Стальной кулак (СИ) - Тыналин Алим

— Третье — ремонтопригодность. У нас же есть данные по модульной конструкции. Замена узлов в полевых условиях даже проще, чем у бензинового мотора.

Я быстро записывал. План действий складывался:

— Значит так. Готовим развернутый материал в «Техническую газету». Николай Александрович, сделайте, пожалуйста, расчеты по экономике производства и эксплуатации.

— Я подготовлю подробный анализ надежности узлов, — кивнул Величковский. — С цифрами и графиками.

— И еще, — я понизил голос. — У меня есть выход на военное издание через Дорохова. Дадим там статью от имени фронтовика, как раз о перспективах тяжелой бронетехники.

Величковский хитро прищурился:

— А что если… — он достал из портфеля какие-то бумаги. — Вот, результаты испытаний немецких танков. Я их давно собирал. Они тоже идут к дизелю, только мало кто об этом знает.

— Отлично! — я развернул схему действий на листе. — Значит, делаем так. Первый удар — технические статьи. Второй — экономические расчеты. Третий — мнение военных специалистов. И четвертый — международный опыт.

— А еще нужно готовить машину, — напомнил Зубцов. — В Маньчжурии специфические условия…

— Уже продумал, — я достал телеграмму от Варвары. — Она предлагает усилить систему охлаждения и поставить дополнительные фильтры. А Руднев разработал новую конструкцию воздухозаборника.

Величковский одобрительно кивнул:

— Толковая девочка. И команда у вас сильная.

— Вот и используем это преимущество, — я посмотрел на часы. — Завтра с утра встречаюсь с Медведевым, потом сразу в Нижний. Времени мало.

Когда Зубцов и Величковский ушли, я еще раз просмотрел план действий. Черноярский силен, у него связи в военных кругах, опыт аппаратных интриг. Но у нас есть преимущества получше — действительно передовая техника и люди, способные ее создавать.

Я подошел к окну. В свете уличных фонарей кружились первые ночные мотыльки.

Что ж, посмотрим, чья стратегия окажется эффективнее…

Утро началось с тревожного звонка. Я еще просматривал документы в своей квартире рядом с заводом, когда позвонил Зубцов:

— Леонид Иванович, Черноярский уже действует. Формирует экспертную комиссию. Включил туда Тверитинова из Промакадемии и двух немецких специалистов.

Я быстро прикинул расклад. Тверитинов — старый недруг Величковского, известный противник технических новшеств. А немцы… Что-то здесь не так.

— Кто эти немцы?

— Якобы из «Даймлер-Бенц». Но, — Зубцов понизил голос, — по моим каналам, их документы вызывают сомнения.

— Понятно, — я посмотрел на часы. — Где сейчас оформляется комиссия?

— В секретариате ВСНХ. Через час должны подписать распоряжение.

— Отлично. Действуем.

Первый звонок я сделал Дорохову в военную приемку:

— Николай Петрович, срочно нужна ваша помощь. В комиссию по нашему проекту пытаются включить иностранцев.

— Что⁈ — его возмущение было искренним. — Да вы понимаете, это же секретная разработка!

— Именно. Нужно официальное возражение от военного ведомства.

— Будет через пять минут.

Следующий звонок — Медведеву:

— Товарищ комкор, у нас ситуация…

Когда я через полчаса вошел в секретариат ВСНХ, там уже кипели страсти. Тверитинов, багровый от возмущения, размахивал какими-то бумагами. Черноярский стоял рядом, его шрам через бровь побелел от злости.

— Это саботаж! — гремел Тверитинов. — Мы подобрали лучших специалистов!

— Простите, — я вежливо вклинился в разговор, — но у меня тут пакет документов. Во-первых, вот официальное возражение военной приемки против допуска иностранцев к секретной разработке. Во-вторых, предписание ОГПУ о необходимости дополнительной проверки предложенных кандидатур. И в-третьих…

— Что еще? — зарычал Черноярский.

