Олег Измеров - Ответ Империи
— Наоборот. Даже очень все понятно. Гитлер тоже на этом сыграл.
— Ну вот… А западное общество не стало разбираться в причинах, оно менять себя не хочет, имущий слой боится пойти на жертвы. И все это стихийно прорывается, выходит наружу иногда в самых странных формах… Религия, идеология здесь ни при чем. Это психология, свойства сознания и подсознания.
— Угу. Слушай, а где здесь прокат кассет и почем за сутки? — спросил Виктор, которого после "Алушты" мало волновали вопросы классового подсознания. До него вдруг дошло, что они часа два как перешли на "ты", не испытывая малейшего неудобства.
— На Фокина. А тебе обязательно нужны ужастики?
— Почему ужастики?
— В прокате только Запад. Культовые боевики, ужастики.
— А если я, например, хочу Гайдая посмотреть?
— Так это бесплатно в видеотеке. Пара кварталов отсюда к Медиадому…
…Виктор приоткрыл узкую дверь на полутораметровую лоджию своей новой берлоги. В лицо ему плеснула свежесть, ленивый ночной дождь все так же стучал по карнизам, и водяная пыль носилась в свете фонарей. Тихие, вкрадчивые звуки слоуфокса "Голова в тумане" Дюка Эллингтона из кухонного динамика неторопливо расплывались в сумерках комнаты, словно дымок из курительницы благовоний.
Хороший вечер, подумал Виктор. Романтических отношений не завязалось, но Малдер и Скалли тоже вроде весь сериал глядели друг на друга и говорили о делах. Красивый треугольник: Малдер, Скалли и эти, как их там, которые засылают. Завтра надо будет самому приготовить чего-нибудь и пригласить Варю. Будем ходить в гости по очереди.
Он закрыл дверь подошел к выключателю и нажал белый рычажок: свет трехрожковой люстры осветил закоулки четырнадцати метров жизненного пространства. Проветривать не было необходимости: комната и так прекрасно вентилировалась через отдушины.
И тут он заметил, что на рамах окон и двери на лоджию появились маленькие плоские коробочки, от которых вниз тянулись прилепленные пленкой тонкие провода. Защита от лазерной прослушки? Нет, не похоже. Скорее, детекторы прослушки.
Еще на столе-книжке появилась оранжево-красный "Турист 26–05", с цифровой настройкой, часами и будильником — приемничек размером примерно с китайские "Кипо" или "Мейсон", которые у нас обычно берут продавцы, чтобы слушать в магазине. Грозненский радиозавод, вспомнил Виктор, неужели осилил? Ладно, это на сон грядущий. Займется сначала любимым делом попаданца, благо компутерная сеть под рукой. Интересно, а миелофона они тут, случаем, не изобрели?
Он открыл секретер. Так, к терминалу тут нужен ключ на COM-порт. Ключ ему дали. Как они здесь не любят набирать логины и пароли, в отличие от американцев… а, может, и правильно. Когда железо глубоко персонифицировано, в этом есть смысл.
"Здравствуйте, Виктор Сергеевич!"
Здравствуйте, здравствуйте… где там у вас лексикон под графику? А мониторчик ничего, хоть и монохром. Для работы очень даже приятный: трубка, а глаза не утомляет, практически как TFT. Нужен ли деловому монитору цвет? У нас об этом думать уже поздно…
Покончив с делами Виктор долго ходил возле стола-книжки. Задание слушать вражий голос было ему непонятным, а, значит, подозрительным.
А вдруг и в самом деле провокация, подумал Виктор. Снимут на видео, как слушаешь, и — за антисоветскую деятельность. Хотя, в принципе, они и так могут, зачем им извращаться-то? Контакт с агентами иностранной разведки и липовый паспорт побольше потянут. Или это просто эксперимент?
Он взял приемник — судя по весу, батареи были на месте — и, развалясь на диване, выдвинул антенну и крутнул ручку громкости. Эфир показался непривычно безмолвным. Ах да, тут же бесшумная настройка. Ладно, просканируем…
"Свободу" на 25 метрах он поймал довольно легко, сузил полосу — приемный тракт легко придавил цифровые глушилки. Удивительное дело, подумал Виктор, одни придумывают, как глушить вражий голос, другие изобретают для народа все лучшие устройства, чтобы слушать его.
— Есть такой термин, — вальяжно изрекал какой-то деятель культуры из поуехавших, — мне он очень не нравится, но он очень верно характеризует воззрения людей, для которых победа в Великой Отечественной войне не просто одна из замечательных побед русского оружия, финал трагедии, и т. п., а культ. Культ почти религиозный, фанатичный, яростный. Культ, во имя которого оправдываются любые зверства что тогда, что теперь. Культ, затмивший всю тысячелетнюю историю России, временами и уничижающий её, ради четырёхлетней не самой удачной и до предела трагичной войны. Этот термин — победобесие. Плохой термин. Но я иначе определить не могу. "Пускай сдохло пять миллионов, зато — победа!"..
