Великий диктатор. Книга вторая (СИ) - "Alex Berest"
— Тогда записывайте, молодой человек. Надеюсь, вы разбираетесь в Мумми-семействе? — усмехнулся Мехелин.
— Так точно, ваше превосходительство. Разбираюсь. Это мои любимые сказки, — признался юноша и вновь покраснел.
— Отлично. Значит, Мумми-Тролль у нас пойдёт на пятьдесят пенни, а Фрёкен Снорк с чёлкой и браслетом на ноге — на двадцать пять пенни.
— Осмелюсь предложить Малышку Мю, на монету в один пенни.
— Превосходная идея! — одобрил выбор младшего минцмейстера генерал-губернатор. — Тогда Снусмумрика на десять пенни, а Сниффа, на пять пенни…
……
Владимир Николаевич Коковцев совершенно не ожидал встретить в кабинете Николая II кроме самого императора ещё и его супругу, Александру Фёдоровну. Поэтому, войдя в кабинет в назначенное для доклада время, совершенно растерял свой настрой при виде императрицы, которая, сидя в инвалидном кресле за малахитовым столиком, набивала табаком папиросные гильзы.
— Добрый день, ваши императорские величества, — поздоровался он с монаршей семьёй.
— Добрый, добрый, Владимир Николаевич, — ответно поприветствовал царь, а Александра Фёдоровна молча кивнула. — Что у вас такого страшного произошло, что вы напросились на внеочередной доклад?
— Пришли на утверждение очередные пробники с монетного двора Финляндского княжества.
— И что там такого, что вы не смогли решить это без меня? — Николай II встал и, дойдя до столика за которым работала императрица, взял свеженабитую папиросу и закурил.
— Я думаю, ваше императорское величество, вам надо на это взглянуть самому, — уткнув взгляд в пол, министр финансов подошёл к монаршей чете и, поставив шкатулку с пробниками на столик, открыл её.
— Какая прелесть! — неожиданно воскликнула императрица после минуты молчания. — Это же Муммики! Владимир Николаевич, вы не будете против, если я заберу эти монеты и отдам их детям?
— Эээ, конечно, ваше величество, — вконец растерялся Коковцев, не понимая при чем здесь «Муму» и принесённые им монеты.
— Погоди, my affection, — по-английски обратился царь к супруге. — Мне сначала надо обсудить эти монеты с Владимиром Николаевичем. А затем я их верну тебе, на втором завтраке.
— Опять секреты? — императрица взялась за колокольчик чтобы вызвать прислугу, но её руку перехватил Николай II.
— Никаких секретов. Просто, в качестве наказания, я запретил использовать на финляндских монетах свой вензель. А они, вон что удумали.
— Ники, но ведь красиво получилось, — возразила Александра Федоровна. — Настоящие сказочные монеты. Смотри, вот Мумми-Папа в цилиндре, а вот и Фрёкен Снорк с браслетом. Ты видишь, как искусно мелкие детали отчеканили на монетах. И они смотрятся куда лучше чем вот этот собор.
— Хм. Сказочные монеты? Сказочная и выдуманная страна? А ведь ты права, my precious. Хотят они быть сказкой, фата-морганой, пусть будут! Владимир Николаевич, — обратился царь к ничего не понимающему Коковцеву. — Известите господина Мехелина, что я выбрал вариант монет с вот этими сказочными существами.
Глава 27
Глава 27
— Вот, попробуй! — я водрузил перед дедом две стеклянные банки, каждая объёмом в горшок.
— Что это? Отравить меня вздумал? Сам сначала попробуй. А то принёс невесть что и на старике испытать хочешь?
Я молча пожал плечами и насыпав в тарелку две ложки содержимого первой банки, залил всё это дело кипятком из чайника. Начал размешивать, и по дому поплыл аромат горохового бульона. Добавил в получившуюся смесь маленьких сухариков и с аппетитом принялся есть.
— Пахнет как гороховый суп твоей бабули. Две ложки, говоришь? — Дед Кауко придвинул к себе банку, подозрительно понюхал содержимое и, решившись, повторил мои манипуляции. — А вкусно. Как настоящий суп, только без картофеля. Как это у тебя получилось, и что во второй банке?