— Распоряжение наркомата о том, что любая экспертиза военных разработок должна согласовываться с военным ведомством. А у нас как раз готовится испытание в особых условиях.

Я заметил, как один из немцев быстро переглянулся с коллегой. Что-то в их взглядах меня насторожило.

— Предлагаю, — я улыбнулся самой любезной улыбкой, — создать комиссию исключительно из отечественных специалистов, имеющих допуск к секретным разработкам. И обязательно включить представителей военной приемки.

— Это затянет процесс! — возразил Тверитинов.

— Зато обеспечит секретность, — я выделил последнее слово. — А то знаете, в последнее время участились случаи промышленного шпионажа.

Немцы заметно напряглись. Черноярский смотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

Через день Медведев сообщил, что создана новая комиссия, полностью из проверенных советских специалистов, половина из которых поддерживает наш проект.

Вечером ко мне позвонил Зубцов:

— А ведь Черноярский мог крупно влипнуть с этими «немцами».

— Мог, — согласился я. — Но не будем использовать это против него. Пока.

— Почему?

— Потому что он еще пригодится. Пусть думает, что переиграл нас с комиссией. А мы тем временем…

— Что?

— Подготовим танк к настоящим испытаниям. В Маньчжурии.

На следующее утро в той же квартире меня ждал новый сюрприз. Звонок от Протасова, директора металлургического завода:

— Леонид Иванович, беда. Главк приостановил поставки специальной стали. Требуют пересмотра всей технической документации по новым нормативам.

Я сразу увидел здесь руку Черноярского. После неудачи с комиссией он решил ударить по снабжению.

— Что конкретно требуют?

— Полный пересмотр расчетов прочности. Новые испытания сплавов. Дополнительные согласования в трех инстанциях. На это уйдет минимум два месяца…

— Так, — я придвинул телефон. — Действуем.

Первый звонок Самохину в военную приемку:

— Нужна срочная резолюция о недопустимости приостановки поставок для секретного оборонного заказа.

Второй — Дорохову:

— Николай Петрович, помните ваше заключение по испытаниям нашей стали? Пришло время его использовать.

Третий — Величковскому:

— Профессор, нужна ваша помощь. Подготовьте, пожалуйста, экспертное заключение о полном соответствии наших сплавов всем требованиям. И соберите подписи в академии.

После обеда я уже сидел в кабинете заместителя наркома тяжелой промышленности. Тут собралось экстренное совещание. Черноярский сидел в углу, делая вид, что происходящее его не касается.

— Товарищи, — начал замнаркома, — поступило предложение о пересмотре технической документации…

— Позвольте, — я поднялся. — У меня тут есть заключение военной приемки о полном соответствии наших материалов требованиям. Во-вторых, вот результаты испытаний, проведенных еще месяц назад. В-третьих, экспертное заключение Академии наук. И вот распоряжение командования о недопустимости срыва сроков подготовки к войсковым испытаниям.

Черноярский побледнел. Он явно не ожидал такой оперативной реакции.

— Более того, — продолжил я. — У нас есть предложение по оптимизации поставок. Мы готовы часть заказов передать заводу товарища Черноярского, чтобы ускорить процесс подготовки обеих машин к испытаниям.

Это был неожиданный ход. Предложение помощи конкуренту выбивало почву из-под обвинений в «техническом сепаратизме».

— Хм… — замнаркома задумчиво постучал карандашом по столу. — А это интересная мысль. Кооперация двух ведущих предприятий…

— Полностью поддерживаю, — веско произнес представитель военных. — Это позволит провести испытания в срок.

Черноярский оказался в ловушке. Отказаться от сотрудничества значило расписаться в попытке саботажа. Согласиться — потерять возможность влиять на поставки.

После совещания Зубцов тихо спросил:

— А вы действительно готовы делиться поставками?

— Конечно, — я усмехнулся. — Отдадим им заказ на простые детали. А все ключевые узлы оставим себе. Пусть думают, что мы раскрыли все карты.

— А Черноярский?

— А он теперь будет осторожнее. Ведь если что-то сорвется, то отвечать придется вместе.