"Боже, какая…", подумал Виктор и, не найдя слов, почти инстинктивно выключил "Туриста". У него было такое ощущение, словно ему подсунули дерьма на бутерброде.
"Какая, к черту, тысячелетняя история?!" — воскликнул он чуть ли не в голос. "Все, вся история, вся Россия, весь народ, все воспоминание о нем — это только в случае победы. Победи немцы — ничего бы не осталось. Никакой памяти о России с ее удачными, неудачными войнами… Все или ничего. Вся история России была лишь подготовкой к этим трагическим, но великим годам спасения человечества от нацизма; никогда раньше в истории человечества такого не было, и, надеюсь, больше никогда не будет. Россия, СССР определили путь развития мира. Неужели это не ясно? Или нет… все им ясно, они просто хотят, чтобы мы забыли об этом…"
Он встал, пошел на кухню, и попил холодной воды, чтобы успокоиться.
"Они хотят, чтобы мы забыли об этом", подумал он уже более спокойно. "Народ, который живет сознанием того, что он может пойти на любые жертвы, чтобы сохраниться, как народ — непобедим. А они и тогда хотели, и сейчас хотят сделать из нас рабов, быдло".
Виктор вдруг вспомнил, как пару месяцев назад был в одной организации, ставил бухгалтерский софт; на одном из рабочих мест комп не включался, и директор бросил доложившей сотруднице — "Будете уволены!" Было в этом какая-то бессильная злоба ничтожества, дорвавшегося до власти, которая прорывается каждый раз, когда это ничтожество сталкивается с обстоятельствами, в которых ничего не смыслит; и вот эта руководящая беспомощность, страх перед разоблачением, что директор, для проформы заезжающий в фирму утром и вечером — обыкновенный паразит, обкрадывающий персонал, и выливались в крик "Будете уволены!". Таким и надо, чтобы мы забыли о Победе; вместо Победы им нужен для народа культ вечной вины за "преступления большевиков", чтобы все чувствовали себя в долгу перед жалкими лузерами, бесстыдно продувшими за зеленым сукном истории и русско-японскую, и Первую мировую, и за полгода после Февральской революции просто развалившими великую державу. Если бы тогда, до Первой мировой, в России что-то подправить…
"А не пора ли сажать за покупку должностей в бизнесе?" — вдруг подумалось Виктору. "Ведь угробят дураки Россию, ей-богу, угробят…"
Экспериментировать с глотками свободы больше не хотелось; вернувшись в комнату, Виктор аккуратно поставил "Туриста" на стол и постелил себе на диване.
14. Цифровая западня
Вопреки ожиданиям, Виктор проснулся с необычайным ощущением бодрости. Комната была наполнена чуть прохладным воздухом, таким чистым, как будто вокруг был не микрорайон, а сосновый лес; в ванной отчетливо чувствовался йодистый запах моря и водорослей. Романовская "Алушта", по видимому, теперь действительно служила только процессу правильного пищеварения.
По первому каналу ТВ шла утренняя гимнастика с элементами аэробики для разных возрастных групп, и Виктору просто захотелось помахать руками и попрыгать вместе с девушкой на экране, почувствовать, как все тело наполняет ощущение свободы и тепла. Зарядку сменили кадры новостей о том, как страна встает вершить новые великие дела, и Владивосток уже отчитывался пройденными метрами туннеля на Сахалин. Казалось, что понятие серых будней не существует, что все вокруг делают что-то такое, о чем потом можно будет с упоением рассказывать всю жизнь; хотелось скорее влиться в этот поток, чтобы успеть поучаствовать в сотворении мира.
Из шкафа пискнуло. Виктор вытащил из футляра "ВЭФ" — индикатор был уже на последних квадратиках. В тумбочке отыскалась зарядка — угловатый пенал с двумя шнурами, как блок питания к ноуту. На кухне запел чайник.
"Интересно, а воздух — это специально для меня? Или это комплекс такой, для здоровья населения? Даже пенсов — тут же вроде большинство пожилые? Ну да, для работающих пенсов. Нехватка трудовых резервов."
…В облисполкома на очередной сейшн на этот раз собралось десятка полтора, народ галдел, бурно что-то обсуждая, и Виктор подумал, что сейчас его засыплют вопросами. Публика была разношерстной: от мужчин за сорок в темных и серых тройках, у большей части которых из нагрудного кармана вместо платка торчали очки и авторучка, до двадцатилетних ботанов, одетых в стиле гранж и кое-как прибивших расческой полухиповые космы. Похоже, что пиплы в основном жили в науке и сегодня вырыли из шкафов то, что, по их мнению, отвечало нормам приличного общества.
