Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил
Отказывать Карпову, хорошему товарищу и прекрасному друга, Дмитрий не мог. Не говоря уже о том, что противиться царю на такую просьбу было нельзя. Петр, конечно, понимал, что он здесь оказался совсем не прав, а Дмитрий был очень даже прав. Но он все же был государь России, а они все его поданные. И если государь просит, то он требует вдвойне.
И потому он легко пришел, особого не уговаривая, решив везти себя, как раньше. Не велика шишка, что чрезмерно пыжиться.
Как всегда, было много водки и мало закуски, много говорили и хвастали. Санкт-Петербург, не смотря ни на что, строился и хорошел, а, значит, причины для этого были.
В общем, Петр его простил, а Дмитрий сделал вид, что забыл. И булыжная мостовая получила в Санкт-Петербурге законную прописку, наряду с кораблями и коровами, зданиями и мастерскими.
Глава 4
Впрочем, это было только начало. Работы, трудной и беспокойной, в будущей столице будущей Российской империи оказалось очень много. Все — от царя до последнего мужика рано утром вставали и, едва перекрестившись и съев, что бог подаст (а бог в Санкт-Петербурге стал весьма и весьма скуповат на имеющую еду), торопились к своей работе.
Ирония — иронией, а Дмитрий помнил из истории, что голодали здесь иной раз поначалу сильно. Тяжелая работа, гнилая вода, заразные болезни, накладываясь на полуголодную жизнь, уносили тысячи жизней. Впрочем, иные в XXI веке уж говорят, что все это ложь, либеральные страшилки и столько не погибало. Трудно сказать, но жизнь действительно была тяжелой.
Жалко, но он не бог, всех не спасет. А вот своих крепостных надо было кормить хотя бы понемногу, но регулярно. Ну и потом, естественно, заработать немного самому грешному.
И после того, как поставили церковь, а потом кузню и лесопилку с водяным двигателем, Дмитрий перебросил строителей на строительство хлебопекарни и нечто средним между трактиром и столовой. А и то уже, мужики худели на глазах. Семейные еще, благодаря усилиям своих баб, а также коров, скудно, но кормились, а вот холостым хоть деревья грызи.
Барское хозяйство Дмитрия, пусть не так быстро, но начало работать. Мельница, собранная и опробованная, принесла первый помол, бабы и девки (все специально подобранные без мужей), раздоили шесть барских телок, поставили птичник, где заходили первые десятки куриц и гусей. Не забыл Дмитрий и про овец. Десятка полтора их во главе с бараном паслись на специально огороженном участке. Осенью будут шкуры, шерсть и мясо.
Ходко шло земледелие, хотя и с прицелом только на следующий год. В средневековье всяк зацепляется за землю и, как может, получает от нее отдачу — хоть зерном, хоть овощами, хоть ягодами. Не зря тогда говорили землица — кормилица.
Дмитрий постарался. Каждая семья мастеровых получила по две десятины в черте города, а хозяйство крестьян — по пятнадцать десятин на лесных полянах, из-за чего деревеньки пришлось убрать немного поодаль от крепости. Рожь и овес, репа, капуста, морковь, свекла, лук, даже зелень — будет крестьянам и самим, что съесть и немного (а может и много) продать на рынке. Жаль только крестьян пока совсем мало. Ничего, год пройдет, к следующей весне он всех своих перевезет, и родные и Дашины. Даже старички опять поедут, хотят они этого или не хотят. Кладбище с кого-то тоже надо продолжать.
Несколько молодых баб и девок, более сообразительных и творческих (сам выбирал), были поставлены на посадку картошки. Времени на обучение он потратил много, зато был уверен — картофель будет! А то тяжело ему, картофелееду XXI века, без любимой пищи. Опять же Петру обещал. С его участка в том числе, пожалуй, картофель будет распространяться по всей России. Или он плохо знает царя!
Но первой, конечно, заработала церковь. Мужики срубили ее буквально за двое суток под влиянием общества и понимания нужности. Здание получилось похожим на крестьянскую избу, но без соломенной крыши. Крыша пока была из коры, а затем Дмитрий клятвенно обещал покрыть здание досками. Из кузни притащили несколько колоколов, небольших, но звонких. И пошел по окрестностям столичного города Санкт-Петербурга малиновый звон, призывающий православных на первую тожественную службу — освящение церкви.