Во второй банке был сухой свиной бульонный концентрат. В отличие от горохового, мне его пришлось готовить дважды. Первую порцию, когда я начал тушить мясо с овощами, у меня стянули родственники. Как вспомню, так хоть смейся, хоть плачь.
Затеял я готовить на рождественских каникулах сразу после обеда. Ну, думаю, раз все пообедали, то меня никто не потревожит. Матушка с бабулей что-то на машинке строчили в спальне, Лукас и Петер в дальнем углу кухни пристроились делать школьную домашку, которую им задали на каникулы — выводить прописи. Анью, сестрица моя, стиркой занялась. На улице мороз, вьюга, да и сумеречно уже. А дома тепло, уютно и пахнет вкусно.
Стою у печи, перемешиваю мясо с кусочками тыквы, кабачка, моркови и лука. Сверху, над головой, тепло знакомое разливается, значит тонтту пристроился и наблюдает. Интересно ему, наверное. Он частенько так надо мной зависает.
И тут, началось. Первым был Микка, которому стало скучно дома, и он приперся к нам. Даже снег как следует не отряхнул с одежды, а сразу стал канючить попробовать. Мне не жалко было, отрезал хлеба и соорудил ему бутерброд. Следующими стали Лукас с Петером, которые увидав, что я раздаю что-то вкусное, бросили домашнее задание и рванули к нам. Пришлось и их наделять. А затем подтянулись мама с бабой Юттой и отобрали у меня уже всю сковородку с содержимым.
Мои возражения, что это надо для опытов, привели только к тому, что я получил от бабули полотенцем по шее, а матушка заставила записать рецепт. Зато на высушенные в печи блины из вываренного и растолчённого гороха никто из них внимания не обратил.
— А ты попробуй, — придвинул я деду вторую банку и водрузил чайник на примус.
Подождав пока чайник закипит, старик попробовал и вторую мою смесь, и остался очень доволен.
— Вкусно-то оно, вкусно. Вот только зачем ты мне сейчас это показываешь? Я же тебе человеческим языком сказал, что денег у нас нет, и они, ещё не скоро появятся. Ты же в курсе за сколько сразу дел мы взялись.
И это было правдой. Взялись мы сразу за столько, что можно было и надорваться. Во-первых, вернулись из Германии Бергрот, Расмуссен и Шмайссер. И вернулись не с пустыми руками. В отличие от Шмайссера, который привез с собой только сына Отто, датчанин и швед привезли кучу патентов, договоров и сразу несколько завербованных семей мастеровых.
Кроме патентов на производство печатных машинок, велосипедов и мотоциклов от германской компании «Адлер», Бергрот также договорился о приобретении ограниченной лицензии на выпуск швейной машинки «Pfaff». Дед Кауко даже поругался с ним из-за этого, пока я не влез в их спор с предложением переделать ручную машинку в электрическую.
Вообще, я прекрасно понимал реакцию деда. У нас под боком, в Швеции, компания «Хускварна» производит более тысячи швейных машинок в день. А еще в империи, в Подольске, работает завод «Зингер», тоже выпускающий не менее тысячи подобных аппаратов в день. И куда нам с ними тягаться? А вот у электрических — шанс есть. Устройство древней советской машинки «Тула» с электрическим и ручным приводом, я, хоть и смутно, но помню. Надо будет попробовать создать. Было бы свободное время.
Во-вторых, к нам приехал сам Владимир Григорьевич Шухов, для проектирования и закладки топливоналивных танков на купленном участке земли в угольном порту Гельсингфорса. Пока что планировалось два танка по пятьсот тонн и два танка на сто тонн.
Всё бы ничего, но я проболтался дяде Бьорку, что этот русский инженер самый лучший проектировщик и строитель железнодорожных мостов. И деду Кауко пришлось раскошелиться ещё и на проект однопролётного моста через реку Кийминки. Дядя Бьорк не оставлял надежду дотянуть нашу частную железную дорогу до Пудасьярви. Он из-за этого моста даже переложил разбивку трассы между Йоэнсу и Куопио на недавно нанятого инженера-путейца Уно Гюллинга. А сын этого инженера, Эдвард Гюллинг, устроился к нам в контору юристом.
