могу сделать то, что принцессе противопоказано, согласно дворцовому этикету? — Спросила она. Вода дождевым потоком продолжала литься на нас.

— Конечно, можешь! Ты в своём праве, Оленька.

— Ты сам это сказал. — Она обхватила мою шею руками и впилась мне в губы поцелуем. Мы стояли с ней под искусственным дождём и целовались. На виду у всех. И это было так обалденно! Я прижимал её к себе, она меня к себе, и мы ловили губы друг друга, неистово и страстно.

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — Загалдела малышня, прыгая вокруг нас. Мы оба с Ольгой засмеялись. Она ткнулась мне в грудь. Водитель поливочной машины решил, что достаточно и двинулся дальше. Помахал нам рукой. Мы ему тоже.

— Спасибо! — Закричала Зоя. Она в этот момент обнимала Фридриха за шею, он её за талию придерживал. И глаза у саксонца были, как у бабуина. Я понял, что Зоя сделала тоже самое с ним, что и Ольга со мной.

Дождь ушёл дальше по улице вместе с поливочной машиной. Малышня убежала за дождём. А мы остались стоять на месте, мокрые, но весёлые и, почему то, счастливые. Я продолжал обнимать Цесаревну за талию. Она меня за шею.

— Андрюша, я тебя так люблю. И мне всё равно, что кто-то услышит, узнает. Пусть.

— Мне тоже всё равно. И я тоже, Оля, тебя люблю. Очень сильно.

— Я знаю, Андрей. — Она опять впилась своими губами в мои. И я ответил, мне было хорошо. Я любил так сильно впервые в своей жизни и был любим. Неистово любим. Она этого не скрывала, наплевав на все условности. И это для меня дорого стоило. Вот только человек предполагает, а господь, в лице старших, располагает. Но мы этого тогда ещё не знали. Ни я, ни она. А сейчас нам было хорошо.

Когда наши губы оторвались друг от друга, глядя ей в глаза спросил:

— Оль, что это сейчас было?

— Любовь, Андрюша. Любовь. Она ничего не хочет знать. Никаких сословных или иных ограничений. Ничего. Никаких границ. Я люблю тебя, и я обещаю тебе и клянусь, что никто, кроме тебя не станет моим мужчиной. Любимым мужчиной. Мужем. Только не предавай меня, прошу тебя. Если ты предашь меня, то ты этим убьёшь меня, Андрей.

— Я никогда тебя не предам, клянусь в этом. Оль, но ты должна знать, чтобы тебе обо мне не говорили, чтобы не показывали, знай, это ложь, это не правда. Ничему не верь. Верь только тому, что увидишь в моих глазах. Глаза, это зеркало души. Они не обманут. Запомни это.

— Запомню, Андрей. И я тебе клянусь, что никогда не предам тебя. И чтобы обо мне не говорили, не верь. Верь глазам моим. Они тебе всё скажут. Даже если уста мои будут молчать.

— Договорились, Олюшка. Нам пора ехать. Посмотри, все на нас смотрят. Настя опять снимает своё кино. Слушай, Оль, может Настю в продюсеры определить?

Ольга засмеялась и опять ткнулась в мою грудь.

— Хорошо, я подумаю над этим. В конце концов, есть имперское телевидение. Пусть идёт учиться в институт телевидения и кинематографии. Он находится под мои патронажем. Будет у нас свой семейный хронист.

— Хорошо, пусть.

Мы уже собирались ехать дальше. Смеялись, парни сняли свои футболки и отжимали их. В этот момент я увидел байкеров. На одном мотоцикле. Не знаю почему, но я напрягся, наблюдая за ними. Они ехали по встречной нам полосе улицы. Вроде ничего такого, но у меня почему-то сирена воздушной тревоги заорала. Или набат застучал. Считайте, как хотите.