Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
Глядя на него, Фархад Абу-Салим усмехнулся:
– Не переживай так, Темиш, ты молод и еще успеешь вкусить воинской славы…
******
С рассветом следующего дня, наместник Абескунской низменности облачился в доспехи. По лицу его, прикрытому кольчужной сеткой, оставляющей открытыми лишь глаза, стекал пот. Такая же сетка, приделанная сзади его высокого конического шлема, защищала шею и плечи. Приноравливаясь к тяжести брони, Фархад Абу-Салим одернул кольчугу, защищающую грудную клетку. Под кожаной изнанкой его доспехов была поддета хлопковая прокладка, чтобы удар тяжелой сабли, отраженной броней не переломал ему кости. Два вертикальных ряда металлических пластин защищали живот и нижнюю часть спины. С нижних краев пластин свисала короткая кольчужная юбка. Кожаные штаны и рукава защищались горизонтально нашитыми кольцами из слоистого железа. Круп коня Фархада тоже был покрыт мелкой сеткой-броней. Морду жеребца прикрывал кованый кусок железа, который крепился кожаными ремнями к шее животного. В специальном гнезде справа от седла торчало толстое копье, а с пояса Фархада свисала длинная и тяжелая искривленная персидская сабля.
Сила наемной армии наместника Абескунской низменности, заключалась в тяжести ее кавалерии, способной выдерживать удары на расстоянии, а сблизившись с противником, нанести ответный, сокрушающий удар.
– Сила воинского искусства кипчаков, это умение вовремя удирать с поля боя, – гордо произнес наместник, усаживаясь на спину своего коня.
– О, как правдивы ваши слова, достопочтимый хакан-бек, – раболепно ответил один из его военноначальников. – Завидев наши знамена, они пустятся в бегство не столько по необходимости, сколько из страха.
– Когда мы схлестнемся с ними, я раздавлю их как снежный ком, – хвастливо заявил Фархад, ласково потрепал за гриву своего коня и отдал приказ к началу движения.
Бряцая доспехами, всадники покинули стены Анжи-крепости и, миновав Семендер, направились в сторону поджидавшего их за стенами города, персидского войска. Армия медленно тронулась в путь. Ржали кони, ревели волы, покачивали горбами верблюды. В окружении своих советников, Фархад Абу-Салим гордо держался в седле, желая своим видом показать подданным, что нет поводов для переживаний, а за одно и нагнать страх на врагов своих.
******
День клонился к концу. Нигде не встретив по дороге отрядов противника, Урус хан решил остановить свои сотни на отдых. Его отряд шел налегке, поэтому и ночлег предстоял на голой земле. Достав из подсумка, притороченного к седлу, черствую лепешку и кусок сушеной баранины, Урус хан отпустил коня и присел на поросший переспелым ковылем бугорок. Местность, со всех сторон была открытой, и это обстоятельство сильно заботило хана.
– Не нравится мне выбранный на ночлег привал, – произнес подошедший Овлур.
Урус хан согласно кивнул головой, приглашая жестом руки присесть рядом и разделить с ним трапезу.
– Хан, я приказал не разжигать огней. Хоть и прохладно, но людям придется довольствоваться той погодой, которая есть.
– Я тоже так считаю, никакого укрытия, прикажи разослать дозоры.
– Уже сделал, хан. Давай лучше перекусим, – ответил старый воин, вытаскивая зубами пробку из фляги с кумысом.
Мясо было настолько сухим и соленым, что Урус хан едва не поломал зубы. Быстро покончив с едой, он надолго приложился к фляге, запивая отвратительный вкус и утоляя жажду, вызванную излишней солью. Наконец он оторвался и передал кумыс Овлуру. Тот сделал пару глотков, заткнул полупустую флягу и, улыбаясь, произнес:
– Если бы дома жена накормила меня этим мясом, я бы просто придушил ее.
Урус хан одобрительно рассмеялся.
– Хорошо, что я не женат!
– Это всегда успеешь. Давай лучше спать, хан, – старый воин поудобнее подложил под голову седло, укрылся куском грубого войлока и через некоторое время захрапел.
Урус хан последовал его примеру, но уснуть так и не смог. Остаток ночи он провел не в самом приятном расположении духа.
С первыми лучами солнца, передовой половецкий отряд продолжил свое движение на юг. Вокруг все было спокойно и со стороны казалось, что их рейд по тылам остался незамеченным со стороны врага. Такое спокойствие было не по нутру Урус хану. Он призадумался, оглядываясь по сторонам. Вокруг были только его воины. Противника нигде не было видно.
– И все же они где-то рядом, они не могут быть далеко.
