Ходок (СИ) - Седой Василий

— А еды на завтрак не будет?

На что она растерянным голосом произнесла:

— Это и есть еда.

— Милая, если когда-нибудь Вы захотите получить в свои ручки сердце мужчины, кормите его, не жалея. Иначе сбежит. — Менторским тоном произнес я, с интересом наблюдая за снова краснеющем лицом девчонки.

Что-то она слишком много смущается для неприступной и строгой дамы. Может быть, Прохор ошибся в её характеристике? Фиг его знает.

Пока я обдумывал эту мысль, в палату заглянул Прохор и прогудел:

— Там генерал приехал, сейчас к Вам придёт.

Глава 3

Не успел Прохор договорить, как Татьяна, ойкнув, подхватила поднос с тарелкой из-под бульона и исчезла.

Прохор, дождавшись, пока она покинет палату, подошёл поближе и прошептал:

— Генерал — очень строгий, и не любит, когда люди ниже его по положению разговаривают с ним, как с равным.

Сказав это, он как-то внимательно посмотрел мне в глаза, и кивнув головой, тоже ушёл.

Я после этого его высказывания задумался.

— По большому счету бояться мне нечего. Я в любой момент могу пожелать вернуться домой и исчезну из этого мира. Не хотелось бы так поступать, не попытавшись сделать здесь чего-нибудь значимого. Но возможность сбежать позволяет мне вести себя немного безрассудно. Будь по-другому, и я, наверное, постарался бы действовать поаккуратнее. Сейчас же я для себя решил забить на все условности и попытаться поговорить с генералом начистоту. Если он не дурак и захочет выслушать, то хорошо. Нет, значит, так тому и быть. Покручусь тут маленько, посмотрю на местную жизнь, да и вернусь домой. Но если генерал всё-таки меня выслушает и поверит, тогда можно будет такого наворотить, что немцы с австрийцами ещё столетие будут вздрагивать, надеясь, что на них не обратят внимание. В таких раздумьях я и дождался гостей.

В комнату вошла целая делегация во главе с доктором и сухощавым пожилым живчиком, одетым в отутюженную форму с большим белым крестом на шее, и золотым шитьем на погонах.

Вообще-то, нынешних генералов я себе представлял по-другому. Воображение рисовало пузатого важного гуся, увешанного орденами. А тут все скромно, даже в некоторой степени, аскетично.

Из-под генеральской фуражки на меня глядели глаза с хитринкой, умные, все понимающие. А голос, когда генерал заговорил, был спокойным и доброжелательным.

— Здравствуйте. Валерий Петрович рассказал мне о постигшем вас несчастье с потерей памяти. Вы не волнуйтесь, я обязательно поучаствую в вашей судьбе. Мы отыщем ваших родственников и выясним все о вашей прошлой жизни…

Генерал вещал, а я напряженно думал о том, как бы нам с ним остаться наедине и поговорить без свидетелей.

Ничего толкового в голову не лезло, поэтому я плюнул на эти размышления, и дождавшись в речи генерала небольшой паузы, произнес:

— Как бы нам с Вами поговорить тет-а-тет?

Народ, сопровождавший генерала, зашушукался, а сам он мимолетно нахмурившись, произнес:

— Нет ничего проще.

После этого он повернулся к сопровождению и негромко попросил:

— Господа, покиньте пожалуйста комнату.

Вроде бы и доброжелательно попросил, а народ, как ветром сдуло. Минута, и мы остались наедине.

Я помнил его пальцем подойти поближе и прошептал:

— Убедитесь пожалуйста, что нас никто не подслушивает под дверью и попросите, чтобы принесли мои вещи.

Генерал хитрым образом изогнул бровь, выказывая свое удивление. Тем не менее, без слов на цыпочках подошёл к двери, резко её открыл и уже совсем другим, отрывистым голосом, отдал несколько коротких приказов. Мне с моего места не удалось разглядеть, что происходило за дверью. Но, судя по хмурому лицу генерала, я угадал с тем, что нас собирались подслушать.

Когда он подошёл, пододвинул стул поближе и присел, я, не дожидаясь от него каких-либо вопросов, начал говорить:

— Главное, о чем я хотел с Вами пообщаться, расскажу после того, как принесут мои вещи. Сейчас я расскажу Вам о планах вашего штаба. Обращаю Ваше внимание на тот факт, что я выяснил всё, не покидая кровати. Информацию получил от случайных посетителей, которые не имеют никакого доступа к секретным документам.

Не торопясь, я поведал ему всю информацию, полученную от Прохора. К тому времени, как принесли моё имущество, я успел рассказать практически все. В конце не удержался и задал вопрос:

— Неужели проще воевать, когда противник знает о Ваших планах все в малейших подробностях?

Генерал, состроивший вначале моего рассказа скептическую рожицу, сейчас был краснее смущающейся Татьяны. Похоже, для него стал откровением подобный расклад. Разозлился он не по-детски. Поэтому, когда в дверь постучались, и в комнату охапкой притащили моё имущество, он как-то даже грубовато приказал пожилому казаку:

— Осип, сделай так, чтобы нас не подслушали.

Казак, стоявший по стойке смирно, после обращения к нему генерала утвердительно кивнул головой и тут же покинул комнату.

Генерал, дождавшись его ухода, каким-то обреченным голосом произнес:

— Ну, давайте, добивайте старика.

Я усмехнулся и ответил:

— Это вряд ли. Если отнесетесь к дальнейшему разговору серьёзно и не воспримете меня за сумасшедшего, может получиться так, что сорвете джекпот.

Ещё при первом взгляде на этого человека у меня появилась уверенность, что без материальных вещественных доказательств убедить его в чем бы то ни было будет непросто, если вообще возможно.

Думая, что можно ему предъявить в виде этих самых доказательств, ничего лучше, чем показать этикетки на одежде и клеймо на ружье, я не придумал.

Наверное, всё-таки правильно я начал с ним разговор, рассказав ему о его же планах на военную кампанию, потому что слушал он меня сейчас очень внимательно, не перебивая, и ничем не выказывая своего недоверия.

Начал я свой рассказ издалека и в первую очередь уведомил, что никакой потери памяти у меня не было. Я просто не знаю, как должно быть в местных реалиях. Поэтому доктор и решил, что я потерял память.

Пересказывать весь разговор не стану. Только обозначу, что убедить этого человека оказалось непросто.

В процессе своего рассказа всеми фибрами души я чувствовал его неверие. Не убедили его в моей правдивости ни этикетки из материала, отсутствующего в этом мире, ни клеймо на ружье. Он не верил в предоставленные мной доказательства до того момента, пока я не достал из рюкзака несколько пакетиков с семенами, засунутых туда женой.

Ничего сверхъестественного я не показал. По паре пакетиков моркови, огурцов, болгарского перца и редиса. Похоже, что попалось жене под руку, то она и положила. Как выяснилось, генерал для своего поместья выписывал разнообразные семена из разных уголков мира и был, что называется, в теме. Его изрядно удивила, восхитила и порадовала упаковка этих семян. По его словам, он точно знает, каким образом сейчас фасуют подобный товар и ничего подобного до сегодняшнего дня ему не встречалось.

Итогом всех разговоров стало решение подождать несколько дней до окончательного моего выздоровления. Только потом можно будет продолжить наше общение.

По сути, никакой информации о каких-либо предстоящих событиях я ему не дал. Только и смог убедить его в моем появлении здесь из далёкого будущего. Генерал, глядя на моё ухудшившееся самочувствие, сам решил закруглить разговор и пообещал навестить меня через пару дней.

У меня действительно сильно разболелась голова, соответственно, и чувствовать себя я стал отвратительно.

Навалилась слабость, да такая, что я только и смог перед прощанием попросить забрать семена и зерно. С ними никак тянуть нельзя. Чем быстрее они попадут в землю, тем лучше.

Генерал, покинув палату, что-то сказал доктору. Сразу после его ухода меня снова напичкали какими-то порошками, глаза сами по себе начали закрываться и меня с непреодолимой силой потянуло в сон.

Похоже, переборщили с лекарствами. Проснулся я только на следующий день утром и вообще без головной боли. Чувствовал себя прекрасно, поэтому оделся в свою одежду, которую вчера так и оставили у меня в комнате, и уверенно направился на выход.