Петр оценивающе посмотрел на церковь, на колокола. Пьяный разговор он, похоже, забыл.
— Хорошее дело. Колокола откуда взял? — спросил он.
— Здесь сделали, государь, — ответил Дмитрий.
— Г-хм, — удивился царь, — нет, вы посмотрите, все-то у тебя получается. Иные князья да бояре едва шалашики успели поставить, а у тебя хоромы на хоромах. Покажешь сегодня, что сделал.
— Конечно, государь, — покладисто сказал Дмитрий. А что ему еще оставалось? А хоромы ему надо еще возводить. А то Даша не приедет. Пока понемногу строилась кирпичная мастерская, несколько человек рыли фундамент под большой жилой дом. И все. На большее он пока был неспособен. Рабочих рук не хватало страшно, прямо до икоты.
— И канцелярию, — подхватил Дмитрий в такт своим мыслям.
— Что канцелярию? — подозрительно посмотрел на него царь, думая, что сейчас с него начнут что-то требовать — денег, людей, инструмента — все, что в городе есть, или хотя бы можно было выклянчить на перспективу.
Но Дмитрий обязательно собирался обойтись сам. С царем ведь свяжешься, потом не поймешь чье построенное — то ли свое, то ли государственное. Петр он ведь тоже хитрый. Даст чего-нибудь — стройматериалы, инструменты и так далее — потом подождет, когда построится и спасибо тебе, а теперь отдавай государству.
А здание было необходимо полностью и за короткий срок. Несколько дней производственной практики твердо навели его на мысль о необходимости строительства небольшой конторки его значительного и разнопланового хозяйства пусть пока хотя бы два — три полуграмотного чиновника. Все одно придется самому учить.
А то ведь, пусть и работал он с работниками в основном «по месту требования», где необходимо, там и останавливались — строители разговаривали с Дмитрием по ходу строительства, рыбаки на берегу, около лодок и сохнувших сетей, металлурги на кузне и так далее. Но ведь где-то надо было посекретничать, хранить бухгалтерию, приткнуть задницу, наконец!
Сами построили здание — небольшое, метров 15. Стол, стул и сердитый начальник. А за спиной — вечно работающие старший и пара младших казначеев (эти в будущем). Лепота! Первый его дом, где он мог бы приткнуться на ночь без опасения, что во сне попросят подняться и сменить.дислокацию.
Он отвлекся от мыслей, присмотрелся. Богослужение по поводу освещения первой церкви в Санкт-Петербурге шло торжественно и долго. Дмитрий не роптал. Если так положено, так тому и быть. Поп работал истово и рьяно.
Он приказал выставить шесть баков со сваренной ухой после наконец-то завершения богослужения. Царя, его окружение и вельможную верхушку Дмитрий угощал в построенном, но не открытом трактире. М-да, и здесь главенствовала рыба — жаренная, вареная, соленая, копченая. К этому добавили перловую кашу дробленую с маслом, хлеб свежий ржаной, водку, самолично сваренную Дмитрием на такой случай в водочном заводике. Что еще православным надо?
Крепкая водка развязала языки.
— Здесь надо обязательно выращивать земляные яблоки, картоха называется, — горячился Петр, — для начала хотя бы полоску — другую. Я тебя научу! Рожь будет в Прибалтике плохо идти, а вот картоха нормально пойдет.
Дмитрий, накачавшись водкой не меньше, саркастически хрюкал. Царю это быстро надоело. Он взорвался:
— Что ты, свинья дуборосая, мне не веришь?
Дмитрий, видя бешенное лицо Петра и руку на рукояти сабли, слегка перетрухнул и быстренько протрезвел. Признался:
— Да ведь, государь, эти яблоки-то у меня уже посажены. Растут и травку пускают
Весть была весьма звонкой. Такой, что бешенство Петра начало сменяться на заинтересованность. Он признался:
— Ну, Дмитрий, умеешь ты меня злить. Но и радовать тоже. Пошли — покажешь. Обманул, с глаз моих долой. Поедешь воеводой в Пустозерск, будешь замаливать грехи.