Он вновь посмотрел на своих воинов, которые вместе с ним пошли в этот поход. Вглядываясь в суровые решительные лица степняков, он подумал:
– Какое войско может противостоять решительности и мощи целого народа? Эти люди готовы сокрушить все на своем пути!
Когда он озвучил эту мысль вслух, Овлур сухо усмехнулся:
– Мы пришли сюда, чтобы выяснить это!
Должно быть, у Урус хана был донельзя изумленный вид, потому старый воин продолжил:
– Ты, должно быть, не совсем меня правильно понял. На своем веку я совершил немало походов, но то войско, которое движется позади нас, победить нельзя, ибо весь народ, от мала до велика, вышел в этот поход. Люди идут либо погибнуть, либо снискать себе славы, им некуда деваться и когда настанет время схватиться в смертельном бою, победа обязательно будет за нами!
Старый воин умолк, призадумался и Урус хан, размышляя над услышанным. Вскоре с юго-запада потянул ветерок, который принес с собой запах гари. Часто меняя аллюр, отряд легкой конницы мчался вперед. Через пару верст над степью поднялись столбы дыма и пламени. По мере продвижения, все новые и новые очаги пожаров попадались навстречу. Каждый поджог вселял озабоченность в сердца степняков-кочевников. Пламя пожирало все больше и больше пастбищ.
– Если так пойдет дальше, то наших коней ждет голод, – с сожалением в голосе произнес Урус хан.
– В этом то и заключается их хитрость. Ну, ничего. Скоро персы сами прискачут к нам, никуда они не денутся.
Только во второй половине следующего дня передовому разъезду удалось обнаружить авангард персидского войска. Урус хан получил сигнал:
– "Неприятель впереди!"
Взмахом поднятой руки, он остановил движение своих сотен. По конным рядам прокатился возбужденный гул. Равнина давно уже сменилась лесостепью, и отряд двигался напрямик через колючий кустарник.
Урус хан стоял у самой кромки зарослей кустарника и внимательно наблюдал за противником. На широкой равнине в двух верстах от леса был разбит военный лагерь.
– Передовой отряд персидского войска, – констатировал подошедший сзади Овлур.
– Смотри, лагерь разбит на две части; спереди относительно маленькая, а большая чуть поодаль, – хитро улыбаясь, подметил Урус хан.
– Кажется, я разгадал твой план, – произнес старый воин. – Ты хочешь навалиться всем скопом, уничтожить малый отряд и прежде чем большой успеет развернуться и придти на выручку, пуститься наутек и раствориться в кустарнике? А не лучше ли нам дождаться ночи и атаковать под покровом темноты?
Урус хан отрицательно покачал головой:
– Нет, Овлур, так мы потеряем главное свое преимущество. Слишком велико расстояние, разделяющее нас от лагеря. Пока мы сойдемся с ними, наши кони уже устанут от затяжного галопа, на отступление может не хватить сил. Слишком велика вероятность больших потерь.
– Хан, такую возможность упускать нельзя. Что ты предлагаешь?
Овлур и сотники окружили своего хана и молча ждали указаний.
– Отберите сотню лучших воинов на быстроногих скакунах. Я сам поведу их в бой. Остальные останутся здесь под началом Овлура. Я попытаюсь атаковать малый отряд и навязать им бой.
– Но это же чистой воды самоубийство? – нерешительно произнес один из сотников.
– Не перебивай, когда говорит старший, – укоризненно покачав головой, произнес Овлур. – Продолжай хан, на этот раз я, кажется, уловил твой замысел.
Урус хан многозначительно усмехнулся:
– Когда на выручку своим подоспеет конница второго отряда, я поверну назад своих воинов и постараюсь завлечь неприятеля за собой. Тут наступит твой черед, Овлур. Три, четыре метких залпа из четырех сотен луков остановит их стремительный порыв и отобьет охоту к преследованию. Затем рассыпаемся на мелкие группы и уходим назад. Место сбора – глубокий овраг, который мы проехали в полдень. Сгустившиеся к тому времени сумерки сделают наше отступление вполне безопасным.
Время, отведенное на сборы, вышло. За своим ханом, несколькими шеренгами, ровной линией выстроилась половецкая сотня. Рядом стоит знаменосец, поддерживающий древко с поставленным в специальное стремя стягом. На ветру, развивается и хлопает плотное тканое полотнище с неровными краями. Приподнявшись в стременах на носках, Урус хан немного повернул голову вправо, потому, что там была сосредоточена большая часть его воинов. Внимательно вглядываясь в лица храбрецов, он обратился к ним с короткой зажигательной речью:
