По шумама и горама (1942) (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Большой затык случился только один раз, на крутом подъеме, покрытом льдом. Черногорцы первого батальона со своим командиром-горнострелком взобрались наверх, скинули веревки, пока застрявшие внизу рубили лед топорами и любым подходящим инструментом, разгружали вьючных лошадей и волокли снарягу вверх на своих двоих. А потом еще и втаскивали лошадей. Коча, командиры и комиссары метались вдоль колонны и следили, чтобы никто не устроился отдыхать в снегу — сядешь, пригреешься, задремлешь и конец тебе, замерз насмерть.

Очень помогли шипы, кошки и несколько ледорубов, потом штаб приказал двигаться перекатом — через два часа марша головной батальон уступает место следующему в колонне и встает на отдых. Разжигает костры за перепадами высот, чтобы из долины не сильно видели, обогревается у них стоя (Не садиться! Замерзнешь!). Когда бригада проходит мимо, отдохнувший батальон присоединяется, но уже замыкающим. Так понемногу и шли, и грелись — все, кроме нас, мы безвылазно прикрывали хвост.

И в дома деревеньки Велико Поле ввалились на рассвете как деды-морозы, в снегу, заледеневшие сверху донизу. Десять часов непрерывного марша в прикрытии без отдыха измотали роту, даже некого было послать связным в батальон перед нами и я приказал остановиться хотя бы на час. Дальше все крутилось само — выставили сменяемые каждые пятнадцать минут посты, повесили одежду греться у очагов, кое-кого в тепле мгновенно вырубило.

— Сколько же вас еще? — спросили два бородатых мужика, постарше и помоложе.

— Все кончились, яране, мы последние.

Старший недоверчиво хмыкнул, второй пустился рассказывать о пережитом, видимо, не нам первым:

— Сидим мы, значит, вечеряем, вдруг — люди! Человек двадцать! С оружием! Командир наш…

— Какой командир?

— Да потпоручник, — брякнул второй, не обращая внимания на нахмуренные брови старшего.

— А вы что, четники?

— Бывшие, — прогудел первый в бороду.

— Это как?

— Да так, — влез младший, не удержав язык, — потпоручник приказал ваших разоружить, да кто же знал, что следом целый батальон идет, а за ним другой и третий!

— И что?

— Так нас и разоружили! — меленько захихикал второй.

— Были мы с винтовками, были четниками, — степенно объяснил первый. — А как винтовки отобрали, так перестали быть.

— А если вам снова винтовки дать?

Старший поперхнулся и поспешил уйти от опасной темы:

— А ты что такой любопытный, дечко?

— Так я командир ударной роты, мне обстановку знать надо.

— Врешь! Не бывает таких молодых командиров!

Ну, медаль за Плевлю я показывать не стал, да и нет пока такой медали, пояснил бывшим, что в новые времена всегда молодежь вверх идет. А я вообще вундеркинд, год за два, а если с переносом, то и за три.

Послушать про наши подвиги из первых уст приперлось еще несколько экс-четников, но больше по-крестьянски завидовали полученным с «городских» ништякам. Постарался вправить им мозги сколько можно — не время сейчас между собой собачится. Вот выгоним оккупантов, тогда и разберемся. А сейчас каждая наша ссора на радость врагу.

Слушали, кивали, скрипели мозгами, внешне соглашались, но кое-кто не поверил.

Едва от Велика Поля отошли, едва стало ясно, что за нами никого больше нет, нашлись два дурачка нам в спину стрелять. Ну реально дурачки — и промазали, и куда они вдвоем против роты? Ребята мои молодцы, при первом же выстреле попадали в снег, а после второго Небош ответил и заработал еще две зарубки на приклад.

До точки сбора, Трново, к штабу Калиновичского отряда, дотопали к вечеру. Местные партизаны уже нагляделись на бойцов Первой бригады, но, невзирая на холодрыгу, все равно вылезли встретить ударную роту. Ну и мы не могли ударить в грязь лицом, прошли с форсом, на площадь, где нас дожидался Коча:

— Друже команданте бригады! Ударная рота марш закончила. Отставших, пропавших и обмороженных нет. Утраченного снаряжения нет.

— Молодцы, до утра отдыхайте, с утра в штаб.

— Есть!

Я повернулся к своим: рожи с мороза красные, глаза веселые, еще бы, поход окончен, впереди тепло и еда.

— Слыхали? Вы молодцы!

— Все девойки наши? — не преминула поддеть Альбина.

Чтобы нам дали отдохнуть, так хрен. Прошли? Прекрасно. Переночевали? Отлично. Согрелись? Очень хорошо, вот вам новая задача. От самого Верховного штаба.

— Нашелся штаб?

— Нашелся, ближе к границе с Черногорией, в Фоче. И роту твою туда требует.

И опять нам бить ноги — война, тем более маневренная, тем более партизанская, это не пиф-паф-пиу-пиу, это марши, марши, марши… Добрались до Фочи только для того, чтобы поздоровкаться с Иво, Леко и Милованом и получить приказ идти в Горажде, четников разоружать. Нормальный такой приказ, письменный, только удивительно, что в нем ни одного слова о расстрелах. Только рано я порадовался, на словах прямо сказали не церемониться и огонь открывать на поражение при малейшем сомнении.

— Может, не надо так резко? Разоружим и все, большинство ведь простые крестьяне…

— Эти твои простые крестьяне уже успели несколько сотен бошняков убить, села мусульманские жгли и грабили. На-ко вот, ознакомься, — Милован порылся в полевой сумке и сунул мне свернутый вчетверо листок с потрепанными краями.

Так… Командование четницких отрядов, Горский штаб, 20 декабря… Командующему в Черногории и Санджаке… наш любимый король борется за свободу нашего народа… наши союзники Америка, Англия, Россия, Китай и другие демократические силы… Ладно, это бла-бла-бла, переходим к содержательной части.

Создать великую Югославию и в ней великую Сербию, этнически чистую в границах Сербии, Черногории, Боснии-Герцеговины, Срема, Баната и Бачки… а ничего так, губа не дура… Очистка территории государства от всех национальных меньшинств и ненациональных элементов… ого! Интересно, какими методами? Ага, вот: очистить Санджак от мусульманского и Боснию от мусульманского и хорватского населения… То есть как минимум депортации. А, нет… в части расстрелов мусульман и арнаутов… Никаких минимумов.

А, ну как же без этого: «не может быть никакого сотрудничества с коммунистическими партизанами, потому что они борются против династии и за осуществление социальной революции, а мы солдаты и борцы за Короля, Отечество и свободный народ». Подпись — Дража Михайлович.

Твою же ж мать… Все, как под копирку. Национально однородная, два поцелуя королю в задницу и геноцид. Или это во мне XXI век говорит, хоть немножечко, но более гуманный? Ну, в котором, конечно, соседей еще массово режут, но это уже ай-ай-ай, а не обычное дело.

— Лихо закручено, Союзники России, но против коммунистов, за свободу и демократию, но с этническими чистками, — вернул я отпечатанную на машинке страничку. — А это не может быть лажей, фальшивкой?

И сам спохватился, Тито же писал про «решительно избавляться», чем Дража-то лучше? Да и Милован добавил:

— Эта инструкция есть почти у каждого командира или команданта четников. Даже если это шарена лажа, даже если ее написал не Михайлович, а кто-то из четницких воевод, они ей следуют.

Ну да, по делам их узнаете их.

Честно говоря, идти никуда не хотелось. Пять дней на морозе, а тут, в штабе, тепло, светло и сухо, хрен бы с ними, с четниками, подождут недельку. Но у штаба, как обычно, великие планы — разоружить Первый, Второй и Третий ударный отряды четников, а также Златарский, Рогатицкий, Вышеградский, Чайничский отряды. Ага, остаться должен только один, все чужие отряды в округе ликвидировать, так что мотаться нам по этим долинам и взгорьям как минимум до марта. Хорошо хоть Калиновичский и Фочанский отряды уже разоружены и распущены.

Прикинул объем задачи и пришел к неутешительному выводу — сдохнем.

И вцепился в штабных.

— Это ж три недели сплошных маршей километров по сорок-пятьдесят каждый день! Давайте машины, без них не выдюжим.

Грузовиков под такую масштабную задачу у штаба, разумеется, не нашлось.

— Может, лошадей наберем?